Временная жена (ЛП) - Маура Катарина

— Лука… — мурлычет она, строя глазки.

Черт.

— Не будь таким, а?

А вот это интересно. Значит, моя жена умеет кокетничать? Еще одна сторона, о которой я не знал и, что удивительно, мне это нравится. Я всегда ненавидел, когда женщины пытаются заигрывать, но Валентина? Это чертовски возбуждает. Наблюдать, как она пытается меня задобрить? Блядь, да.

Щеки у нее заливаются румянцем, когда она чувствует, как я твердею под ней. И что она делает? Двигается, устраиваясь так, что мой член упирается прямо в ее сладкое, теплое лоно. Осознанно? Или неосознанно?

Мои руки скользят с ее талии вниз, сжимая ее мягкую округлость.

— Какие еще прозвища ты мне придумала, м?

Она кусает губу, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

— Думаю, лучше тебе не знать. Иногда лучше не задавать вопросов.

Я усмехаюсь, покачивая головой.

— Все так плохо, да? Ладно. Тогда скажи-ка мне, как ты собираешься компенсировать все время, которое я сегодня потратил на визит к твоей бабушке? Ты же знаешь, какое оно у меня ценное, да? Плати.

Она закусывает губу, будто и правда обдумывая это, а затем хитро ухмыляется.

— Ну, у меня есть эта шикарная черная карта из Windsor Bank. Подойдет?

Я прищуриваюсь, пытаясь скрыть усмешку. Боялся, что она будет расстроена весь вечер, но рад, что смог поменять ее настрой.

— Мое время стоит больше, чем просто деньги, Валентина. — Я лениво веду пальцами по ее бедру. — Сколько мы провели у твоей бабушки? Час?

Она кивает, улыбаясь. Это зрелище чертовски затягивает, и я уже чувствую, что хочу еще. Забавно, как она думает, что через три года я ее просто так отпущу.

— Тогда верни мне этот час, — тихо говорю я, склоняясь ближе. Мои губы едва касаются ее, прежде чем я улыбаюсь. — Один час, когда ты будешь стонать мое имя, а твое тело будет в моей власти.

Я скольжу рукой вверх, обхватывая ее затылок, и нахожу ее губы. Поцелуй не такой жадный, как обычно, но, черт, именно это меня заводит еще больше. Легкий вздох, дрожь, едва заметное движение ее бедер у меня на коленях, когда она приоткрывает для меня свой горячий ротик. Валентина становится моей зависимостью. И я ее еще даже не трахал.

Она тихо стонет, проводя ладонями по лацканам моего пиджака. Я улыбаюсь, отрываясь от ее губ.

— Сними его.

Она без вопросов делает, как я сказал, и пиджак падает на пол. Тут же принимается расстегивать мою рубашку, ее взгляд горит таким же огнем, как и мой. Мне нравится, что она не играет со мной в игры. Ее желание написано у нее на лице, и она больше не прячется. Наконец-то. Последние дни она сдерживалась, и я уже начинал сходить с ума.

Когда рубашка распахивается, Валентина резко втягивает воздух. Я довольно ухмыляюсь и накрываю ее губы более грубым поцелуем. Я заставляю ее открыть рот шире, краду каждый стон, каждый тяжелый вдох. Мои пальцы цепляют край ее блузки, и я нетерпеливо стягиваю ее через голову.

— Блядь… — выдыхаю я, когда вижу, что на ней. Черное кружево, тонкие соблазнительные ремешки. От нее невозможно отвести взгляд. — Ты сводишь меня с ума.

Мои пальцы ловко расстегивают лифчик, и как только он спадает, мой член дергается от вида ее идеальной груди. Грудь такой формы, что хочется смотреть на нее вечно. Соски уже твердые, как будто только и ждали меня. Я хватаю ее за талию, подтягивая выше, ровно настолько, чтобы ее грудь оказалась там, где и должна быть — прямо перед моим лицом.

Я обхватываю губами ее сосок, и Валентина стонет мое имя. И от этого звука меня чуть не накрывает. Я мог бы кончить просто от того, как она звучит.

Ее пальцы запутываются в моих волосах, и я ловлю ее взгляд, когда языком дразню ее.

— Лука… — шепчет она, ее глаза потемнели от желания.

Я усмехаюсь, продолжая мучить ее, пока мои руки скользят вниз, под юбку. Она тяжело дышит, когда я отодвигаю в сторону ее насквозь мокрые трусики, большим пальцем скользя по ее набухшему клитору.

Ее голова запрокидывается, бедра вздрагивают.

— Ох, боже… — тихо выдыхает она.

Видеть ее вот так, полуобнаженной, с задранной юбкой, — это реальность, к которой я не был готов. Фантазии о ней были жаркими, но, черт, ничего не сравнится с этим.

Она тянется к моим брюкам, пальцы чуть дрожат, когда она расстегивает ремень. Я хрипло смеюсь, приподнимаясь, помогая ей избавиться от костюмных брюк и боксеров.

Она снова оседает на мои колени, прижимаясь всем телом, грудь давит мне в грудь, а мой член идеально ложится в ложбинку между ее ног. Все так близко. Почти. Но мне мало.

— Валентина… — тихо роняю я, накрывая ее губы своим поцелуем.

— Они должны исчезнуть. — Я дергаю ее трусики, крепко сжав пальцы на тонком кружеве.

Я хочу чувствовать ее целиком, без преград, без этой проклятой ткани между нами. Я рву их, и Валентина издает тихий вскрик, но я тут же перекрываю его поцелуем.

— Да, — выдыхаю я ей в губы, когда она начинает двигаться на мне. — Вот так, детка.

Она трется об меня, все сильнее, пока мы тонем в этом поцелуе. Ее пальцы в моих волосах, мои ладони вжимаются в ее сладкую округлость, сжимая, играя.

Каждое движение заставляет мой член все глубже толкаться в ее вход, и я целую ее еще жестче, теряя остатки контроля.

Ее стоны, ее движения — она сводит меня с ума, и я уже не знаю, сколько еще смогу держаться.

— Хватит, — рычу я, когда она в очередной раз захватывает головку моего члена, а потом отпускает, издеваясь надо мной.

Я резко переворачиваю ее на спину, вдавливая в мягкую поверхность дивана. Теперь она раскинулась передо мной, волосы разметались по подушкам, создавая чертовски красивый контраст.

Она смотрит на меня из-под длинных ресниц, ее губы слегка приоткрыты. Да, эта женщина знает, что делает со мной.

Я усмехаюсь, медленно стягивая с нее юбку, наконец-то обнажая ее перед собой полностью.

— Ты даже не представляешь, сколько раз я фантазировал об этом, — говорю я, осматривая каждый изгиб ее тела. — Но даже в самых смелых мечтах ты не была настолько… охуительной.

Щеки Валентины заливает румянец, и мое сердце на мгновение сбивается с ритма. Валентина Виндзор. Да, я чертовски одержим этой женщиной.

Я торопливо скидываю с себя расстегнутую рубашку, пинаю прочь брюки, не желая оставлять между нами ни единого барьера.

Ее глаза расширяются, когда я раздвигаю ее ноги, встав на колени между ними. Ее взгляд тут же падает на мой стояк, и она прикусывает нижнюю губу, ее грудь вздымается в неровном дыхании.

Она — самое сексуальное, что я когда-либо видел. И самое безумное — она моя жена.

Я склоняюсь к ней, перехватываю запястья и прижимаю их к подушке над ее головой одной рукой, а второй беру себя у основания, проводя головкой вдоль ее влажных складок.

— Лука… — тихо произносит она, в ее голосе слышится легкое беспокойство. — Будь… будь нежным, ладно?

Мое сердце гулко стучит в груди, и я киваю, подводя свой член к ее входу.

— Я не причиню тебе боль, — тихо обещаю я, осторожно проталкиваясь внутрь. — Ты такая чертовски мокрая, детка, твои бедра все в твоей влаге. Все будет хорошо, я обещаю.

Но когда я продвигаюсь чуть глубже, она едва слышно ахает, ее пальцы напрягаются. В ее взгляде мелькает тень напряжения, будто я уже слишком сильно растягиваю ее, но, конечно, она никогда не признает этого. Она никогда не сдается. Даже сейчас.

Я замираю, переплетая пальцы на ее запястьях, полностью прижимая ее к дивану своим телом.

— Ты справляешься, малышка, — шепчу я, толкаясь еще немного.

Она стонет мое имя, но не отводит глаз.

— Ты ведь у меня хорошая девочка, да? — Я ловлю ее взгляд, заглядываю в эти затуманенные от желания карие глаза. — Продолжай смотреть на меня, Валентина. Здесь только мы, только ты и я.

Она выгибается подо мной, ее твердые соски задевают мою грудь, пока я медленно двигаюсь еще глубже.

Я приникаю к ее шее, оставляя мягкие поцелуи, пока продолжаю погружаться в нее, дюйм за дюймом.