Вечная ложь (ЛП) - Рамсовер Джилл

Его челюсть дергалась и сжималась, пока он обдумывал мои слова. — Я не буду пока давить на тебя, но тебе лучше не блокировать мой номер, и ты будешь отвечать, если я напишу или позвоню. Это мои условия — принимай или не принимай.

— А если я не соглашусь? — спросила я с легким нахальством.

— Я всегда могу похитить тебя и оставить у себя. Я знаю, что там ты будешь в безопасности. — В его глазах плясал вызов, умоляя меня попробовать.

— Ладно, — дерзко сказала я.

Прежде чем я успела возразить, он притянул меня к себе и тепло поцеловал в лоб. — Я знаю, что ты злишься, и тебе трудно это принять, поэтому я даю тебе немного пространства. Не путай это с тем, что я ухожу. То, что между нами — это еще не конец. — С этими напутственными словами он вышел и исчез в коридоре.

Я закрыла дверь, затем прислонилась к ней спиной, размышляя о поворотах жизни. В одну минуту жизнь черно-белая, а в другую — лишь оттенки серого. Иногда перемены происходят медленно — уход из жизни одного этапа, как коварный вирус. В других случаях перемены происходят головокружительно быстро, как внезапное падение гильотины — ослепляя и изменяя реальность до неузнаваемости.

По крайней мере, когда перемены происходят медленно, воспоминания о том, с чего все начиналось, становятся зернистыми и искаженными, а новая реальность остается единственной ясной картиной. Когда перемены происходят внезапно и бурно, они создают открытую рану, которая служит ярким напоминанием о том, как все было, и образы все еще свежи в памяти.

Другая проблема внезапных перемен заключается в том, что их невозможно отменить.

Как только это произошло, назад дороги нет.

Я не могу отменить знание о том, что мой отец был преступником, так же, как не могу убрать звезды с неба. Не только знание о том, что он делал, но и сами его действия. Тот факт, что он был мафиози, никогда не изменится. Я могу собрать вещи и уехать, но они все равно останутся моей семьей, а мой отец - преступником.

Не только мой отец — почти вся моя семья.

Самым неприятным моментом в начале новой жизни была бы боль от потери Луки. Его неустанные попытки измотали меня, и даже тот факт, что он использовал меня для получения информации, не смог погасить мою тягу к нему. Я не думаю, что был какой-то определенный момент, когда он украл мое сердце, но по частям, с каждым украденным поцелуем и прошептанной лаской, преступник уносил часть моей души.

Я с самого начала знала, что он разнесет меня в клочья, но остановить его было невозможно. Он разрушал мою защиту, как ветер в пустыне смягчает края башен из песчаника, а мои собственные куски сметались его карающим ветром, пока не стало ясно, где начинается один из нас и заканчивается другой.

Принять решение оставить семью было достаточно тяжело, но добавить к этому Луку было просто невыносимо. Если я отвергну образ жизни своей семьи, он будет потерян для меня, и это было больнее, чем любая ложь, которую мне пришлось проглотить. Если бы я решила принять его, а значит, и свою семью, моя жизнь навсегда стала бы ложью.

21

ЛУКА

В воскресенье я последовал за Алессией в дом ее родителей, чтобы узнать, где они живут, но так и не подошел к ее отцу. Я не был уверен, что расскажу ей о позиции ее отца, но она сама навязала этот вопрос. Как только она затронула вопрос о его принадлежности к мафии, я понял, что пришло время поговорить с ним самим. Это никогда не входило в мои планы, но я сам залез в яму и должен был найти выход.

Я был на девяносто пять процентов уверен, что информация, которую я мог предложить Энцо, будет для него новостью, а это означало, что с вероятностью в пять процентов меня могут убить. Энцо Дженовезе, скорее всего, был зол на то, что я разоблачил его перед его дочерью, но, надеюсь, мое преступление будет прощено, если то, что я собирался ему рассказать, окажется правдой.

Был вечер среды, и в богатом районе было тихо. Часом ранее я наблюдал, как подъезжает машина Энцо, и с тех пор все оттягивал этот момент. Это было на меня не похоже, но я собирался совершить один из самых безрассудных поступков в своей жизни. Вытерев потные ладони о брюки, я вышел из машины, чтобы рассказать Дону Дженовезе о его коррумпированном подчиненном.

Я позвонил в звонок, глядя прямо в камеру наблюдения. Было крайне важно, чтобы я излучал только максимальную уверенность. В моем мире страх убьет человека так же быстро, как любая пуля.

Дверь открыл сам Энцо в черных брюках и белой рубашке, рукава которой были закатаны до локтей. У него были короткие русые волосы с аккуратно подстриженной бородой. Увидев его на улице, ты бы подумал, что в нем нет ничего особенного — такой же человек, как и все остальные, но ты был бы глубоко неправ. Энцо Дженовезе держал на ладони пятую часть Нью-Йорка. С ним нельзя было шутить.

— Полагаю, ты тот самый мужчина, с которым встречается моя дочь? — Он был проницателен и прямолинеен - оба качества я ценил.

— Да, меня зовут Лука Романо. Я работаю на Майкла Аббателли.

— Руссо. Заходи, пора нам с тобой поболтать. — Он отступил назад, чтобы освободить мне место, и я с готовностью вошел в логово льва.

— У тебя прекрасный дом, — почтительно сказал я. На этом формальности далеко не продвинули бы меня, но я решил, что это не повредит.

— Ты набрался смелости и пришел сюда после того, как рассказал моей дочери о том, что ты сделал. Я не могу решить, идиот ты или просто самоубийца. — Он провел меня в гостиную, усадил в кресло и жестом показал, чтобы я сел в соседнее кресло.

— Я понимаю, что ты расстроен, но я пришел сюда, чтобы все объяснить. Ей нужно было знать правду, потому что она в опасности.

— Никто даже не знал, кто она такая, пока ты не появился.

— Ты проделал отличную работу, чтобы исчезнуть с радаров после убийства твоего сына. В то время ты был всего лишь капо, я полагаю. Два года семейной войны, несколько слухов о том, что ты ушел из жизни, и вдруг ты сидишь в кресле главы, и никто не знает об этом.

— Я очень старался защитить себя и свою семью, скрывая нас, — сказал он, глядя на меня. — Между потерей людей и новым уровнем секретности, я смог исчезнуть. Трудно быть убитым, когда ты уже призрак. За один день ты лишил меня всего этого.

— Да, но если я смог понять это, другие тоже смогут. До недавнего времени никому не было смысла копать, но все изменилось.

— Что ты хочешь мне сказать, что ты так старался, чтобы разоблачить меня?

— Месяц назад Комиссия столкнулась с Сэлом по поводу ряда сомнительных деловых сделок, заключенных семьей Лучиано.

Энцо сузил глаза, его поза стала жесткой. — О чем ты, блядь, говоришь?

Его ответ вызвал у меня мгновенное облегчение. Энцо был явно шокирован моими обвинениями. Если бы он был настороженным и пренебрежительным, это означало бы, что он знает, что происходит, и я не выйду из его дома живым.

— Лучиано крадут работу у других семей, пересекают границы района и обходят Комиссию. Другие семьи разозлились. Они решили, что им нужно выяснить, кто командует, чтобы устранить проблему. На недавнем собрании они потребовали, чтобы Сэл позвонил боссу и потребовал возмещения ущерба. Они взломали сотовые вышки и подготовили техников для триангуляции сигнала, чтобы выяснить, кто управляет шоу. Когда они получили номер, на место немедленно были отправлены ребята, которые обнаружили, что это домашний номер Сэла, но там никого не было. Он сымитировал свой звонок боссу и солгал Комиссии.

На лбу Энцо появились тревожные морщины, но в его глазах все еще был блеск непокорности. — Это не обязательно что-то значит — возможно, он знал, что я занят, и пытался успокоить Комиссию.

Я оценил его попытку защитить своего заместителя, но его доверие было неуместным. — Ты хочешь сказать, что ты стоял за партией оружия, которая исчезла в доках Джордано? Или, может быть, ты отдал приказ заняться грузоперевозками и подмять под себя Руссо?