Запретный плод (ЛП) - Ричардсон Аманда

Я не могу думать - не могу, черт возьми, сосредоточиться на чем-либо, кроме ее голых ног и крошечных стрингов. Не разрывая зрительного контакта, она снимает майку и лифчик, бросая их на пол.

Затем она выходит из стрингов, и мне требуется вся сила сопротивления, чтобы удержать ноги на полу кухни.

Она стоит передо мной совершенно обнаженная, и я медленно провожу глазами по ее телу. Она миниатюрная, но при этом фигуристая, с округлыми бедрами и мускулистыми ляжками в форме песочных часов. Ее грудь небольшая и упругая, а подтянутые соски светло-коричневого цвета. Мой взгляд блуждает по ее плоскому животу, переходит на мягкие темные локоны, и я клянусь, что чувствую отсюда запах ее возбуждения.

У нее есть несколько татуировок, о которых я не знал.

Крошечный цветок на правой ключице - это часть тонкой татуировки, которая петляет по внешней стороне груди и заканчивается возле ребер. Когда она одета в рубашку, даже майку, видна только верхняя часть.

На ее бедре красуется улыбающаяся мультяшная кошачья мордочка, а по левой стороне грудной клетки - россыпь сердечек.

Слегка улыбаясь, она берет комплект медного цвета и натягивает изящные стринги с медным и черным кружевом, позволяя роскошному материалу защелкнуться на ее бедренной кости. Затем она надевает подходящий бюстгальтер, застегивая его за спиной. Чашечки выполнены из медного кружева, а шелковые бретельки образуют треугольник над грудью, переходящий в бантик. Она берет самый большой предмет - похоже, корсет - и протягивает его мне.

— Мне нужна твоя помощь с этим, — пробормотала она.

Сделав шаг вперед, я выхватываю у нее корсет. — Повернись и положи руки на шкаф.

Ее щеки раскраснелись, и она смотрит на меня с затаенным выражением лица. Она делает то, что я говорю, медленно поворачивается и кладет свои маленькие руки над головой на деревянный шкаф над ней.

— Не шевелись, — бормочу я, наклоняясь к ее уху.

— Будь осторожен, — шепчет она. — Это кружево шантильи, и оно сделано с кристаллами Сваровски. Возможно, тебе захочется вымыть грязные руки, — добавляет она.

— И во сколько же тебе обошелся этот маленький кусочек? — спрашиваю я, понизив голос.

— Двадцать пять сотен долларов.

Я издаю низкий свист. — Было бы жаль испортить такую роскошь.

Прежде чем она успевает отреагировать, я забираю корсет из ее рук и обтягиваю его спереди, застегивая одну застежку за другой. Каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, она вздрагивает, и я усмехаюсь, проводя пальцем по ее позвоночнику, отмечая его черной смазкой и заставляя ее вздрагивать и задыхаться.

Мой член - тяжелый, пульсирующий узел, и, клянусь, когда я рядом с ней, я пьянею от желания.

Когда я заканчиваю застегивать корсет, тугой, но не стесняющий движений, она поворачивается и вынимает завязку из волос.

Медное кружево точно такого же оттенка, как ее глаза, и оно также подчеркивает золотистые оттенки ее кожи. Ее темные волосы каскадом спадают на плечи. Скрестив ноги, она прислонилась спиной к стойке.

— Ну как? Ты доволен своими покупками? — спрашивает она, ее голос хриплый.

— Это зависит от того, для кого они предназначены, — отвечаю я, наблюдая за ее реакцией.

— Я же тебе говорила. Для моего будущего Доминанта, — говорит она с язвительной ноткой в голосе.

Моя челюсть твердеет. Я делаю шаг ближе - так близко, что чувствую запах ее шампуня. Фиалки. Почему фиалки всегда напоминают мне о ней, о той ночи? Ее дыхание сбивается, когда я останавливаюсь в дюйме от нее, и, заглянув ей в лицо, я понимаю, что ее обычно светло-карие глаза сейчас почти черные.

— Ты пытаешься меня раззадорить, Зои? Так вот в чем дело? Ты хочешь, чтобы я стал твоим Домом?

— Нет, — возражает она, глаза полны озорства. — Ты слишком вежлив, чтобы быть моим Домом, Лиам.

Я улыбаюсь. — Ты права. Я вежлив. Только не в постели.

Зои замирает от моих слов, но прежде чем я ухожу, я любуюсь тем, как смягчаются ее глаза, как она, кажется, наклоняется ближе ко мне. Все признаки того, что ей со мной комфортно. Все признаки того, что она подчинится мне, если я попрошу ее об этом. И один этот факт поражает меня больше, чем что-либо другое: кажется, она совсем не борется со своей покорностью. Она принимает ее. В реальной жизни она одна из самых умных людей, которых я когда-либо встречал. Ее ум наполнен зрелостью и интеллектом, на достижение которых у меня ушло два десятилетия.

Она может делать все.

Быть с кем угодно.

И все же...

Если бы я попросил ее встать передо мной на колени, я знаю, что она сделала бы это без колебаний.

От одной этой мысли мне становится так тяжело, что больно.

Я ухожу и поднимаюсь наверх, бормоча что-то о душе и переодевании в свой костюм для сегодняшней вечеринки. Вместо этого я захожу в ванную и закрываю дверь, расстегиваю брюки и вынимаю член, прежде чем начать принимать душ.

В голове проплывают образы ее обнаженного тела, и я собираю их в единое целое с тем, каково это - быть внутри нее.

Я думаю о том, что бы я сделал внизу, как бы я заставил ее кричать, как бы я пометил и изрезал когтями это красивое нижнее белье и был бы рад этому. Я хотел показать ей последствия ее действий.

Я думал о том, как хочу увидеть, как она распадается на части, как я могу получить удовольствие, мучая ее. Использовать игру власти, чтобы заставить ее кончать снова и снова, и снова, и снова.

И я думаю о том, как снова погружаю свой член в ее киску, медленно проникаю внутрь и наблюдаю за ее приоткрытым ртом.

Почувствовать бархатистое ощущение ее киски, сжимающей меня. Вспоминаю, какой тугой она была той ночью.

Наблюдать, как ее глаза закатываются на затылок.

Снова.

Мои яйца напряглись, а член запульсировал от неминуемой разрядки, когда я подумал о том, как она будет выглядеть передо мной, когда я буду пировать на ней сразу после того, как она кончит.

О ее дергающемся теле, о том, чтобы заставить ее кричать так, как, я знаю, она способна.

Низкий стон вырывается из моих губ, когда мой член выгибается и входит в нее, и я зажмуриваю глаза, чувствуя, как удовольствие когтями впивается в мой позвоночник. Горячие струи спермы окрашивают мраморный пол моей ванной, и кажется, что я кончаю больше минуты подряд. Когда я наконец оправляюсь от оргазма, я убираю себя подальше и привожу в порядок, вымыв руки и обрызгав лицо холодной водой.

Черт.

На данный момент мы уже сказали "пошли вы" той черте, которую я нарисовал для нас в Каталине, так что я могу с радостью принять ее.

Если я собираюсь встать на грань безумия, я могу взять старт и прыгнуть с края с полной самоотдачей.

Закончив принимать душ, я быстро переодеваюсь - белый оксфорд, загорелые хаки и твидовый пиджак для сегодняшней вечеринки Майлза и Стеллы в честь Хэллоуина. Я надеваю очки и беру линейку, которую стащил в университете Крествуда, прежде чем спуститься вниз. Сумки с бельем все еще на кухне, но Зои нигде нет.

Единственное свидетельство того, что она была здесь, - записка рядом с испорченным и испачканным комплектом, который был на ней раньше. Нежное кружево испачкано жиром.

Надеюсь, ты знаешь, что это означает, что ты покупаешь мне замену.

Маленькая чертовка.

Ухмыляясь, я беру один из черных пакетов и заглядываю внутрь. Несколько коробок сложены под папиросной бумагой, и я открываю черную бархатную коробку. Большим пальцем я защелкиваю ее, и крышка отвинчивается. Другой рукой я поднимаю крышку и заглядываю внутрь. Мои брови нахмуриваются, но прежде чем я успеваю понять, на что смотрю, на кухню заходит Зои.

На ней костюм ведьмы.

Короткая черная юбка, белая пуговица, черный галстук и плащ. Под остроконечной шляпой ее волосы собраны в две французские косы, а губы накрашены темной помадой.

В моем мозгу происходит короткое замыкание, и я чуть не роняю коробку. Это как-то сексуальнее, чем хрустальное белье. Она, кажется, не замечает этого, потому что смотрит в свой телефон, но когда ее глаза находят мои, она одаривает меня знающей ухмылкой.