Запретный плод (ЛП) - Ричардсон Аманда

Жизнь коротка.

Я хочу его, и я знаю, что он хочет меня.

Кроме того, в нем есть что-то такое, что заставляет меня продолжать толкаться, продолжать биться об этот барьер, который он воздвиг между нами. Мы хорошо знаем друг друга, и я никогда не делала ничего настолько серьезного, чтобы спровоцировать любого из моих прошлых доменов. Мне не нужно притворяться вежливой, потому что он знает меня лучше, чем кто-либо другой.

В каком-то смысле быть рядом с ним - это свобода.

Он никогда не сделает первый шаг, никогда не найдет дорогу ко мне сквозь туман вины и стыда, которые он носит в себе.

Так что, возможно, мне придется показать ему дорогу.

Может быть, мне придется сделать что-то безумное, и это может привести к полному провалу.

Но... я должна попытаться.

ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА

ПРОВОКАТОР

Лиам

Остаток дня я провожу в гараже, работая над зеленой Lamborghini Miura 1966 года для Чейза. Зои попросила меня подбросить ее до города, не уточнив, зачем, но я решил, что после такого дня ей не помешает немного времени для себя. Кроме того, я обещал младшему брату закончить эту машину еще несколько недель назад.

Я был слишком отвлечен Зои, чтобы работать над ней.

Однако часы ручного труда никак не помогают моему блуждающему уму. Когда я наклоняюсь над капотом, проверяя все в сотый раз, мои мысли все еще блуждают по нашему разговору.

Сопротивляться становится все труднее, и с каждым разом моя решимость все больше рушится. После Каталины я выстроил свои стены еще выше, чем раньше, чтобы учесть тот казус.

Но я забыл, что Зои не из тех женщин, которых можно отгородить стеной.

В конце концов она найдет способ перелезть через нее.

И, по правде говоря, я не уверен, как долго еще смогу укреплять свою решимость держаться подальше - не уверен, как долго еще буду хотеть держаться подальше.

Я начинаю забывать, почему я решил, что нам будет лучше врозь, когда кажется, что это только создает проблемы.

Около пяти она пишет мне, что Лейла отвезет ее домой. А примерно через две минуты я получаю сообщение от своего банка.

Мы заметили необычную активность по вашей карте с номером 3117. Пожалуйста, подтвердите все недавние покупки, войдя в приложение, и свяжитесь с нами, если у вас возникнут вопросы.

Нахмурив брови, я захожу в систему и вижу, что мой баланс составляет около пятизначной суммы.

Какого черта?

Перехожу к недавним транзакциям и вижу, что большинство из них были сделаны сегодня.

Agent Provocateur: 12 456 долларов

Coco de Mer: $27 890

Bordelle: $15 127

Мой палец лежит на кнопке вызова еще до того, как я полностью обработал все расходы. Не то чтобы у меня не было денег: благодаря моему отцу у всех моих четырех братьев и у меня есть банковские счета, исчисляемые миллиардами. Однако тот факт, что именно этой картой пользовалась Зои...

Сразу на голосовую почту.

Черт.

Убирая телефон в карман, я заканчиваю работу, пока Зои не вернется домой, а мои руки сердито сжимают инструменты. Она пользуется карточкой уже несколько недель. Я так и не удосужился попросить ее обратно, когда отдал ей, потому что в кои-то веки она не стала сопротивляться, забирая мои деньги. Но 55 тысяч долларов? Она что, купила в одном из этих мест гребаную лодку или что-то в этом роде? Мои мысли все еще не улеглись, когда я услышал, как к подъезду подъезжает машина. Я бросаю гаечный ключ на бетонный пол и подхожу к гаражу, скрестив руки. Мне все равно, что я весь в жире.

Моя кровь кипит.

Именно тогда, когда мы зашли в тупик - именно тогда, когда я думаю, что мы на одной волне, - она идет и делает что-то такое, что выводит меня из себя.

Я наблюдаю, как Зои выходит из машины Лейлы и идет к багажнику. Она взваливает на руку несколько пакетов, и я слышу, как она говорит Лейле спасибо, прежде чем Лейла уезжает.

У меня болит челюсть от того, что я скрежещу зубами, и, пока я сканирую взглядом пакеты с покупками, я думаю, что у меня есть ответ на вопрос, были ли эти покупки законными.

— Может, объяснишь? — спрашиваю я, напугав Зои.

Она роняет пакет на землю и поворачивается ко мне лицом.

— Я ходила за покупками, — уверенно говорит она, слегка ухмыляясь, а затем поднимает сумку и идет к входной двери.

Я, черт возьми, так не думаю.

Я следую за ней внутрь, закрывая за собой дверь немного слишком грубо, пока она идет на кухню. Я наблюдаю, как она выгружает свои сумки на остров; они занимают большую часть огромной мраморной плиты. Поставив последнюю из них, она вздыхает.

— Какие тяжелые, — говорит она, прислонившись к стойке.

На ней все еще моя рубашка, закатанные рукава, и уже второй раз мысль о том, что она носит мою одежду, вызывает во мне волну одержимости.

— Ты не ответила на мой вопрос, — рычу я, доставая телефон и разблокируя его, чтобы показать ей баланс кредитной карты. Шагнув вперед, я кладу его на остров перед ней. — Это какая-то шутка?

Когда она заканчивает смотреть вниз, ее глаза поднимаются и вызывающе смотрят на меня. — Конечно, нет. Мне нужно было новое белье.

Из моей груди вырывается низкий, глубокий гул.

— Ты хочешь сказать, что потратили пятьдесят пять тысяч долларов на... нижнее белье?

— Не только на нижнее белье. У меня есть бюстгальтеры, корсеты, игрушки, боди, жгуты…

— Жгуты… — прохрипел я, сжимая кулаки.

— Да. Для моего будущего Доминанта.

Когда я ничего не отвечаю, она наклоняет голову и бросает на меня взгляд, который я могу описать только как самодовольный восторг, как будто она знает, что нажимает на все мои кнопки, которые у меня есть и будут.

— Чтобы связать меня, — добавляет она, и по ее лицу расплывается лукавая улыбка.

Мой взгляд перебегает на сумки, а затем обратно на нее, где она все еще наблюдает за мной.

Ждет моей реакции.

Потому что, сколько бы она ни толкала меня, она никогда еще не заходила так далеко.

И она это знает.

Но ведь в этом и есть весь смысл, не так ли? Она пытается надавить на меня - пытается доказать свою правоту после нашего разговора в Калифорнийском университете.

Построй стену, и она найдет способ перелезть через нее.

Зои постукивает по одной из сумок.

— Мне нравится красивое нижнее белье. Не волнуйся, я попросила чеки, — добавляет она, сверкая глазами.

Пятьдесят пять тысяч чертовых долларов.

Сопротивление, которое я поддерживал после Каталины, полностью ослабевает, а потом разлетается на осколки, когда я вспоминаю, что она носит эти вещи. Осколки моего самоконтроля разлетаются вокруг меня, и я срываюсь.

— Давай, — рычу я, жестом указывая на сумки. — Покажи мне.

Ее улыбка сходит на нет, и она опускает взгляд на пакеты. — Что? Белье?

Я скрещиваю руки и вижу, как ее глаза блуждают по моей грязной белой футболке, перепачканным жиром рукам и ладоням, взъерошенным волосам. И если я не ошибаюсь, ее губы слегка приоткрываются от возбуждения, а не от отвращения.

— Да, — отвечаю я, в моем голосе звучит темный яд. — Покажи мне, что я купил на свои деньги, маленькая бунтарка.

Ее глаза слегка дрожат, а грудь вздымается и опускается.

— Но сейчас я его не надену, — медленно произносит она.

Я делаю еще один угрожающий шаг, и она вдыхает так тонко, что если бы я не следил за ее реакцией, то мог бы и не заметить этого.

— Покажи. Мне.

Мои слова проникают в ее ноздри, и она вытягивает руку вперед, доставая из одного из пакетов что-то медного цвета и кружевное, и кладет это перед собой.

Мой член так сильно упирается в пуговицу брюк, и когда Зои смотрит на меня, расстегивая рубашку...

Черт.

Медленно она снимает ее, оставляя под ней тонкую майку. Ее руки доходят до пояса леггинсов, и она спускает их к ногам, наклоняется вперед и выходит из них.