Развод. Внебрачный сын мужа (СИ) - Томченко Анна

Я даже опешил от такой наглости.

— Заткнись! — рявкнул Азат и тут откуда-то из зала раздался детский плач.

У меня мороз прошел по коже.

Тело инстинктивно обернулось на голос Матвея.

Меня это и подставило.

Азат, заметив мое замешательство, в узком коридоре, где два мужика с трудом могли разминуться, со всей силы полоснул меня по рёбрам, разрезая рубашку, и белая ткань тут же окрасилась в алый. Я скинул зубы, потому что бок обожгло. Но все же дернулся вперед. Если честно мне казалось после нашей последней встречи этот засранец никогда не встанет. Но вот. Встал. И походу снюхался с бывшей пассией, как меня на деньги кинуть.

Азат еще раз замахнулся, но я хлопнул ладонью по выключателю и на ощупь замахнулся. Попал по чему-то мягкому. Азат заметерился так отборно, словно все эти годы не реабилитацию проходил, а срок мотал.

Я снова ударил по выключателю и свет ослепив нас обоих, показал картинку как Азат все глубже уходил в зал. А я не должен был этого допустить, потому что вдруг у него там еще огнестрел есть, поэтому наплевав на кровоточащий бок, просто прыгнул вперед.

Я был крупнее, тяжелее и здоровее, поэтому Азата смяло подо много как тростинку. Два контрольных хука в челюсть. А потом еще пару раз, чтобы в бессознанку ушел, и я встал.

Запыхавшись и приложив ладонь к боку, осмотрелся. В свете тусклого ночника было мало что видно. Но я понимал, что в маленькой однушке нигде не было Матвея.

Я дернулся к окну, где раздавались звуки полицейских сирен, выдохнул и увидел возле шторы неприметную дверь покрашенную в цвет обоев масляной краской. Я дернул на себя ручку и она осталась в моих руках.

— Моть! Моть, ты там? — но мне никто не отвечал и тогда я, навалившись на косяк, резко выдохнул: — Отойди от двери.

Я навалился плечом на дверь и пару раз ударил в неё. Захрустело дерево и в зазор я не мог ничего разглядеть, но точно был уверен, что малыш там. Бок саднило, и я все чаще облизывал губы. По спине катился пот.

Еще удар.

И еще.

Дверь чуть ли не провалилась внутрь кладовки, где были на вешалках старые пальто и много пыли. Я шагнул внутрь.

Ничего не видно было. Только запах почему-то старой лавандовой отдушки щекотал нос. Я сдёрнул с вешалок шмотки, бросил наружу несколько старых уже свалявшихся шуб и увидел как внизу, в углу, на полу сидела, сжавшись в комок, маленькая панда.

— Моть… — выдохнул я почти без сил. Малыш поднял на меня заплаканные, напуганные глаза, еще не соображая кто перед ним и стал судорожно задыхаться. Первое, что я мог сделать, это тупо подхватить мальца на руки и услышать заикающееся и тихое:

— П-па-п-па…

Папа…

Глава 50

Вика залетела в квартиру вместе с нарядом полиции. На жене не было лица, а когда она увидела меня в залитой кровью рубашке то вообще потеряла всякую способность мыслить здорово, а мокрая пижама Матвея еще добавила красок.

Вику затрясло.

— Ярослав Викторович, — охнул один опер и задвинул Вику себе за спину. — Ну что вы геройствовали. Ну мы сами бы…

— Вас пока дождёшься, — проворчал я и кивнул взглядом на Азата. — Вот этот живой, только в отключке, нож где-то валяется. А подельница Светлана не появилась, но вы если тут посидите немного, то может застанете.

— Яр… — растерянно выдохнула Вика и быстро обогнула опера и дернулась к нам с Матвеем. Сын вздрогнул от голоса, а когда перевел на Вику глаза, то заревел в голос:

— Я не хотел… не х-хоте-е-л… — заикаясь и давясь слезами проскулил Мотя и уткнулся мне в шею.

— Тише, тише, ты что малыш, — мягко сказала Вика, аккуратно поглаживая его по спине. — Ты что? Не бойся. Все хорошо. Все хорошо. Ты хочешь к Алисе? Домой поедем?

Вика расширенными от ужаса глазами смотрела на мой распаханный бок. А Матвей судорожно кивал и старался вдавиться в меня изо всех сил.

— Все хорошо. Сейчас папу посмотрят врачи… — Вика обернулась к полиции и прохрипела: — Скорую…

— Вик, да тут больше ссадина, — отмахнулся я, но мне не поверили. И начался круговорот. У меня брали показания. Приехала скорая и фельдшер пытался забрать меня в больницу, но я сказал, что либо шьют меня прям тут, либо просто заклеивают все к чертям пластырем. Вика цеплялась на мои пальцы, сжимала своими ледяными, и я не мог допустить, чтобы она расплакалась или еще сильнее напугалась, поэтому стискивал зубы пока мне обрабатывали рану. А потом случайно привели в себя Азата, но ему на руки тут же нацепили браслетики. Матвей плакал и повторял, заикаясь, что он не хотел. Вика не могла его взять на руки, но очень сильно переживала, что он замерзает, поэтому стянула в квартире где-то плед старенький, но чистенький и сняла с Моти кугуруми, а потом замотала сына в плед.

Нас отпустили ближе к обеду. Я сел за руль и понял, что перед глазами уже все плыло, поэтому вылез из машины и крикнул мимопроходящего полицейского.

— Слушай, есть кто свободный докинуть нас до дома на моей тачке?

Парень осмотрел внедорожник и вызвался сам, а я пересев к Вике и Матвею назад, почти отключился. Но потом надавал себе мысленно по щам и обратился к Вике.

— Дай контакт своего адвоката…

Вика округлила глаза, но приняв у меня мобильный быстро набила номер.

— Ольга, доброе утро, — сказал я в трубку, с трудом формулируя мысли. — Хотите скандал подкину? Тогда слушайте. У скандально известного адвоката Ярослава Воскресенского украли пятилетнего сына…

Когда я положил трубку, а Матвей уснул, вытянув на меня ноги, а голову положив Вике на колени, жена уточнила холодно:

— Это что такое было? — в голосе моей маленькой сильной женщины звенела сталь.

— Это чтобы если доказательств суду вдруг будет мало, скандал в сми набрал обороты и у суда не было вариантов не удовлетворить мои требования, — признался я и выдохнул. — Поэтому, прости, но нас какое-то время пополощут. И надо определиться со статусом Матвея для тебя для прессы, но если хочешь, чтобы не было разговоров, будем загадочно молчать оба. И все.

Вика нервно кивнула и спросила:

— Я могу нашего врача вызвать? Что тебя и Матвея…

— Вызывай, но я сейчас поеду на поклон в мэрию… Так что если не составит труда…

Вика снова кивнула.

И день был суматошный и весь в пелене боли, а потом в вязкости от обезболивающих.

Домой я вернулся глубоко за полночь и меня встретила бледная Вика, бледная теща и вполне себе бодрая моя мать.

— Папы поехали в дом забрать вещи и документы, а потом решили остаться до утра, — объяснила мне Вика, и я кивнул, зашел в ванную, где стянул влажную от пота рубашку. Тело горело все, и я наслаждением зашел в душевую. А Вика скользнула в ванную спустя пару минут. Тихонько открыла дверь кабинки и как была в одежде шагнула ко мне и уткнулась носом мне в грудь. Я замер словно бы со мной все происходило впервые и осторожно накрыл плечи жены своими ладонями.

Вика плакала навзрыд, прижималась ко мне лицом, тыкалась в грудь, скребла ногтями мне плечи и почти скулила от бессилия.

— Что теперь? Вот что? — спрашивала она, обнимая меня.

— Все будет хорошо, — со скрежетом выдавал я, целуя ее в губы и проходясь пальцами по нежному лицу. — Все хорошо. Не переживай. Мы с Матвеем съедем от вас с Алисой. Потом подпишем развод…

Эпилог

Вика

Принимать решения сложно. Разрывать отношения... Сложно. Прекратить любить невозможно. Но это приходится делать когда ты взрослый и кроме тебя это сделать увы никто не может.

Слова Ярослава произнесенные в ванной стали для меня ножом в сердце, который разорвал его остатки в мелкий фарш. Я захлебывалась слезами и задыхалась его последними поцелуями. Как самая главная дуреха цеплялась за своего мужа и тряслась что это прекратиться, что он оттолкнет меня или просто остановит. Поэтому ловила его губы, врезалась в них, как сумасшедшая пила его поцелуи, чтобы утром прийти в себя и все же признать…