Развод. Чужая родная дочь (СИ) - Келлер Николь

Запрокидываю лицо и вглядываюсь в яркие краски неба. Словно пытаюсь на нем отыскать свою малышку.

- А ты знаешь, я только сегодня поняла, что ты всегда нас с Катюшкой оберегала. У нас все легко получалось, беды обходили стороной. Кроме самой страшной. Но я уверена, что даже в этом случае именно ты послала нам Натана…Спасибо, мое солнышко…

Осторожно, кончиками пальцев глажу темный камень памятника и улыбаюсь сквозь слёзы.

- Спи спокойно, моя девочка. Мама теперь будет приходить к тебе чаще.

Киваю, будто в подтверждение своих слов, и иду на выход. Забираюсь в прогретый салон автомобиля, откидываю голову на спинку и прикрываю глаза.

Натан заводит мотор и осторожно трогает машину с места. Какое-то время мы едем молча. Единственное, что я выдавливаю через силу, не открывая глаз:

- Как девчонкам сказать правду? И нужно ли?...

- Разберемся. Не думай пока ни о чем.

Дома я сбрасываю одежду и обувь и из последних сил бреду в спальню. Девочки в зале смотрят телевизор за закрытой дверью, и не слышат, что мы приехали.

- Оль….

- Я сейчас…Сейчас…Полежу немного и приду к вам…Что-то с ужином решим.

В спальне я ложусь на кровать прямо в одежде и укутываюсь в плед с головой. Я опустошена. Убита, а внутри все выжжено до пепла, что горечью оседает на губах.

Внутри все жжет, ноет за мою девочку, и я оплакиваю, что так и не смогла ее увидеть, познакомиться с той малышкой, которую носила почти девять месяцев под сердцем.

Я не замечаю, как проваливаюсь в спасительный сон.

Мне снится девочка. Такая маленькая, нежная. Личико сердечком, обрамленное пушистым облаком светлых волосиков, маленькие губки бантиком, чуть вздернутый носик и слегка румяные щеки, которые так хочется зацеловать. Она стоит, смотрит на меня в упор в нежно - сиреневом платьице, белых лаковых туфельках и с ободком - бантом на голове.

Точно такой же наряд я покупала Катюше на три годика.

А ещё девочка так трогательно и бережно прижимает ушастого зайчика, с которым так долго спала в обнимку моя дочка. Он всё ещё как память лежит у меня на антресолях.

- Мамочка, привет, - моя доченька слегка улыбается. У нее безмятежное личико, глазки сияют от радости и любви. - Спасибо, что пришла. Я тебя ждала. Я хотела сказать, чтобы ты не грустила…Я тебя очень люблю. И знаю, что ты меня тоже. Не плачь, мамочка. Ты ни в чем не виновата. Я знаю, что ты ждала моего рождения. И очень любила. Я помню, как ты гладила, обнимала меня, пела песенки и разговаривала, когда я была у тебя в животике.

Давлюсь слезами, что превращаются в огромный ком и мешают сделать полноценный вдох.

- Я не обижаюсь и не злюсь. И ты тоже не плачь. Ты не виновата, мамочка. Ты ведь ничего не знала. И я буду очень рада, если ты будешь мамой Катюше и Алисе. Им ведь тоже нужна мама. А я буду смотреть на вас сверху, а потом мы обязательно встретимся…

- Моя девочка…

- У меня только одно маленькое желание…, - тихо улыбаясь, малышка склоняет головку набок.

- Конечно, доченька.

- Обними меня, пожалуйста.

Шаг. Другой. Срываюсь с места и прижимаю изо всех сил свою малышку. Меня сотрясают рыдания от обиды и боли. От осознания, что расставание так скоро. И вряд ли мы ещё раз вот так встретимся.

- Все, теперь я по-настоящему счастлива, - широко и так по-детски искренне улыбается девочка. - Я люблю тебя, мамочка. Я твой ангелочек. Я буду вас беречь. А теперь мне пора. И тебе тоже. Пока!

Я пытаюсь поймать свою дочь, чтобы побыть с ней ещё хотя бы немного, но она ускользает.

Я снова хочу плакать, но держусь.

Я ей обещала.

С огромным трудом возвращаюсь в эту реальность. В пограничном состоянии слышу тоненькие голоса и чувствую, как детские руки осторожно меня обнимают. И буквально заставляю себя проснуться.

Осторожно выныриваю из своего укрытия и натыкаюсь на два серьезных и обеспокоенных личика. Девочки доверчиво жмутся ко мне и с тревогой ловят мой взгляд.

- Мам….Ты плакала? - Катюша осторожно проводит ладошкой по щеке. Алиса зеркалит сестру и стирает слёзы с другой.

- Сон приснился.

- Плохой? - в ее голосе неподдельная тревога.

Мотаю головой.

- Хороший. Это от счастья.

И от огромного облегчения. Теперь я знаю, что, несмотря на весь ужас, что произошел с моим ребёнком, ей не больно и хорошо.

Не успевает эта мысль оформиться, как внезапный вопрос Алисы заставляет напрячься и подавиться воздухом:

- Теть Оль, а правда, что мы с Катей сестры?

Глава 51

Оля

Напрягаюсь всем телом, застигнутая врасплох очень сложным и неоднозначным вопросом. У меня в голове и в душе такая мешанина, что я и двух слов связать не могу.

Не имею ни малейшего представления, что сказать детям. Врать я им не хочу, а правда…

К правде я пока не готова. Я ещё не отошла от истории рождения наших детей и совершенно не готова к откровениям. И я считаю, что прежде мы должны с Натаном обсудить как предоставить информацию девочкам.

Вот только сестрички считают по-другому.

- Маааааам?...

Ощущаю себя как на допросе. Лампы в лицо только не хватает.

Девочки переглядываются и сверлят меня глазками с обеих сторон. Серьезные, напряженные и очень волнующиеся. Именно в этот момент их сходство очевидно.

Подтягиваюсь на руках, сажусь поудобнее. Оттягиваю ответ на щепетильный вопрос как могу.

Вот только перед смертью не надышишься.

Девочки садятся на кровати на колени, складывают ручки перед собой, вновь негласно копируя действия друг друга. Двойняшки, одним словом.

Откашливаюсь и как в ледяную воду ныряю:

- Правда.

Сестрички переглядываются, и по щеке Катюши ползет одинокая слезинка. Раскрываю объятия и прижимаю детей, по очереди осторожно целуя макушки.

- А правда, - шепчет дочь, словно боится, - что ты не моя родная мама?...

- Откуда вы все это….

Девчонки снова синхронно вздыхают, и Алиса торопливо поясняет:

- Мы знаем, что подслушивать разговоры взрослых нехорошо…

- Да, мам, мы не специально! - подхватывает Катюша.

- Это случайно получилось…

- Правда-правда, - тараторит дочь, часто-часто кивая головой в такт сестре. - Мы больше не будем!

От их щебетания наперебой у меня начинает кружиться голова.

- Так, девочки, успокойтесь. Давайте вкратце и по порядку.

Сестренки вновь разворачиваются, обмениваются молчаливыми взглядами, и Катюша коротко кивает, предоставляя слово старшей сестре.

- Папа провожал Алевтину Максимовну, и мы случайно услышали, как он сказал, что мы с Катей сестрички-двойняшки. Но, получается, что вы, тетя Оль…

- …а ты, мам, мне не родная мама. Так, да?

Катюша медленно поднимает на меня взгляд, а там столько боли, столько страха…Что у самой глаза на мокром месте, а сердце начинает предательски ныть.

- Все очень сложно солнышко…Да, тебя родила другая, чужая тетя, но…ты моя доченька, - наклоняюсь и шепчу так, чтобы услышать могла только Катюша: - И я тебя никому не отдам. Никогда.

Дочь с силой, что, кажется, сейчас треснут ребра, сжимает меня в своих объятиях. Как будто кто-то сейчас собирается меня у нее отнять.

- Ты все равно моя самая родная и любимая мамочка, - тараторит, крепко зажмурившись. - Я тебя очень-очень люблю! Мне нужна только ты!

- Тише, тише…

- Я тоже хочу маму…, - с тоской, едва не плача бормочет Алиса.

- Иди сюда, моя хорошая…

Обнимаю девочек, вновь целую их по очереди и понимаю, что я совсем не разделяю их на мою Катюшу и дочку Натана. Они для меня единое целое.

Две сестрички, которых я одинаково люблю…Две половинки моего сердца.

Это внезапное осознание заставляет резко вскинуть голову и наткнуться на чуть сощуренный взгляд Петранского, что, прислонившись к косяку, внимательно нас по очереди разглядывает.

- Всё-таки разбудили Олю, мартышки.

- Ничего страшного, - пытаюсь улыбнуться, но ком в горле не позволяет, и я отворачиваюсь, чтобы Натан не разглядел слёзы, которые с трудом сдерживаю. - Вы, наверно, голодные, а я уснула...