Ловцы снов (СИ) - Аникина Анна

Большого труда стоило удержать лицо, когда часть команды выжидательно смотрит в спину надевающему форму основному вратарю. Михал одевался медленно. Время было. Натянул нижние шорты с защитой на бёдрах. Потом надел щитки на голени с защитой голеностопа. Натянул гетры. Зелёный, отличающийся по цвету от бело-черной формы полевых игроков, лонгслив тоже с боковой защитой. Потом верхние шорты.

Тишина в раздевалке была звенящей. Минуту Михал думал, что это очень странно — выходить на поле и доверять этим людям. Но раз хотят проверить, надежен ли он, пусть смотрят. Сейчас будет им, как говорит дядя Адам, "немножко большая неожиданность".

Старший брат Михала Леслав занимался не футболом, а бальными танцами. Но экипировка и в танцах — важнейшее дело. Мама, имея опыт сборов на соревнования, всегда учила Михала иметь два, а лучше три комплекта всего. У него в сумке были не только запасные шнурки и гетры, но и бутсы. Они лежали отдельно. До них не добрались. Тухольский вытащил бутсы жестом фокусника. Неожиданно со шнурками. Уселся на скамейку и стал тщательно зашнуровывать.

В раздевалке будто снова включился звук. Все отмерли, переглядываясь. Но тут в дверях появился тренер, одного взгляда которого хватило, чтобы все многократно ускорились.

Тухольский встал. Попрыгал. Нормально. На экипировку его родители никогда не жалели денег, но слава богу, нога остановилась в росте, добравшись до отцовского размера. Михал проверил перчатки. Порядок. Вдох — выдох. Команда построилась в коридоре под трибунами ему в затылок.

Глава 6

Групповой этап чемпионата "Легия" преодолела ожидаемо легко. А вот Михалу просто не было. Учебный год с его контрольными работами никто не отменял. Родители отказались отдавать его в спортивный интернат. Роберт сам вырос в школе закрытого типа для одарённых детей. Поэтому сына оставил жить дома.

Это было легче психологически, но труднее физически. Из дома на ранние тренировки надо было ездить. А игры в других городах всё равно предполагали выполнение домашних заданий и контрольных работ. Тухольский таскал с собой на сборы и выездные игры ноутбук и тетради.

— И не лень тебе заниматься этой ерундой, — сосед Михала по комнате Эдик Писаревский заглянул через плечо в тетрадь по математике, — Твой аттестат всё равно никого не будет интересовать. Только твоя статистика.

Тухольский не спорил. Но ему не хотелось быть похожим на тех, кто не отличал Австрию от Австралии, а слово многочлен считал неприличным. Знания и образование были его страховкой. Как близок он к "страховому случаю" пришлось убедиться очень скоро.

Уже перед разминкой перед следующим домашним матчем второй номер вратарей и прямой конкурент Бартош Вуйчик "сломал" Тухольского самым примитивный способом. Незаметная подножка, вроде как не специально, а может, и правда не специально, и Михал полетел на пол раздевалки, попутно задев лбом об острый угол металлического шкафчика.

Звук был такой, будто ударили по большому звонкому барабану. Примерно такой же звон был в голове у Тухольского. Лоб рассекло. Кровь фонтаном хлынула сразу.

На матч пятьдесят первый номер не вышел. Ночь он провел в Университетской больнице. Сам заведующий травматологическим отделением Виталий Кирсанов накладывал ему швы.

— Что, Мишка, завидуют тебе? Шрам, может, и будет. Не как у Гарри Поттера, правда. Но, во-первых, шрамы украшают мужчину, а во-вторых, до свадьбы заживёт.

​​​​​Михал поморщился.

— Терпи, казак, атаманом будешь! — выдал Кирсанов очередную русскую присказку, — И давай рассказывай, кто тебя так. Только не ври, что сам. С твоим умением группироваться при падениях, "сам" исключено.

Тухольский скрипнул зубами. Но промолчал. Он не станет затевать конфликт.

— Ну-ну… Похоже, Орловы и на тебя успели повлиять со своим "просто делай свое дело лучше всех". Знаешь, они, может быть, в известной мере правы. А если бы он тебя окончательно сломал? Тот, что толкнул. Или ногу подставил? — Кирсанов внимательно следил за выражением лица Михала, — Ага. Ногу, значит.

От Виталия Кирсанова было сложно скрыть правду. Но сдавать Вуйчика Тухольский не собирался. Да, он последует совету Орловых — просто будет делать свое дело лучше других. И вопросы к нему снимутся сами собой.

В ту ночь его оставили в больнице под наблюдением. Кирсанов хотел исключить сотрясение.

— Можно я домой поеду? У меня почти не болит, — Михалу никогда не нравились больницы.

— Нет, дружище, я уже твоим позвонил, чтобы не приезжали. Мозг — это не шутки. И он тебе очень понадобится, если ты действительно хочешь быть лучше других.

Виталий устроил его в одноместной палате. Пожелал доброй ночи. И отобрал мобильный телефон.

Михал долго смотрел в потолок, по которому гуляли тени. Сон пришёл медленно, будто утренний туман. То ли под воздействием эмоций прожитого дня, то ли от лекарств, он был очень яркий.

Свет прожекторов на стадионе, по которому почему-то было ясно, что это в Москве. И совершенно однозначно — памятник вратарю, застывшему в полёте за мячом. На нем самом форма с белым орлом в красном прямоугольнике^[2]. И диктор на весь стадион объявляет его лучшим вратарем турнира.

Глава 7

Уже следующим утром Михал услышал в коридоре топот множества ног и гул разных голосов. Потом возмущенный голос медсестры и мягкий баритон Кирсанова.

— Нет, панове. Ваш товарищ пока останется у нас. Если хотите его посетить, то вам, во-первых, надо вести себя тише. Вы не на стадионе. Во-вторых, не долго. Ему пока лучше побыть в покое.

Гул мгновенно стих. Михал всегда восхищался умением Кирсанова мягко успокаивать и быть твёрдым одновременно. И это его "во-первых" и "во-вторых" тоже всегда поражало. Умел Виталий разложить всё по полочкам.

Сначала у Михала появился сам доктор.

— Там к тебе, кажется, вся команда пришла. Есть силы разговаривать? Или я их отправлю? — спросил по-русски. Так что, если кто и подслушивал, то дословно всё равно не понял бы.

— Есть силы, — Михал сел на кровати и приготовился к разговору.

Было уже даже интересно, с чем пришли. Наверное, если бы хотели убрать его из команды, не стали бы так время тратить.

Дверь палаты открывалась уже очень осторожно. И сначала показалась вихрастая рыжая голова их нападающего Антона Кухарского.

— Йоу! Мелкий, чего разлегся? Как твоя голова умная? — было заметно, что Кухарский нервничает.

— И тебе привет. Как сыграли?

У Михала не было возможности узнать результат вчерашнего матча. Телефон ему Кирсанов так и не отдал.

Следом за Кухарским в крохотную палату набилось огромное количество народу. Михал поискал глазами Вуйчика. Тому с его ростом было сложно спрятаться за спинами. Но он всё же втиснулся в угол между дверью и шкафом. Лица у всех были кислые.

— Мы продули, как непонятно кто! Тренер вообще сказал, что от нас отвернулись футбольные боги! — Кухарский вытаращил глаза, как это делал их главный тренер, когда сердился.

На лицах ребят появились первые улыбки. Напряжение чуть спало. Вуйчик потупился.

— Мы весь матч на них давили! Столько моментов! Все штанги им помяли! — было полное ощущение, что Антон мыслями ещё там — на поле во время вчерашнего матча.

— А если в створ — они мертво брали, — Антон вздохнул новую порцию воздуха в грудь, — Я вроде одного защитника обыграл. Вышел один в один, перебросил вратаря! Почти руки поднимаю! А там защитник в прыжке через себя, с ленточки… да так удачно мяч вынес! Прыгнул, гад, высоко! Отдал на своего, тот потащил вперёд, а отдать некому. Ну и пихнул в сторону наших ворот. Мяч как-то прыгнул от поляны. И вроде шёл в руки к Бартошу, а оказался в сетке, — Антон руками и корпусом изображал все попытки команды забить, волновался и сбивался, будто заново переживал все моменты матча.