Дочь майора Никитича (СИ) - Липницкая Ольга

Быт и рутина закружили Марийку в круговороте дел, и она даже не заметила, как Евген прополз по всему ее двору и вдоль забора с пинцетом и пакетами.

Майор забрал старших сыновей гулять в поле, а деревенская ведьмочка достала старую коляску для двойни, уложила туда обоих младенцев и с абсолютно невозмутимым лицом поехала по деревне.

Она была настолько поглощена размышлениями, что попросту проигнорировала все вопросы и удивленные взгляды… Марийка занималась своими детьми…

Ночь спали плохо.

Кнопик… Ну или Андреич, опять беспокоился с животиком. Кнопа спокойно спала рядом, на зависть всем Соколовским, просыпалась за ночь раза три всего, получала вожделенную все теми же Соколовскими Марийкину грудь и снова засыпала, прижимаясь к чьему-то теплому телу… Ей было все равно к чьему – к мохнатой крепкой груди майора эта кроха жалась так же нежно, как к мягкой и ароматной ведьмочке.

А на утро Марийка вскочила раньше будильника и схватилась за телефон…

– Марий! – недовольно приоткрыл один глаз майор. – Акстись, они же с девяти…

Ему не нужно было спрашивать, что там жена пытается высмотреть.

Деревенская знахарка недовольно посмотрела на мужа, который подгреб к себе под бок сразу обоих младенцев, фыркнула и решила выпить утренний чай в одиночестве…

Но едва лишь закипел чайник, как ее новенький смартфон пиликнул сообщением:

“Заказ готов!”

– Готов! – забежала она в спальню, шепча. – Готов!

– Ну готов, ну и?! – разозлился майор. – Что, будить детей что ли будешь?

Марийка поджала губы, отметила про себя, что Андрей не очень-то спешит в клинику, насупилась и снова ушла в кухню.

Но, конечно, столь настойчивый шепот родителей не остался незамеченным, и постепенно в кухню выползли, сначала коты, потом майор с Кнопиком, потом Миша с Лешей… А потом…

– Что, детей с собой возьмем или опять Дашу вызовем? – спокойно, но категорично уточнила у мужа Марийка.

Тот лишь вздохнул и набрал номер Евгена…

В этот раз тоже ехали молча.

Ну как молча.

Орали на три глотки… Выспавшиеся младенцы возмущались, что их снова заперли в люльки, Марийка пыталась потешками и песенками успокоить хоть кого-нибудь из них, а майор лишь крепче стискивал руль и зубы.

В клинику приехали аккурат к открытию…

Девочка-администратор, поправляя халат, усадила их в приемной комнатке…

– Вы тест на отцовство сдавали, да? – смущенно посмотрела она на майора.

– Да! – ответила вместо него его жена, качавшая ребенка. – Мы очень хотим знать, отец он, – Марийка подкинула одного из младенцев, перевела взгляд на мужа, – или не отец!

Никитич лишь недовольно крякнул, но уверенно посмотрел на администраторшу.

– Сейчас, – закивала покрасневшая до корней волос девчушка. – Сейчас распечатаю.

Горячие листы медленно выползали из принтера. И чем больше их становилось, тем сильнее распахивались глаза несчастной девчушки…

– Ну, что там? – нетерпеливо шагнул к стойке майор.

– Вероятность отцовства… – начала читать она официальную формулировку.

Запнулась. Еще гуще покраснела. Виновато посмотрела почему-то на Марийку и все же дочитала.

– Вероятность отцовства ноль процентов.

Глава 5

– Ноль? – выкрикнула Марийка.

– Ноль, – пискнула девушка-администратор и втянула голову в плечи.

– Ну! – Никитич резко обернулся к Марийке, но, вопреки ожиданиям персонала клиники, на его лице расцвела такая торжествующая, такая сияющая улыбка, что администраторше стало еще страшнее.

Рука девушки судорожно потянулась к кнопке вызова охраны.

– Андрей! – всхлипнула Марийка. – Прости меня! – губы ее искривились, слезы потекли по щекам. – Прости меня, родной!

– Я же тебе говорил! Говорил! – взвыл Никитич.

– Прости!

И красивая, яркая женщина, прижимающая к себе младенца, к удивлению администраторши и вбежавшего охранника, бросилась мужу на грудь!

– Вот дурочка ты у меня! Вот дурочка! – к еще большему удивлению вышеназванных лиц, причитал ее муж, целуя эту странную даму то в волосы, то в мокрые от слез щеки.

– Зачем вызывала? – грубо рыкнул в сторону администраторши запыхавшийся охранник.

Та молча указала пальцем на обнимающуюся пару, похлопала глазами…

– Ну? – насупился мужик в зеленой форме. – Чего не так-то?

– Может, это, – откашлялась она, – того… Психолога?

– Себе психолога вызовите! – в сердцах высказалась Марийка, не отлипая от мужа.

Ребенок у нее на руках квякнул, пискнул…

– Ой! – встрепенулась деревенская ведьмочка. – Женечка!

– Женечка? – удивленно посмотрел и на жену, и на младенца майор.

– Женечка, – уверенно кивнула Марийка. – Вот у нас дома теперь есть Женечка и… – она запнулась, подняла на мужа умоляющий взгляд. – Женечка Соколовские…

– Кхм… – откашлялся майор, обернулся к персоналу клиники. – Вы еще не передумали психолога вызывать?

.

В этот раз в машине орали не дети… Гул мотора заглушали два взрослых, взвинченных до предела голоса, выплескивавших в тесное пространство салона всю свою ярость, растерянность и страх.

– Как ты себе это представляешь? – возмущался Никитич, его голос гремел, как раскат грома, и от этого стекла, казалось, звенели. – У тебя одна справка из роддома! – он яростно размахивал руками, словно отгоняя от себя абсурдность всего происходящего. – Одна!

– Ну с этим же можно что-то сделать! – совершенно по-детски, всхлипывая и глотая слезы, хныкала Марийка.

Ее пальцы бессильно теребили край кофты, губы дрожали, брови расстроенно изгибались.

– Что? – ядовито выкрикнул майор, и его ладонь со всей силы ударила по рулю.

Резкий гудок оглушительно прорвался в крик, заставив младенцев в люльках удивленно распахнуть глаза.

– Что ты с этим сделаешь?

– Ну... – безнадежно сморщила лоб Марийка, в ее глазах мелькнула паническая, отчаянная попытка найти решение там, где его не могло быть. – Пойду в роддом, скажу, что потеряла…

– Кого? – едва сдерживая ярость, сквозь зубы процедил Никитич. – Ребенка?

– Справку! – промямлила она, сама понимая всю нелепость этой затеи.

– Да блин! – майор с силой ударил себя по коленке, скривившись от бессилия.

– Ну все ж свои! – продолжала лепетать Марийка, пытаясь ухватиться за эту соломинку. – Деревня ж!

– Вот именно! Деревня! Свои! – взревел он, и его лицо приблизилось к ней, покрасневшее от напряжения. – Все! Знают, что ты родила мальчика! Одного!

– Нет! – вдруг вскинулась Марийка, и в ее глазах вспыхнул ошалелый, безумный огонек. – Двойню! Как обычно!

Повисла тягучая, гнетущая пауза, нарушаемая лишь сопением притихших младенцев.

Майор тяжело крякнул, словно под грузом этой чудовищной идеи, мотнул головой. Он недовольно зыркнул на двух до странного похожих младенцев, явно задаваясь вопросом, какого черта их не один, а целых два. И прикусил губу, словно силясь сдержать поток непечатных слов, готовых вот-вот сорваться с его языка.

Разъяренный Никитич неаккуратно затормозил у собственного дома, вышел с водительского места, хлопнув дверью так, что через двор у соседки куры вздрогнули, но при этом забрать люльки с заднего сиденья не забыл. Не недавно ж рожавшей Марийке их нести.

– Андрей!

Марийка бежала перед мужем, открывая двери.

– Ну, Андрей!

– Марий, ты понимаешь, что то, что ты задумала – это уголовное преступление?! – громыхал майор, стараясь не размахивать руками, в которых были люльки. – Ты себе пятого ребенка хочешь, а ради него предыдущие четыре без матери останутся…

– Андрей, – плакала почти навзрыд ведьмочка. – Ну можно же что-то придумать?

– Что? Ну что? Ну давай родим еще одного! – Соколовский в сердцах поставил люльки у дивана, всплеснул руками.

– Ну родим! А эту куда девать? – вцепилась в одну из люлек Марийка. – Она же вот есть уже, – в ее голосе появилась певучая нежность. – С нами живет, хорошенькая такая…

Никитич только крепко зажмурился, потряс головой…