Непримиримая одержимость - Анис Дрети

Между нами повисла тишина, но его это, похоже, не смущало. Казалось, терпение было его второй натурой. Лакомый кусок дразнил меня, и мой желудок в сотый раз предательски заурчал. Я больше не могла сопротивляться, даже если эта доброта была лишь уловкой, чтобы схватить меня за руку, вытащить и выбросить за борт.

Я выхватила кекс из его руки, прежде чем он успел это сделать, и с жадностью впилась в него зубами. Когда он выпрямился, я замерла в ожидании подвоха. Я не сводила с него глаз, пока он не вернулся с бутылкой воды, открутил крышку и протянул её под стол. С тревогой я схватила бутылку и отползла. Я поглощала еду, как дикое животное, боясь, что у меня отнимут и эти крохи.

— Пей медленно и понемногу, — сказал он. — Если ты давно не пила свежей воды, слишком большое количество за раз может вызвать водную интоксикацию.

И снова – глубокий тембр его знакомого голоса сжал моё сердце в тиски. Я на мгновение забыла о голоде и уставилась на него.

— То же самое с кексом. Маленькими кусочками, пока желудок не адаптируется. Иначе твой организм испытает шок.

Я заставила себя кивнуть и сделала маленький глоток воды. На самом деле мне хотелось осушить бутылку до дна и впиться в кекс жадными кусками. Но что-то в его тоне заставило меня прислушаться к совету. К этому моменту я уже была уверена, что это не жестокая шутка. Впервые за всё время я столкнулась с проявлением щедрости.

Тем не менее, когда он протянул руку, я отпрянула в самый дальний угол. Чтобы достать меня, ему пришлось бы залезть под стол, что, казалось, было ниже его достоинства. Такой мужчина, как он, предпочел бы выманить свою добычу, а не заниматься утомительной работой.

Как я и предполагала, он взял поднос с одной из стоек, держа его вне моей досягаемости. В воздухе поплыл божественный аромат, когда он снял стальную крышку, открыв взгляду сочную слоеную пасту с золотистыми краями. Увиденное всколыхнуло память. Это была лазанья, и никогда еще она не выглядела так аппетитно. Густой соус маринара сочился из нежных слоев пасты, заключая в себе гармоничное сочетание ароматных трав. Расплавленная моцарелла покрывала верхушку, посыпанная свежим базиликом. Всплеск цвета придавал ей еще более соблазнительный вид.

— Спорю, ты хочешь чего-то большего, чем кусок кекса. — Его голос зазвучал мягко, словно соблазнительный сон. — Почему бы тебе не выйти оттуда и не поесть как следует?

Его предложение вызвало очередное воспоминание – детскую сказку. Образы были смутными, но я вспомнила книгу из раннего детства. Это была история о двух голодных детях, Гензеле и Гретель. Ведьма заманила их в свое логово едой, чтобы сделать из них обед. Я не могла отрицать сходство.

Когда я не пошевелилась, он опустил другой поднос, соблазняя меня тарелкой, доверху наполненной картошкой фри. Боль от той картошки, которую я отдала, была ещё слишком свежей. Казалось, судьба вознаграждает меня улучшенной версией. Эти ломтики были покрыты расплавленным сыром. У меня потекли слюни, когда часть сыра просочилась глубже в картофель.

У каждого есть предел, и я достигла своего. Вкусная приманка возымела желаемый эффект. Я бросила обертку от кекса и поползла к нему на четвереньках. Как только я оказалась в пределах досягаемости, он схватил меня за руку и рывком притянул к себе.

Каждая частица моего тела ожила, когда я врезалась в его грудь. Сердце яростно заколотилось в грудной клетке. Огонь пробежал от кончиков пальцев ног до кончиков пальцев рук. В ушах зазвучали оглушительные сигналы тревоги. Я уставилась на его железную хватку на моих руках. Прикосновение запустило во мне что-то – я не знала, страх это или предвкушение. Возможно, и то и другое.

Я подняла лицо, чтобы посмотреть, произвел ли наш контакт такой же эффект на него. На его невозмутимом выражении лица не было и намека на перемены. Его взгляд скользнул по моим рукам, медленно перешел к шее и наконец остановился на губах. Он изучал меня с клинической холодностью, тогда как я была готова потерять сознание от внезапного всплеска энергии.

Может, это воздействие было не исключительно его заслугой. До этого никто не прижимал меня к груди. Физический контакт с любым человеком мог вызвать такую реакцию, хотя было трудно представить, что она окажется настолько интенсивной. Было что-то тревожное в его близости. Я попыталась вырваться, но его хватка лишь усилилась, ясно давая понять: он не отпустит меня.

Мужчина подвел меня к столику на двоих.

— Сядь здесь, — скомандовал он, помогая мне снять рваное пальто. В его голосе не было и тени сомнения, лишь самоуверенная убежденность. Эта странно подействовало на меня, вынудив повиноваться. Мои ноги сами опустили меня на сиденье.

Я наблюдала, как он взял тарелку и направился к стойкам с едой, где положил по порции каждого блюда. Когда он поставил передо мной полную тарелку, я набросилась на неё, как бродячая собака. Я проигнорировала столовые приборы, аккуратно лежавшие сбоку, вместо этого ела руками, без намека на манеры.

— Полегче, — мягко пробормотал он. — Помни, что я тебе говорил. Ешь медленно, дай организму привыкнуть к еде. — Он сел на скамью рядом со мной и взял меня за запястья.

От неожиданности я выронила кусок курицы из рук. Сидеть напротив было бы логичнее. Зачем ему садиться рядом с грязной бродяжкой? От меня дурно пахло.

Он, казалось, не заметил и вытер мои руки льняной салфеткой. Наколов на вилку пасту, он поднес ее к моему рту. Ошеломленная, я разжала губы и позволила ему кормить себя, как ребенка.

— Жуй медленно, — проинструктировал он, прежде чем снять крышку с другой бутылки с водой. Прежде чем я успела потянуться к ней, он поднес её к моим губам. — Помни, пей только понемногу.

Я запрокинула голову и позволила ему поить меня мелкими глотками. Довольный, он поставил бутылку на стол и наколол на вилку еще лазаньи.

Нетерпеливая часть меня хотела просто нырнуть лицом в еду. Наесться до отвала, чтобы никогда больше не знать мук голода. Единственное, что меня останавливало, – это странная потребность угодить ему. Я остро осознавала каждое его движение, когда он брал вилку и подносил её к моим губам.

Большая рука обхватила мою талию, притянув ближе, пока я практически не оказалась у него на коленях. Его хватка была твердой, словно он боялся, что я растворюсь в воздухе. Такая близость должна была бы встревожить меня, но я не могла заставить себя беспокоиться. Наконец-то я была в тепле и накормлена. Казалось, ничто другое не имело значения.

Вместо этого я больше беспокоилась о своём резком запахе. В такой близости он не мог его не чувствовать. Оставалось лишь надеяться, что он страдал отсутствием обоняния.

— Не засыпай, — приказал мужчина, когда я утонула в его объятиях. Мои веки тяжелели по мере того, как он наполнял мой желудок едой. — У тебя может быть сотрясение.

Сотрясение?

Я не знала этого слова. Вместо того чтобы пытаться вспомнить его, я сосредоточилась на том, чтобы сидеть прямо. В отличие от исходящего от меня зловония, его запах был опьяняющим. Я ухватилась за него, как за спасательный круг, чтобы оставаться в сознании. Я жадно вдыхала его, надеясь, что это отвлечет меня от накатывающей дремоты.

Это произвело противоположный эффект.

В его парфюме, должно быть, содержались вещества, изменяющие сознание. В сочетании с уютом теплых объятий он действовал как галлюциноген. В конечном счете я сдалась и удовлетворенно вздохнула, вопреки всему надеясь, что эта передышка – не жестокая шутка.

— Открой глаза, — хрипло сказал он, когда мои веки сомкнулись.

Голос возник из ниоткуда, и я взглянула на него, но тут же отшатнулась, ошеломленная тем, как пристально он наблюдал за мной. Напряженность, скрытая в его голубых глазах, завораживала.

Почему он так на меня смотрел?

Я была никем. От меня воняло мусором, в буквальном смысле, ведь я спала за мусорным контейнером вместе с крысами.

Он выглядел дорого и пах так восхитительно, что у меня кружилась голова. И всё же он смотрел на меня так, будто я – приз, который нужно завоевать. Будто я уже принадлежала ему.