Отпускай (СИ) - Сурмина Ольга

С узкого, двухполосного моста было видно, как поперек реки возвышалась огромная, невероятная толстая серая стена, со странного вида подпорками и узкими шлюзами.

— Вот это дамба… — С восторгом прошептала Эмма. — Я слышала, что где-то тут она есть, но не думала, что настолько…

— Это плотина. Здесь восемь месяцев назад закончили реконструкцию. — С улыбкой констатировал водитель, видя круглые глаза своей пассажирки. — Красота, да? Как сказать, реконструкцию… практически все с нуля делали. Был государственный грант на лучший инженерный проект этой плотины. Обещали кучу денег, золотые горы. Но место сложное, за него никто браться не хотел. Выиграл, в итоге, паренек из нашего города. — Мужчина широко улыбнулся. — Для меня он паренек, не старше тридцати лет. Для тебя — нет, конечно… Что-то, а период работы с ним я запомню надолго. Зануда, каких не видел свет. Палец в рот не клади.

— Мой… — Фастер прикрыла глаза. — Мой друг тоже занят инженерным делом. Быть может, занудство — это… профессиональная деформация, не знаю. В конце концов, такое строение держит на себе тысячи литров воды, ошибки быть не может.

— Твой друг? — Водитель весело вскинул брови. — Не знаю. Этот приезжал сюда почти каждое утро. То с группой промышленных альпинистов, то с маркшейдером, то еще с кем, потому что поговаривали, что у реки двойное дно. Замучил пересчеты делать. Ей-богу, замучил. Не сдружились мы с ним. А знаешь почему? Я впервые, когда он приехал, со спины его за бабу принял. — Мужчина громко рассмеялся. — Подошел сзади к нему и пошутил, мол, во бабы, под два метра ростом вымахивают. Он так разошелся, я думал, в драку полезет. — Человек продолжал смеяться. — Нет, а что? Волосы длинные, а зрение у меня не очень. Спутал и спутал, что беситься-то?

— Длинные? — Эмма почувствовала, как сердце пропустило удар. Перед глазами потемнело.

…Нейт не делал никакой плотины. Обо всех проектах он, вроде как, рассказывал. Даже сетовал, если дела шли не очень. И тогда… восемь месяцев назад они строили дом. Заканчивали черновой ремонт. Жили на съемной однокомнатной квартире. О каких «золотых горах» может идти речь? Штайнер действительно хорошо зарабатывал уже тогда, но все деньги уходили на дом, на стройку. Средств с квартиры Фастер хватило только на покупку участка в парковом районе, в центре города.

— А иногда приезжал с семьей. — С улыбкой продолжал водитель. — С девушкой молодой, и мальчиком, лет пяти. Вроде как они тут даже планировали дом купить, но как-то не сложилось. А что? Места у нас симпатичные. Дивные, можно сказать, тут часто дачи… загородные домики покупают.

— Скажите. — Сдавленно прошептала Фастер. Лицо побелело, дрожали пальцы, а ресницы намокали сами собой. — Вы не помните, как его звали? Этого… инженера плотины.

— Нейтан Штайнер. — Водитель поднял брови, глядя на бледную пассажирку. — А что, ты его знаешь? Это твой друг, да?

— Да. — Одними губами ответила Эмма. Взгляд стеклянных глаз уставился куда-то на дорогу. — Вы сказали… с семьей?

— Ну да. — Мужчина серьезно кивнул. — С девушкой, волосы длинные у нее… красивые, цвета вишни пьяной. И малец у них. Лет пять ему, может, семь. Я возраст детей плохо определяю.

В горле моментально вырос ком. Дышать становилось тяжело, по коже волнами шел страшный озноб. Фастер закашлялась, круглыми, влажными глазами глядя на колени.

Утром он уходил на работу. Целовал её в лоб, а в шесть вечера был дома. Ужинали, шли на стройку до ночи. В выходные торчали там целый день, и не важно, какая погода. Дождь, снег, ветер, слякоть. Нейт упорно продолжал возводить стены дома своей мечты, а Эмма сидела сзади, и наспех зашивала его порванную гвоздем куртку.

Уходил на работу. На работу? Девушка не могла этого знать, тогда её ноги не позволяли ходить ей настолько хорошо, чтобы носить ему обед, или вроде того. Быть может, его работа в тот момент… была совсем не там, где Фастер привыкла думать. И вместо офиса… Штайнер был здесь. На гигантском проекте реставрации городской плотины.

…вместе со своей семьей. Семьей? Это не укладывалось в голове. Так сильно, что накатывала тошнота, знобило все сильнее. Ребенок… такой взрослый? Если ему семь лет, то… семь лет назад Эмма была еще в детском доме. Встречала любимого Нейтана с посылками, подарками. Сладостями и деньгами.

Он приходил к ней раз в неделю. И сейчас Фастер горько, слегка безумно смеялась. Раз в неделю, в воскресенье, потому что в остальные дни трудоголик Штайнер учился и работал. Вот только… неужели за те другие шесть дней, которые он был далеко, не нашлась девушка, которая бы ему понравилась? Однокурсница. Коллега. Сожительница, в конце концов, ведь какое-то время Нейт жил в общежитии. У него запросто могли быть отношения, о которых Эмма даже не подозревала, наивно мечтая о том, что её «принц» её ждет.

В самом деле. Сейчас это звучало очень смешно. Её ждет. Её: худой больной кактус, который он называл сестрой, и всю жизнь жалел. Ну да, конечно.

У него могли быть отношения. Легко. Мог ли в этих отношениях… появиться ребенок? Случайный, незапланированный. Наверно мог. Так же наверно… хороший человек Шайнер подыскивал своему сыну и бывшей дом, на какую-то часть денег от государственного гранта. Бывшей, потому что теперь у него есть Белита. Возможно поэтому Нейт так не хотел детей. Зачем? У него уже есть.

Слезы капали на колени, а лицо по-прежнему искажала больная, безумная улыбка. Её трясло. До этого момента Фастер казалось, что она его отпустила. Отпустила, смирились. Очнулась ото сна. Однако, глаза все краснели и краснели. Тело охватывал чудовищный, невыносимый стыд. Где-то за её спиной он всегда жил своей жизнью. Делал то, что считал нужным. Говорил то, что считал нужным. А она... к нему прилеплялась. Конечно хороший человек Штайнер позволит к себе прилепиться. Со вздохом кивнет, и погладит по голове.

На то он и хороший человек.

Кубик Рубика

18 лет назад

— Он не ребенок, Саманта, он — бес!!! — Тучная женщина, сидя на стуле в узкой подсобке стирала с лица слезы, и при этом, казалось, злилась. — Знаешь, что он им сказал? «Хочешь мяч? Нужно соблюдать очередь. Без очереди тебе в магазине даже хлеб не продадут». И ухмыляется, будто назло. А когда Говард полез отбирать этот мяч… ну, ты слышала. Он его черенком лопаты в висок. Увезли на скорой парня. Говард старше его на шесть лет… На шесть, мать его, лет!!! Полиция приезжала. Так этот бес состроил лицо, типа не причем тут, и навешивает им, мол, напал на него подросток. А он такой святой, защищался. Все дети в сторонке стоят, лицо в пол. А что? Сейчас люди в форме уедут, а он черенком пригреет их самих, если рот откроют. Боже…

— Ты это в окно видела? — Худая, со строгим лицом коллега печально косилась в лицо другой воспитательницы.

— Да. Три дня как узурпировал этот мяч, и ходит с ним, победитель. — Женщина стиснула зубы. — Когда он в последний раз у психиатра был?

— Недели две назад. — Её собеседница озадаченно потерла щеку.

— И что?! И ничего!!! Как только случается какой-то казус, кто-то подрался, ушибся, еще что… и Нейтан. Тут как тут. Ни одного происшествия, чтобы этот бес «мимо не проходил». Сил нет. Десятилетний ребенок. Я не знаю, какую на него управу искать. Просто не знаю. Сама видела, наказания он игнорирует. Любые. Что мне его, ударить?! Так он сам меня потом пришибет!! Не лопатой, так еще чем-нибудь!!

В ту же секунду женщины вздрогнули. Раздался приглушенный, тяжелый детский крик.

— Господи, нет, опять… — Воспитательница закрыла лицо руками и встала. — Она опять орет. Что ей на месте не лежится?! Час назад, вроде как, угомонилась, и вот опять… — Женщина стремительно вышла в узкий, темный коридор и полубегом направилась к одной из близлежащих дверей.

В тесной, маленькой комнате с тремя кроватями на полу лежала девочка. Все постели были пусты и заправлены серыми, колючими одеялами, но с одной из них она, похоже, только что упала. На старый затертый ламинат и истошно кричала. Пыталась упираться ладонями в пол, но ничего не получалось: тело камнем падало вниз.