Отпускай (СИ) - Сурмина Ольга

Она кивнула. Взгляд казался все более печальным и отстраненным.

— Но не все. — Спохватился Штайнер. — Ты, вот, совсем не глупая. Ты слабая, но это не твоя вина, это все болезнь. А еще ты талантливая. — Он кивнул на собранный кубик Рубика, который лежал на деревянной прикроватной тумбе. — Я его в первый раз неделю собирал. Мне было восемь лет. А ты его в первый раз за неделю в четыре года собрала. Думаешь хоть кто-нибудь из тех придурков сможет так же? — Мальчик жестом указал на окно. — Нет, они поголовно идиоты. Мозги тут имеем только мы с тобой. — Он подошел, присел рядом, и принялся гладить её по голове. — Ничего страшного, если ты не ходишь. Пока я рядом, тебя никто не обидит. — Ухмылка становилась все шире. — Они боятся меня. Все, даже воспитатели. Думают, если что-то мне сделают, то я их всех прирежу ночью. И правильно делают, что боятся.

Девочка нервно заерзала. На нее совсем не производил впечатление такой монолог, напротив, она недоверчиво косилась в сторону, и пыталась опустить голову как можно ниже.

— Эй, ну ты чего? — Нейт неловко поднял брови. — Я же сказал, я не сделаю тебе ничего плохого. — Он тяжело вздохнул, и попытался её обнять. — Наоборот. Всех, кто будет тебя обижать, как ветром сдует. Вот недавно тебя обижал кто-нибудь?

Она отрицательно покачала головой.

— А воспитательница? — Штайнер прищурился. Эмма задумалась, затем медленно кивнула.

— Больше не будет обижать, потому что я здесь. Но ты… меня не бойся. — Он мягко улыбнулся, и продолжил гладить по голове. — Тебе я ничего плохого не сделаю. Мы с тобой… очень похожи. Мы вдвоем будем тут, пока не повзрослеем. Мы никому не нужны, и нас не усыновят. Мы… последние не тупые люди в этом свинарнике. Ты и я.

— А ты меня не зарежешь? — Тихо спросила девочка, и подняла глаза, на что Нейтан откинулся и громко, раскатисто рассмеялся.

— Конечно нет. Я тебя пальцем не трону, обещаю. Мы же вместе. — Казалось, мальчику было очень приятно говорить это.

Ему льстило все. Льстило, что из всех детей и воспитателей она говорила только с ним. Что если начинала, вдруг, плакать, то не успокаивалась, пока он не придет. Что лезла обниматься, потому что он горячий.

Ведь Штайнера уже два года никто не обнимал.

Льстило, что она никак не хотела отпускать его ночью, потому что боялась темноты и одиночества. Не хотела, и он оставался. «Безногая», как её прозвали, Эмма. Единственный человек в приюте, которому было лучше с ним, чем без него. Единственный человек, который по нему скучал.

— Хочешь поиграть во что-нибудь? — Ласково спросил Нейт, и склонил голову на бок.

— В куклы. — Девочка с надеждой подняла глаза, потому что рядом кукол не было.

— Значит… — Мальчик задумался. — Значит будут куклы. Да, я раздобуду тебе куклы.

— А ты поиграешь со мной? — Она сжала в кулачках край его футболки.

— Я? — Штайнер слегка сконфузился, однако, видя круглые блестящие зрачки, которые с предвкушением на него таращились, улыбнулся и кивнул. — Поиграю. Как ты хочешь?

— В принца и принцессу. — Хватка усиливалась.

— Ну. Тогда я буду принцем. — Он снисходительно кивнул.

— Принца похитит злая колдунья, превратится в принцессу, и попытается на нем жениться! Но принцесса разгадает план и спасет принца! А в конце они вдвоем будут лежать в кровати. — Девочка довольно заулыбалась, а Нейт, казалось, выглядел еще более сконфуженным, чем вначале.

— Может принц спасет принцессу? — Мальчик поднял брови. — И злая колдунья похитит её? Или злой колдун…

— Ну ладно. — Эмма пожала плечами. — Давай так.

— Принц должен спасать принцессу. — Штайнер с улыбкой поднялся, и чуть сузил глаза. — Никак не наоборот.

Он в очередной раз спускался вниз. В очередной раз его провожали настороженные, неприязненные взгляды прохожих разного возраста, а привычные старые ступени отвратительно скрипели под кроссовками. Мальчик до и дело заглядывал в девичьи спальни, но тут же фыркал, и шел мимо.

В какой-то момент он замер. Две девочки, немногим старше Эммы сидели на ворсистом, бежевом ковре в пустой комнате. Что-то друг другу говорили, смеялись. Одна из них держала в руках две довольно новые куклы, и еще две лежали в стороне. Штайнер вошел внутрь, прищурился, и тут же тяжело, отвратительно заулыбался.

— Сегодня на улице хорошая погода. Не хотите пойти… погулять?

— Что тебе надо, Нейт? — Враждебно спросила одна из них, и тут же съежилась, когда подруга едва заметно ущипнула её за ногу.

Им не хотелось проблем.

— Ну… я возьму у вас эти куклы. Одной больной девочке они очень нужны. А вам… хорошо бы пойти погулять. На улице солнце.

— Это Эмме что ли? — Та, которую ущипнули, продолжала говорить, но все сильнее сжималась. Отстранялась. — Это мои куклы…

— Какая ты жадная. — Взгляд лиловых глаз становился все злее. — Тебе не стыдно? Ты можешь пойти погулять, а она — нет. Ты можешь бегать, а она — нет. Ответь мне на вопрос, тебе не стыдно?

Она молчала. С дрожащими губами уставилась на ковер, и никак не могла найти, что сказать.

— Мы не доиграли. — Тихо отозвалась вторая, тоже глядя куда-то в бок.

— Тогда доигрывайте, а я пока тут постою. Подожду. — Мальчик сложил руки на груди и ухмыльнулся.

Они так и сидели. С раздражением и обидой переглядывались, но, в конце концов, та, которая держала куклы, медленно протянула их Штайнеру.

— Это правильный поступок. Учитесь поступать правильно, и заботиться о тех, кому хуже, чем вам. Никто не любит эгоисток. — С лица не сходила мерзкая, фальшивая улыбка.

Ему нравилось, что его боялись. Боялись даже поздние подростки, которые тихо вставали ночью, и встречали его холодный, жуткий, наблюдающий взгляд. «Он хоть когда-нибудь спит?» — с нервной усмешкой спрашивали они друг у друга, и не знали, что да. Просто очень чутко. Штайнер чувствовал их замешательство рядом с ним, чувствовал, и злорадствовал. Ликовал.

Они все идиоты. У них идиотские шутки, темы для разговоров, даже мысли идиотские. Кубик Рубика не могут собрать, позорище. Ему нравилось слово «биомусор». Иногда он его употреблял.

Нейт с пренебрежением относился к потенциальным приемным родителям. Особенно, видя, как периодически возвращали других детей. Его-то уж точно вернут, потому что он «злой». И мальчик с высокомерной ухмылкой смотрел на любую возможную семью. Никто не возьмет ребенка, который в восемь лет своими глазами видел, как зарезали его отца и мать. Он видел смерть, и «биомусор» это отпугивало. Трусливые идиоты, которые возомнили себя родителями.

Ему больше не нужны родители. Кому они вообще нужны?

И друзья не нужны. Как можно дружить с этими тупыми отбросами? Которые только и делают, что прячут под подушкой тайком добытые журналы с голыми женщинами. Унизительная мерзость. И вот с этим нужно дружить? Да Штайнер лучше себя велосипедом переедет, чем заговорит с кем-то вроде них.

И девочки тоже мерзкие. Глупые, как и все остальные. Нейт с усмешкой повторял сам себе, что ни за что не женится. Вырастет, и будет гениальным ученым. Будет… гениальные вещи делать. Построит вечный двигатель, или изобретет оружие массового поражения.

Вновь под ногами скрипели ступени. Мальчик быстро прошел по коридору. Залетел в комнату, поднял глаза на сидящую в одеяле четырехлетнюю девочку, и неловко улыбнулся.

— Куклы! — Голубые глаза на её лице становились все больше.

— Да. — Штайнер кивнул. — Я же сказал, что принесу. Раз я сказал, значит, так и будет. — Он подошел ближе, присел рядом. Хотел, было, протянуть куклу, но Эмма тут же потянулась обниматься.

— Нейт… — Тихо бубнила она, зарываясь мокрым носом в его футболку. — Нейт, я тебя люблю.

Он медленно раскрыл глаза. По спине поползли мурашки, мальчик медленно кивнул, и погладил малышку по голове.

Теплая. Согрелась.

Люди — биомусор.

И все же так приятно, когда кто-то обнимает. Как приятно слышать «я люблю», искренне, от всего сердца. Настолько приятно, что становилось стыдно. Ему, вроде как, не нужна семья. Родители, или друзья. Не нужна, он сам так сказал. Но, может… Эмма. Чуть-чуть. Все равно пропадет без него.