Благочестивая одержимость (ЛП) - Ридс Энса

— Что произойдёт? Нас подвесят над потолком, будут пытать и бить током. И ты будешь видеть перед собой свою мать, отца, парня, или лучшего друга, или единственного двоюродного брата - мёртвыми. И их испуганные пустые глаза будут смотреть тебе прямо в душу. Так что, чёрт возьми, произойдёт, Анна? — в моём голосе был страх, такой леденящий душу, который могла вызвать только семья Эспозито. Неужели мы действительно верили, что сможем это сделать? — Стоит ли оно того?

Я знала, чем это закончится, ведь их семья не простые люди. Они всё узнают и найдут меня.

— Я продумала это настолько, насколько могла на данный момент. И, не сомневайся, я продолжу обдумывать это, Нирвана. Я знаю, что я задумала, и, если мы найдём нужных людей, в чём, несомненно, я уверена. Это точно сработает. Поверь мне, просто поверь. Если… точнее, когда мы это сделаем, ты будешь свободна. — она замолчала, но от её наблюдательных глаз не укрылась моя нервозность, когда я обвила руками свой живот, — или ты этого не хочешь?

— Разумеется, хочу, — огрызнулась я, — я хочу этого больше всего на свете.

— Тогда почему ты… колеблешься?

— Потому что, — быстро ответила я, едва давая ей возможность закончить предложение, — потому что я не супершпион, супер-полицейский, суперсолдат, принцесса мафии, или какая-то убийца. Я - это я, Нирвана Ньюман, двадцатиоднолетняя девушка, до чёртиков напуганная тем, что происходит вокруг. Я ношу ребёнка босса мафии, ношу на пальце его обручальное кольцо и не видела отца с тех пор, как попала сюда. Так что да, извини меня за некоторую нерешительность.

Анна поджала губы, давая моим словам повиснуть в воздухе.

— Я поняла, — сказала она тихим, полным сочувствия голосом, — но всё будет хорошо.

— Ты думаешь? — спросила я с ухмылкой, вскидывая руки вверх от бессилия, — Анна, ты специальный агент, ты проходила специальное обучение. Ты подготовлена, ты можешь защитить себя. Я не могу. Анна… — я изо всех сил старалась заставить себя продолжить, — я не думаю, что смогу… Не думаю, что смогу позволить тебе убить Сальваторе или его людей.

Она ничего не сказала в ответ. Я ждала, пока она скажет хоть слово, засмеется или хотя бы закатит глаза. Но она оставалась совершенно равнодушной.

— Я знаю… знаю, что они ужасные люди. Но я не могу этого сделать. Я не могу вести их на смерть. Не могу.

Сальваторе, вероятно, смог бы так сделать, но я не смогу отправить их на верную смерть. Возможно, Анна могла бы придумать другой план. Неожиданное вторжение в дом или что-то в этом роде. Что угодно, кроме того, где мне придётся взять на себя ведущую роль.

Она скрестила руки на груди и посмотрела на меня.

— Нирвана, — она сделала паузу, облизывая нижнюю губу, — Сальваторе сказал тебе, где твой отец? — спросила она, и у меня перехватило дыхание. Мои руки безжизненно упали по обе стороны от моего тела, пока я просто тупо смотрела на нее.

— Что? — в шоке спросила я.

— Мне кажется… — она сделала паузу, указывая на стул, — возможно, ты захочешь присесть.

Желудок словно стянуло в тугой узел, а уголки глаз защипало от подступающих слёз. Моё сердце начало бешено колотиться, и я в испуге посмотрела на Анну размытым от слёз взглядом.

— Ч-что ты имеешь в виду? — спросила я заикающимся от подступающей паники голосом.

Она разорвала наш зрительный контакт, и вместо этого опустила глаза на мою грудную клетку.

— Присядь, Нирвана.

Из меня вырвался тихий выкрик.

— Что он с ним сделал? Что случилось? — спросила я её, медленно приближаясь к стулу.

Я сжала руками спинку стула, и мои колени подогнулись, когда я безуспешно попыталась присесть. Это не вело ни к чему хорошему, я это знала. Что это чудовище сделало с моим отцом?

— Нирвана… твой отец жив, — произнесла она голосом, который в тот момент показался мне совершенно чужим. Она говорила так же испуганно, словно это пугало её так же сильно, как и меня, — Но… едва ли. Это больше похоже на… — она изо всех сил пыталась подобрать слова, как будто она всеми силами пыталась донести до меня эту информацию как можно мягче, — его мумифицировали.

Я не смогла проронить ни слова.

Я не могла ответить, позволяя её словам повиснуть в воздухе. Я слишком туго соображала в тот момент, чтобы сразу понять о чём она говорит.

Её слова не имели никакого смысла.

— Я не знаю, помнишь ли ты, как Сальваторе отправился в Египет, чтобы приобрести изготовленный на заказ саркофаг, который сейчас находится в вашей спальне?

Я даже не могла кивнуть ей в ответ. Я буквально слышала, как кровь стучит у меня в висках.

— Ну, этот саркофаг был сделан для твоего отца. Сальваторе завернул твоего отца в эти… странные тряпки, а потом нам пришлось покрыть его повязками, как мумию… — её голос начал дрожать, а ужас в глазах был почти осязаемым, — он приказал положить в него твоего отца и поставить лицом к кровати… чтобы твой отец большую часть дня проводил без еды и воды, а единственное, что он мог видеть - была кровать Сальваторе.

Я в ужасе ахнула, вспомнив первую ночь после возвращения из Египта и всё, что Сальваторе тогда сделал со мной. Той ночью он лишил меня девственности и, большую часть ночи он трахал меня так, будто солнце никогда не взойдёт. Как я могла забыть эту ночь? Как я могла забыть, как я нервничала, когда увидела, что Сальваторе поставил саркофаг в спальню? Кто бы мог поставить гроб в спальню? Теперь я знала ответ. Я знала, почему Сальваторе это сделал. Это была пытка для моего отца. Ещё одна пытка, как тогда в подвале, как когда заставил меня кончить прямо перед его лицом, лаская меня пальцами и зарываясь лицом в мои бёдра.

Я искала в глазах Анны хотя бы малейший намёк на то, что она говорит неправду. Что-нибудь, указывающее на то, что она это выдумала.

— Я хотела сказать тебе… но знала, что ты не сможешь этого вынести. Никто из слуг ничего не мог сделать. Сальваторе приказывает, и мы это делаем. Если ты колеблешься, то твоя семья и все, кого ты знаешь, умирают.

Я резко оттолкнула её и, спотыкаясь, вскочила со стула и рванула к двери. Анна не пыталась меня остановить, она просто осталась стоять на месте. Я побежала в спальню и, зайдя в нее, ринулась к саркофагу. Я заглянула ему в глаза, в глаза египтянина, изображение которого было на глиняном гробу, пытаясь разглядеть своего отца.

— Папа… — прерывисто прошептала я, а затем отшатнулась назад.

Мои слабые крики превратились в дикий животный рёв, когда я упала перед ним на колени. Я потянулась кончиками пальцев к глиняному гробу, словно пыталась дотянуться до призрака, который когда-то был человеком. Призрака, который когда-то был моим отцом.

Глаза 24

— Мама… — наконец смогла произнести я.

Я стояла перед мамой, которая только что открыла входную дверь и теперь смотрела на меня широко распахнутыми от удивления глазами. Мы молча стояли, не в силах поверить в происходящее.

Она была босиком, и на ней был один из моих оверсайз свитеров, который сидел немного короче, чем на мне, учитывая её более высокий рост.

— Тыковка, — сказала она, и её голос звучал так, словно она не могла поверить, что я сейчас действительно перед ней стою.

Я улыбнулась, услышав прозвище, которым мама и папа окрестили меня с самого детства. В то время я ещё не была тем человеком, которым являюсь сейчас. Было горько, но в тоже время сладко, слышать, как она меня так называет. Это напомнило мне ту маленькую, невинную девочку, которой я была всего четыре месяца назад. Девушка, у которой не было проблем - которую мало заботило всё, что не приносило ей пользы. Дни, когда я выбегала из дома с большой сумкой наперевес, едва удерживая в руках большую стопку учебников, и мчалась в кампус колледжа. По пути я обычно встречалась с Рэйчел, мы заходили в местное кафе, где всегда покупали кофе и кекс - с этого начинался каждый наш учебный день.