Токсичные желания (ЛП) - Брекель Надя

По какой-то причине я ощутил чувство комфорта, когда она упомянула о своем дне рождения, возможно, потому, что это заставило меня почувствовать, что часть Блейка все еще жива и собирается отпраздновать свой день рождения.

— Правда? — Глаза Боди округляются. — Может, мы сможем отпраздновать день рождения одновременно. Тебе нравится Человек-паук? Я люблю Человека-паука. Я сказал папе, что хочу устроить огромную праздничную вечеринку в спортзале, где занимаются скалолазанием, и мы должны были убедиться, что пригласили и Паука-Призрака, потому что без них вместе это просто не то же самое.

Эбигейл слегка рассмеялась, и черт меня побери, если это не был самый очаровательный смех, который я когда-либо слышал. Он был искренним, мягким, утонченным, но в то же время редким, как будто она прятала его подальше и доставала только в определенных случаях.

— Я люблю Человека-паука. Я думаю, он крутой, — добавляет Боди, откусывая еще кусочек.

— Я думаю, он довольно храбрый, и у меня такое чувство, что ты такой же потрясающий, как человек-паук. И он так видит всех. — Она делает круги пальцами, притворяясь, что смотрит сквозь них, как через очки.

Сначала я обратил внимание на глаза Эбигейл. У нее были самые поразительные глаза, которые я когда-либо видел. Они не были голубыми; это был цвет, которого я никогда раньше не видел. Как будто они были зелеными с оранжевым оттенком. Или, может быть, это был желтый цвет. Не знаю. Я не заглядывал ей в глаза достаточно глубоко, чтобы разглядеть мелкие детали.

— Так сколько тебе будет лет? — снова спрашивает Боди с набитым ртом. Я хлопаю его по плечу, и он поворачивается ко мне лицом.

— Что я говорил о еде с набитым ртом?

— Папа, — стонет он.

Я вижу, что Эбигейл даже не притронулась к еде.

— Мне исполнится двадцать два. Это вдвое больше, чем цифра моего дня рождения.

Боди в замешательстве чешет переносицу. Эбигейл поднимает оба указательных пальца, ставя их рядом.

— Это число одиннадцать. Так что, если сложить одиннадцать и одиннадцать вместе, получится двадцать два.

— Тебе скоро исполнится двадцать два? — Оживленное выражение лица Боди заставляет меня ухмыльнуться, когда я наблюдаю за его беседой с Эбигейл. — Моей маме не понравится, что ты моложе ее. Она говорит, что мой папа...

Я кашляю, пытаясь прервать своего сына.

— Боди, будь внимателен к тому, что ты говоришь. — Я напоминаю ему.

— Хорошо. — Он на секунду опускает взгляд на свою пиццу, прежде чем снова оживляется. — Моя мама не любит торты, но любите ли вы торты, мисс… — Боди замолкает, понимая, что не знает имени Эбигейл.

— Эбигейл. Меня зовут Эбигейл.

— Это мило. У меня есть подруга в классе миссис Мейер, и ее зовут Эбигейл, но она не очень милая. Не такая, как ты. Она всегда придирается к девочкам и высмеивает их одежду.

Эбигейл слегка краснеет, глядя на меня через стол.

— Похоже, у тебя появился новый друг. — Я подмигиваю ей.

— Хочешь поиграть в моей комнате после еды? — Боди смотрит в свою тарелку. — Эй, ты не ешь свою пиццу. Она отвратительная? Тебе стоит съесть сыр. Он самый вкусный. Намного лучше, чем тот.

Эбигейл улыбается, качая головой.

— Нет, это не отвратительно. Прости. Мне было так весело разговаривать с тобой, что я забыла, что она у меня перед носом.

Боди смеется.

— Ты глупая.

Эбигейл откусывает маленький кусочек, и я беру свой третий кусок пиццы и тоже откусываю.

— Хочешь поиграть со мной после того, как закончишь? — снова спрашивает Боди. Меня охватывает чувство вины, когда я напоминаю себе, что с ним все в порядке, ведь он единственный ребенок.

— Может быть, завтра вечером, хорошо, медвежонок Боди, — ответил я за нее.

Взгляд Эбигейл устремляется на меня. Что? Разве у большинства отцов нет прозвищ для своих детей? Кроме того, было уже восемь, и как бы мне ни хотелось сблизить Боди и Эбигейл, поскольку последние пару недель они будут встречаться чаще, нам нужно было встать рано, чтобы успеть на наш рейс домой.

— Почему бы и нет? У меня завтра нет школы — стонет Боди.

— Потому что я так сказал, и это был долгий день. Тебе нужно поскорее принять ванну и лечь спать. Возня с ребятами из страховой компании вымотала папочку сегодня.

— Да ладно тебе, пап. Пожалуйста, можно мне хотя бы фильм посмотреть перед сном?

— Нет, не сегодня, — говорю я строго, но не агрессивным тоном.

— Пожалуйста. — говорит он, растягивая слова.

— Боди, не начинай.

— Прекрасно. — Он фыркает и скрещивает руки на груди.

— Что ты больше всего любишь есть на завтрак? — Эбигейл наклоняется к нему, чтобы спросить.

Боди снова постукивает пальцем по подбородку.

— Французский тост! — говорит он, слегка подпрыгивая на стуле.

— Хорошо, вот что я тебе скажу. Если сегодня вечером ты сделаешь все, что тебе говорят, то утром я приготовлю тебе вкусные французские тосты.

— С корицей?

Эбигейл кивает.

— Но это значит, что тебе пора в постель, ведь чем раньше ты уснешь, тем раньше сможешь встать, и я смогу их приготовить. А если ты будешь очень хорошо себя вести, я разрешу тебе помочь мне.

— Ура! — Боди встает со своего места и подпрыгивает.

— Ладно, Медвежонок Боди. Иди выброси свою тарелку, а я через минуту поднимусь и помогу тебе почистить зубы

— Хорошо, — радостно говорит он.

Как только он скрывается из виду, я смотрю на Эбигейл.

— Спасибо, это могло бы продолжаться дольше, чем я хотел.

— Без проблем, — говорит она, глядя в свою тарелку.

— Тебе не нравится пицца? — Спрашиваю я. Она съела половину одного ломтика, но второй так и остался нетронутым на ее тарелке.

— Нет, она вкусная. Просто я не настолько голодна. — Она поднимает тарелку и наклоняет ее ко мне. — Хочешь съесть второй кусочек?

Я поднимаю свою тарелку и протягиваю ей, чтобы она переложила пиццу. Она снова откусывает маленький кусочек пиццы, медленно пережевывая. Я откусываю еще один большой кусок. Секунду мы сидим в тишине, прежде чем она спрашивает:

— Так что именно произошло сегодня?

— Пока мы были в отпуске, прорвало трубу, и затопило всю нашу кухню. У нас деревянные полы, поэтому им придется заменить полы и сантехнику. Не уверен, сколько времени это займет, но предполагаю, что около трех недель, если все пройдет гладко.

— У меня все вещи в чемодане. Я могу просто вернуться в родительский дом. Я не хочу...

— Нет, я не х... — я замолкаю, прежде чем понимаю, в чем тоже собираюсь признаться. Я перевожу дыхание и перефразирую то, что собиралась сказать. — Я же сказал тебе, что все в порядке. Плюс, твоим родителям не покажется странным, если ты вернешься туда после того, как отсутствовала целую неделю?

Она пожимает плечами:

— Возможно, но в любом случае их это не волнует.

Я вижу это по ее глазам. Именно ее глаза выдают все эмоции, и с такими глазами она должна была бы загораться, когда речь заходила о ее родителях, но словно кто-то взял булавку и уколол ее ею, лишив всякой надежды, которая когда-либо существовала в ней.

— Я дал Джошу слово, так что ничего страшного. Ты даже можешь остаться в главном доме, если хочешь, — я указываю на лестницу. — У меня есть еще одна комната на втором этаже. Я знаю, что в той квартире тесновато, так что это не будет проблемой.

— О нет, я более чем счастлива находиться в этой квартире. Я буду чувствовать себя навязчивой, если останусь в главном доме. К тому же, я бы не хотела, чтобы твой сын думал, ну, ты знаешь.

— Подумал о чем? — Я морщу нос, глядя на нее.

— Ну, знаешь, думал, что мы встречаемся. Я не уверена, что ты ему сказала.

— Я сказал ему, что ты друг моего брата и я помогаю тебе. — Что было правдой. Я не возражал показывать ее ему. Прошло много времени с тех пор, как рядом со мной была девушка, которая была здесь не только по моим надобностям или просто на выходные.

— О. — Она посмотрела вниз, и там снова были эти печальные, мать их, глаза. Что случилось с этой девушкой? Почему она была такой грустной? Это заставило меня задуматься, какое детство у нее было?