(не) Молчи (СИ) - Прим Юлия

— Новое химическое предприятие набирает себе штат из молодых сотрудников, — подаёт голос папа. — В заявке фигурирует частичная занятость. Ты можешь попробовать выходить в выходные, пока мы с мамой дома. Мне предоставили список о составе директоров этого предприятия, если всё выгорит, то ты как минимум начнёшь строить карьеру как максимум…

— Выйду замуж, — завершаю за него тоном примерной дочери. — Почему ты не возьмёшь меня к себе?

— Потому что ты дочь своего отца, — резонно заявляет мама, — и папа не может поставить тебя в самые низы, тем самым позволяя сотрудникам распускать лишние слухи и давать повод для издёвок. Поставить выше так же не имеет возможности и морального права, а у Озерцова новые люди и твоя подноготная не будет открыта для всех, как на ладони.

— Хорошо, — соглашаюсь в неимении возможности отказаться. — Если вы возьмёте на себя заботу о внуке в эти дни…, — сердце сжимается в тиски и весь мой зыбкий мир начинает трещать по швам, под напором тех, кто выходит сильнее. Чужой дом, чужие правила. Прогибайся. Подстраивайся… Я уже не могу просто взять и заявить, что жду возвращения того, кто всё непременно исправит. Я жду… Сама не зная чего… А сын растёт, и родители ищут свои варианты решения моей ситуации.

— Ради тебя и твоего счастья, милая…, — тянет руки к внуку мама. Малыш сонно улыбается и отвечает, протягивая вперёд свои. Переходит в чужие объятия, оставляя в моей груди ощутимый укол тянущей боли. — Ради вас, — поправляется мама, — мы сделаем с папой всё возможное. Поступи и ты аналогичным образом ради счастья своего сына. Малышу нужен отец. Выбери его умом, а не сердцем. Жизнь далеко не простая штука. Второе, как ты успела заметить, порой сильно подводит. С новым годом, — заключает более весело, вбирая в свободную руку свой обновленный бокал.

— За исполнение всех желаний, — покорно чокаюсь соком и опрокидываю в горло, повторно молясь только об одном: «пусть он вернётся скорее, пожалуйста».

Глава 10

1. Нам с тобой

Мира

Середина января. Конец предновогодних праздников, а я уже сижу напротив одной из сотрудниц отдела кадров. Мама расстаралась отослать моё резюме в числе первых. Не удивлюсь и тому, что сделано это было гораздо заранее нового года.

Теплые места в нашем городе слишком быстро заканчиваются, а такие презентабельные как эти, да с озвученным списком условий… Прямо мечта. Ощущение, что вакансия писалась прямиком под меня.

— Возраст, образование, имя, отчество, фамилия? — монотонно зачитывает вопросы молодая девушка в классическом пиджаке и идеально белой рубашке. Края её темных шелковистых волос красиво завиты в аккуратные локоны, а вся прическа схвачена так, чтобы ни одна прядь не спадала на лицо, и не прятала его от взгляда.

Идеальное исполнение, как бы сказала мама. Профессионального руководителя всегда видно в деталях. Девушка возможно им не является, но, как минимум, хотя бы внешне, сильно старается.

— Девятнадцать лет, незаконченное высшее, Мирослава Романовна Ветрова.

— И за что же такие подарки? — звучно хмыкает от дверей привлекательный молодой человек, упирая в деревянный косяк свою плотную стопку бумаг. Смотрит на меня, не скрывая своего интереса, а на губах сияет широкая, открытая улыбка.

— Ветрова? Та самая, что дочь Романа Николаевича? Это я удачно зашёл.

— Михаил Константинович, — тут же преображается заскучавшая девушка. Полюбовно обводит взглядом блондина, кажется, даже забывает о чём вообще собралась со мной вести речь.

Пользуясь всеобщей заминкой осматриваю его чётче, чем прежде: ни какого намека на классику или офисный дресс-код, в противовес, мужчина упакован в удобный неброский городской стиль, на вид лет двадцать семь, самонадеянный, отчасти серьезный и однозначно упёртый. Это ощущается наравне с какой-то простотой, через которую он смотрит на мир.

— Всё верно, — киваю ему, подтверждая родство. — В этом городе многие знают моего отца.

— Так почему же ты здесь, а не в его приёмной? — озвучивает, не спотыкаясь на быстром переходе на ты. И наблюдает за мной, со всей щепетильностью на которую только способен.

— Мой отец не тот человек, кто ставит родственные связи выше законов нравственности, — парирую, стараясь оставаться нейтральной, под изучающим взглядом и улыбкой, что способна дезориентировать. Припоминаю все имена, озвученные папой. Судя по всему передо мной сам Озерцов. Глава компании или же её официально назначенный представитель. Таким не тыкают в ответ. От них прячут взгляд, но мама всегда учила смотреть в глаза, и создавать иллюзию равенства. — Ваша компания отличный плацдарм для начала, — заключаю бесстрастно, — а условия труда для студента: настоящая сказка.

Он перехватывает бумаги левой рукой, а правой ловко вынимает из кармана одну из своих визиток.

— Набери, как закончишь с оформлением. Есть пара вопросов для обсуждения. И давай сразу завяжем со всем этим выканьем! — усмехается звучно. — Я старше то лет на десять, а это совсем не критично. Дашут, — переключается на девушку, что стёрла былую улыбку. Кладёт документы, кивает. — Ускорь по возможности.

— Конечно, Михаил Константинович, — зыркает на меня исподлобья былой профессионал.

— До встречи, — мягко бросает он уходя. Девушка кривит губы, а я напрягаюсь, понимая, что последняя фраза адресована вовсе не той, которая этой встречи желает.

— Очень быстрый карьерный взлёт, — не удерживает за зубами брюнетка, чиркая широкой подписью по моим документам. — С собеседования напрямую в постель к боссу. Первый раз вижу подобную прыть! Подпишите, пожалуйста, — тянет окончания, не усмиряя настигнувшего ехидства.

Смотрю на бумаги со всей неприязнью. Перевожу взгляд на девушку.

— Прошу прощения за потраченное время, — выпаливаю, резко поднимаясь с места. — Я воздержусь от подобного предложения.

Её улыбку кривит больше прежнего, но я уже разворачиваюсь и пулей вылетаю на выход. Забираю пальто в гардеробе, на бегу застёгиваю пуговицы. Не оборачиваюсь, а голову разрывает от единственной мысли: как объяснить это родителям?

Пятнадцать минут пешком. Пульс приходит в норму. Шаг становится тише. Иду, ищу оправдания себе и собственной социофобии. Родители правы: это должность могла помочь стартовать, адаптироваться. Но терпеть то что говорят в глаза, помимо привычных плевков за спиной… Как-то слишком.

Дом. Подъезд. Второй этаж. Сын, что встречает с порога. Торопится на встречу по стеночке, а когда натыкается на дверной проём, то опускается на четвереньки и упрямо ползет к нужной цели.

— Ты ж мой хороший, — подхватываю на руки и смеюсь. Целую маленькие ручки и пухлые щёчки. — Мам, пап, у меня там как-то не очень срослось, — без уловок бросаю с порога. — Ваш Озерцов, он… Решил, что я готова на всё ради получения должности. Вы меня извините, но я на это никак не подписывалась.

— Мирослава, что за страсти ты говоришь? — задаётся мама в недопонимании.

— Возьми Женечку, пожалуйста, — прошу кривя губы и пожимаю плечами. Папа наблюдает за всем, сунув руки в карманы. Взгляд тяжёлый, задумчивый, готовящий ни один план расправы. — Я вымою руки и налью всем чая, — целую сына, перед тем как отдать его бабушке.

Сбрасываю обувь. Выдыхаю закрывшись в ванной.

«Господи, Жень, пожалуйста, вернись скорее» — молю, шевеля губами в след за своим отражением.

Черный пиджак, белая блузка, удлиненная юбка. Когда в классике, без макияжа, начали видеть сплошных проституток?

Выхожу подбираясь. Делаю чай. Кратко описываю своё собеседование. Избегаю эмоций и красок. Говорю обо всём сухо, посредственно.