- Юль... - мягко шепчу я.
- Я хочу за тебя замуж.
- Но...
- Но полноценной. А я себя сейчас чувствую неполноценной. И всегда так чувствовала. Ты понимаешь меня?
- Не очень.
- Я хотела бы попробовать, - тяжело сглатывает, сжимая горло. - Побыть автономной. Убедиться, что я полноценна и сама по себе.
- Так! - психую я. - Иди, убеждайся! Степаха пока со мной побудет!
Рывком отворачиваюсь.
Что за хрень?!
Хватает за локоть, тормозит меня, тянет обратно.
Послушно обняв, агонизирую от этой мысли.
- Нет! - гневно шепчу ей. - Нет. Нет... И нет! Чего ты хочешь? Конкретно! Жить не со мной? Тебе плохо со мной?!
- Ч-ч... Всё... Мне нужен психолог, наверное.
- А я? А со мной поговорить? Почему ты легко откровенничаешь с Хасановым, а со мной - нет?!
Кое-что она конечно рассказала и мне… Но мне кажется, Хасанову больше.
- Потому что... я тебя люблю.
Затыкаюсь на полуслове, задохнувшись от неожиданных слов, словно от пощечины. И лицо также немеет… Медленно выдыхаю. Всё хорошо. Между нами всё хорошо. Мы оба сохранили чувства. У нас есть сын. Всё остальное - просто ерунда! Я смету это.
- Я хочу здоровые отношения. И не уверена, что способна... - с мучением закрывает глаза. - Боюсь, все сломать.
- Психолог? Ладно... Хочешь, я с тобой к нему пойду?
Обнимаю крепче.
- Ты ничего не можешь сломать. Люби меня и всё... Я буду все ремонтировать!
- А я?! - услышав мои последние слова, сказанные в эмоциях чуть громче, включается Стёпа. - Я тоже хочу ремонтировать!
- Во! Уж со Степахой мы точно всё отремонтируем.
Протягиваю ему "пять". Лупит посильнее мокрой от овощного сока ладошкой. Чтобы был шлепок погромче.
- Первая же ссора развела нас, Борис, не забывай, - бросает тихо мне.
- Я стал умнее.
- А я?
- А ты самая прекрасная женщина на свете!
- Льстец! - смотрит на себя в зеркало в коридоре.
- Не там ищешь подтверждений, - разворачиваю к себе. - Сюда смотри!
Показываю пальцами себе в глаза.
- Веришь?
Затаскиваю за угол, впиваясь в губы. Целую глубоко, слушая свое колотящееся от восторга сердце.
Кладу ее руку на него.
- Здесь надо смотреть, ясно?
А Юля такая нежность! Бля... Меня никто никогда не целовал как она. Словно бабочки садятся на губы... Что-то есть в ней такое... Уникальное... неискоренимо-девичье...
И эмоции с ней от всех этих поцелуев такие острые, словно это первые в жизни поцелуи. С любимой девочкой...
И как мне невозможно больно и тоскливо в душе, что не я оказался с ней рядом, когда она была ещё юной девушкой. И кто-то смел обижать!
Мои губы застывают, онемев от этой боли.
- Что такое?.. - гладит их пальчиком.
- Прости меня...
- За что?
- За то, что я случился позже, чем был нужен. И за то, что ничего не понял тогда...
- Это прошлое. Я хочу настоящее.
- Оно всё принадлежит только тебе! Ты придёшь ко мне сегодня? Когда сын уснет?
Кивает.
- Мам! Я всё...
Мы ужинаем. Хвалим Стёпин салат. Он сияет от радости.
Юля зависает, нервно заламывает пальцы.
- Переживаешь на счёт завтра?
Завтра у нее встреча с Бергманом. На счёт проблемы с этой Дашей. Ситуация очень щекотливая. Но Даша дала заднюю и никаких официальных обвинений и доказательств не будет. Только доверительная беседа.
- Переживаю.
- Ты на развод когда продашь?
- Я даже не представляю куда идти и с чего начинать... - растерянно. - И как не допустить того, чтобы встал вопрос о том, кто будет воспитывать Стёпу.
- А кто меня будет воспитывать? - поднимает глаза Стёпа.
- Мы с мамой, - подмигиваю ему я.
- А к папе не поедем? - настороженно.
- Нет... - опускает Юля взгляд. - Мы здесь поживем пока, хорошо?
Я не знаю как дожать Юлю, чтобы сообщить Степахе, что папа - это я!
Она принципиально - согласна. Но мы не знаем, как это сделать.
- Документы для начала забери все.
- Хорошо, я заеду, заберу.
- Заедем, - поправляю я.
- Я не боюсь Роберта, - поджимает губы. - Он ничего мне не сделает. От всех невозможно убегать и прятаться. Мне пора отстаивать себя самой.
- "Заедем", - строго настаиваю я. - Никакой женщине не пора отстаивать себя самой. Тебе - тем более. Для этого у тебя есть я. И всегда буду!
- А два папы бывает? - разглядывает нас Стёпа.
- Бывает... - киваю я решительно.
- А ты мой второй папа?
Сердце мощно дёргается в груди, дезориентируя, и пульс оглушает.
- Я - первый… Первый папа.
Юля тормозя сжимает мою руку, лежащую на столе.
- А как понять, кто первый, кто второй?
- Иди сюда... - поднимаю его на руки.
- Борис! - нервно.
- Всё нормально!
Подхожу с ним к зеркалу.
- Видишь, как мы с тобой похожи? Мы с твоей мамой... эм... когда-то очень дружили. И у неё в животике появился ты. А я уехал... Маме пришлось... найти для тебя другого папу. А потом я вернулся... И мы с тобой встретились.
- Нельзя было уехать! - строго и недовольно смотрит на меня сын.
- Я не знал... Что ты у мамы появился. Иначе бы не уехал.
- А что будет с папой? С тем папой?
- Ничего плохого.
Хотя стоило бы.
Задумчиво смотрит в зеркало.
- Нельзя было уехать! Папа маму обижал!
- Степочка... - шокированно улыбается Юля. - Не обижал.
- Обижал! - с возмущением доказывает мне. - Мама плакала! Я видел! Ночью...
Играя желваками, перевожу на Юлю вопросительный взгляд.
Это что ещё за херня?!.. Меня обваривает адреналином.
Она отрицательно качает головой.
- Мне просто... было... одиноко. Приснился плохой сон.
- Лучше бы ты не уехал!
Отталкивает меня.
Спускаю на ноги. Убегает наверх.
- Зачем ты?! - сердится Юля.
Развожу руками...
От обиды сына хочется повыть от раскаяния. Наорать на Юлю за моё неведение. Всечь Крынскому. До кучи отметелить ее отца!
От беспомощности луплю кулаком в стену. Протираю ладонями лицо.
Юля тормозит мою попытку пойти наверх.
- Ну всё... Успокойся. Давай, я сама дальше.
Умиротворяюще гладит по плечу. Идёт наверх.
- Скажи ему, что я вас очень люблю и никуда не уеду больше. И ещё... что он имеет право сердиться, - в спину. - И что мне тоже было одиноко...
Время идёт. Они не приходят ко мне. Ложусь на диван. Вырубаю с пульта свет.
Завтра надо как-то мириться с этим сердитым парнем.
Слышу скрип лестницы. Но приходит не Юля, а Степаха.
Ложится ко мне.
- Где мама?
- Уснула.
Закрываю его одеялом, подтягивая к себе.
- Папа?... - задумчиво.
- Мхм...
Целую в макушку. Засыпаем...
Глава 38 - Топить
Глава 38 - Топить
Нервно смотрю на часы. Даши нет... Бергман тоже поглядывает.
Набираю ее.
- Номер недоступен.
- Полагаю, пациентка не придет.
- Наверное...
Разводит руками.
- Но, ведь, если пациентка по какой-то причине не подаёт жалобу, это ведь не значит... что этого не было. Вы мне не верите?
- Отчего же? Как человек, я верю, что Вы верите в то, что говорите... Но как администратор...
- Так! Подождите! Если Вы не доверяете мне, мои слова подтвердит доктор Державин. Он делал это УЗИ.
- Деточка, да я верю, что вы увидели на этом УЗИ, то что увидели. Но мы с вами достоверно не знаем что из сказанного пациенткой правда, а что фантазии и наговоры. Ни одной записи о том, что ей планировали делать операцию нет.
- Да мне мой зав отделением звонил и сказал, что ей нужно срочно делать эту операцию. Просил подъехать...
- Мы ничего доказать без жалобы пациентки не можем. Понимаешь? Да и с жалобой весьма затруднительно. Это будет скандал без доказательств.
- И что... все будет... покрыто? Вам же первому снимут голову, если вдруг нечто подобное выйдет за стены больницы!
