Шум дождя (СИ) - Ру Тори

Чуть поблекший синяк по-прежнему обрамляет его черный глаз, медные волосы прилизаны, и во всем облике парня читается не свойственная ему растерянность… Но он тут же берет себя в руки и надменно вскидывает подбородок:

— Так это ты будешь оформлять наши новые помещения? — он переводит взгляд за мое плечо и картинно кого-то выискивает: — Дружок твой тоже здесь? Вот почему его глумливой морды не было замечено в лесу…

— А какого черта здесь делаешь ты? — перебиваю я, и Шарк мерзко оскаливается:

— Приехал пораньше. Не твое дело. Хорошо же ты заливаешься соловьем перед блогерами и журналистами. Выиграла годичные курсы и планируешь их посещать? Ну так пеняй на себя. Будем три раза в неделю встречаться. Я научу тебя уважению. Давай, беги, проси помощи у Найденова!

Я прислушиваюсь к себе, но страха или ненависти к Шарку не испытываю. Несмотря на то, что я намного ниже ростом и слабее физически, я больше его не боюсь, и угрозы не действуют.

— Разберусь с тобой и без посторонней помощи, — широко улыбаюсь я и, снова уловив замешательство Шарка, встаю на цыпочки и доверительно сообщаю ему на ухо: — Прежде чем чему-то меня учить, научись уважать других и проигрывать достойно.

Шарк отшатывается, бледнеет и скрипит зубами, но из глубины особняка доносится ровный, приятный голос:

— Андрюш, это срочно. Пожалуйста, поторопись — поставщики готовы ждать только до обеда! — и он, так и не придумав ничего остроумного, освобождает для меня путь и прячется в машине.

Сосчитав до десяти, робко просачиваюсь в салон, но звон колокольчика сразу привлекает ко мне внимание владелицы.

Карина, облаченная в элегантное, дорогое и жутко неудобное платье, радушно меня приветствует и, коротко озвучив пожелания к оформлению, проводит для меня экскурсию по пустым, пахнущим побелкой залам и коридорам.

Оказывается, ей нужны парящие птицы и голубые небеса, и с их изображением точно не возникнет проблем.

Достаю из рюкзака скетчбук и демонстрирую наброски, сделанные накануне Анной по моему точному описанию. Карина многословно восторгается ими и полностью одобряет мой замысел. Она ведет себя подчеркнуто вежливо и дружелюбно, но на нее отчего-то неловко смотреть, и, в то же время, тянет разглядывать исподтишка. С ней не так абсолютно все: чересчур пухлые губы и огромные глаза, тонкая талия, густые, блестящие локоны, пышные бедра и выдающийся бюст. Она нехило напоминает Джессику Рэббит из древнего американского фильма, и я, краснея, отвожу взгляд.

— Варя, мы же управимся до конца июля? — уточняет она и, тяжко вздохнув, возвращает мне скетчбук. — Ты очень талантливая. Пожалуйста, не держи на Андрея зла. Когда-нибудь он обязательно осознает, что такое поведение недопустимо, что мы в ответе за тех…

Она замолкает, глубоко о чем-то задумывается и забывает продолжить фразу, но я ощущаю до головокружения яркое дежавю и вынужденно опираюсь на стойку ресепшена. Эти слова говорил мне Спирит… ну, или я сама вложила их ему в уста. Как бы там ни было, в исполнении роскошной мачехи Шарка они звучат чужеродно и странно. Ей ли грустить — эта молодая, успешная дама может легко встать в один ряд с признанными красавицами мировых подиумов и Голливуда и играючи всех затмить. Природа никого не одаривает настолько щедро, и такие идеальные существа не возникают из случайного набора генов. Мы видим их только на экранах и на страницах глянца — доведенных до совершенства мастерством гримера, пластической хирургией или компьютерной графикой, и за всеми этими манипуляциями неизменно стоит человеческий разум.

Карина ждет моей реакции на сказанное про Шарка, и в изумрудно-зеленых глазах тлеет хорошо мне знакомая, неизбывная боль…

Я уже видела ее таких же бездонных глазах, но другого цвета… И душу заливает крутым кипятком.

Этого не может быть, потому что не может быть никогда!

«Красотка…» — эхом проносится в голове, и я, перекрикивая нарастающий гул в ушах, выпаливаю:

— Как давно вы здесь?

Карина напрягается, на лицо ложится еле заметная тень, но в следующее мгновение она вежливо поясняет:

— Да, я переехала сюда три года назад. Видишь ли, я это не афиширую. Тебе Андрей рассказал?

Меня подхватывает поток нерушимой уверенности, внезапно вспыхнувшей надежды, мощнейшей эйфории и неуемного азарта. Волшебство настолько близко, что я улавливаю его шестым чувством и почти отрываюсь от пола. И возможность ошибиться, опозориться и прослыть ненормальной больше меня не страшит.

— Я не о том. Как давно вас призвали? — не отстаю я; Карина пятится до тех пор, пока не упирается спиной в стену, обхватывает ладонями худые плечи и дрожит:

— Кто посвятил в это тебя? Неужели есть и другие подобные мне… л-люди?

— Есть, — я сбавляю обороты, сконфуженно верчу в руках блокнот и глухо бубню: — У меня бабушка плотно занималась этим вопросом. У нее даже была стройная теория на сей счет… Вы его все еще любите?

— Отца Андрюши? — переспрашивает Карина, и тут же прикусывает губу.

— Нет, вашего парня…

— Люблю ли я его?.. — сбивчиво шепчет она. — Я призвана его любить, утешать и быть с ним и в горе, и в радости. У нас одна на двоих душа. Когда-то мы были счастливы, но он решил по-другому. А что могу я? Наблюдать за ним на расстоянии, не имея возможности подойти. Это тяжело. Тяжело… Я решила исчезнуть, уехать как можно дальше и просто жить. Взяла за основу его прошлое и придумала себе правдоподобную легенду. Теперь у меня есть заботливый, любящий муж, богатство и собственное дело. А еще есть тоска. Такая тоска…

Я натурально проклинаю себя за несдержанность и излишнюю прямолинейность и, придав голосу оптимизма и силы, принимаюсь убеждать:

— Папа говорит, что все мы чье-то ненужное прошлое. Люди придумывают для себя идеал, ищут его, находят и привязывают к себе… Понимают, что ошиблись, бросают друг друга, а потом страдают и мучаются. Кто-то сдается. Кто-то закрывается от всех. А кто-то пытается строить новый мир на руинах. Вы ничем не отличаетесь от обычных людей — разве что в лучшую сторону. Вы не одиноки… Найдите Приму. Только она объяснит вам, куда двигаться дальше, и даст нужные советы.

— Спасибо тебе, Варя. Спасибо тебе… — Карина с благодарностью меня обнимает, отстраняется и плачет навзрыд. Берет с меня обещание встретиться завтра, дарит кулон с застывшим в смоле цветком и светло улыбается на прощание.

Хотя ее исповедь трагична и тяжела, у меня за спиной отрастают легкие крылья. Пусть я ни на шаг не приблизилась к поискам Спирита, но самый нужный и важный для себя ответ нашла: легенды живут, чудеса случаются. И Спирит тоже живет где-то в этом мире. Я увижу его, задушу в объятиях, загляну в глаза и скажу, что скучала… Нужно только вернуться к началу и попытаться распутать причудливую канву из событий и воспоминаний.

Быстро сбегаю по каменным ступенькам, и дверь за мной с грохотом захлопывается. Совсем как тогда, в заброшенном музее, с той лишь разницей, что в тот день в сквере не было ни ветерка.

Над головой кружит белый голубь, и я приветливо машу ему рукой. Жаркий июль постепенно, но неотвратимо вступает в свои права, насыщенное небо цвета индиго низким куполом нависает над микрорайонами, сердце ликует и стучит у самого горла.

Я живо припоминаю наполненное свободой, простором и воздухом граффити Найденова и, несмотря на страх новых разочарований, достаю телефон и набираю номер сестры.

— Лиза, подскажи… — прошу я, едва веселый смех и музыка на фоне становятся тише. — Когда Шарк налетел на внезапно открывшуюся дверь, был ли в коридоре кто-то еще, кроме вас?

Лиза несколько секунд молча дышит в трубку и неуверенно выдает:

— Да… Кажется, там был Найденов.

39

От свалившегося на меня открытия голова идет кругом… Я пытаюсь как следует обдумать его и разложить по полочкам, и не сразу замечаю, что пробежала целую остановку.

В эту часть города меня еще не заносило, но я отчего-то уверена, что больше не заблужусь и не попаду в неприятности, а если и попаду — верно сориентируюсь в ситуации и со всем справлюсь.