— Конечно, Гордей. Господи… — с её глаз срываются слёзы. — Спасибо тебе! — она перехватывает мою ладонь, целуя её. Я на секунду тушуюсь от такого жеста. — Я ведь знала, что ты не гнилой человек, что не пошлёшь. Ты святой, Гордеюшка. Самый лучший.
Ольга начинает рыдать, осыпая меня благодарностями. Я пытаюсь её успокоить, чтобы она перестала реветь.
— Ольга, тише. Вылечим его. Обещаю.
Забираю руку. Смотрю на женщину внимательно, вспоминая, какой она была. Сейчас от той живой девушки ничего не осталось — потухла.
Жалко её становится. По-человечески.
Она не виновата в том, что родила больного ребёнка.
Глава 63. Марта
— Тебе тоже? — с нажимом повторяю, глядя на него.
— Да, — кивает он, но едва ли я вижу его железную уверенность, которая типична для Гордея, когда он в чём-то уверен.
— Ладно, — принимаю его желание скрыть правду, потому что я уже даже не на тех правах, чтобы интересоваться. — Я рада, что тебе удалось всё утрясти.
Озвучиваю с лёгкой улыбкой, поджав губы. Гордей резко вскидывает голову к небу, и я вижу, как дёргается его кадык. Он сглатывает — так и стоит несколько секунд.
— Всё в порядке? — хмуро интересуюсь, видя его потерянность.
Я могу догадываться, с чем это связано. Более того — это отдаётся и во мне спазмом в груди.
— Я знаю, что это глупость, и ты, вероятно, не захочешь… но, может быть, мы проведём этот вечер вместе? Я был бы крайне признателен, если ты позволишь…
Он смотрит на меня. Глаза мужчины источают безнадёжность и одиночество.
Я знаю, потому что и в своих я вижу это. Не всегда, нет. Но вечерами, находясь в квартире одна, рассматривая огни города за окном, мне так хочется вернуться в ту жизнь.
Потому что там всегда была опора. С закрытыми глазами я могла упасть и не бояться разбиться. А сейчас — нет. Сейчас я сама разбита изнутри.
В попытке собрать себя я беру эти мелкие осколки, складывая друг к другу и пытаясь превратить эту мозаику в то подобие души, которая была у меня раньше.
— Я думаю, ненадолго можно. Тем более уверена — мы оба соскучились по нашему внуку, — спустя короткую паузу я реагирую на его вопрос, кивая и пожимая плечами.
Вижу, как он в ответ будто даже подбирается весь.
— Тогда увидимся у тебя, — напоследок с ощутимой надеждой в голосе говорит он.
— Хорошо, Гордей.
Разворачиваюсь по направлению к машине и не оборачиваюсь. Но это оказывается не так легко. Однако в какой-то степени это и не нужно. Я чувствую его взгляд на себе. Знаю, как он может прожигать своими словами, горящими глазами.
Я до сих пор всё это помню. И, признаться, за несколько месяцев я бы не смогла забыть.
Любая женщина, которая отдавала себя с любовью в браке, не сможет выкинуть полжизни. Это даже невозможно. Эмоции — это та часть, которая всегда с тобой.
Мозг запрограммирован таким образом, что повсюду ключи и катализаторы. Будь то ваша песня из динамиков машины, шоколад, который он тебе постоянно дарил, или даже книга, которую ты читала, когда в очередной раз этот мужчина переключал внимание на себя.
Эти все мелочи и составляют вашу жизнь. Несмотря на рутину, несмотря на быт, несмотря на работу и занятость — это навсегда остаётся в вас. И чтобы искоренить всё это, нужно просто-напросто остановить биение сердца. Иначе — никак.
— Ну чего, мам? — в своих суждениях я и не замечаю, как открываю дверь машины и сажусь за руль.
Ева тут же наклоняется ближе в надежде, что я сейчас ей всё выдам.
— Чего? — поворачиваюсь, строя удивление.
— Мам?! — дочь закатывает глаза. — Что папа сказал?
Прежде чем нажать на кнопку запуска, задумываюсь.
— Сказал, что нам нужен семейный вечер, — улыбаюсь дочери, пряча свою горечь, которая никуда не делась. — Так что у нас семейная тусовка.
Смеюсь, на что вижу довольное лицо Евы.
— Класс! Может, тогда заказать что-нибудь? А? Из нашего любимого ресторана, как в старые добрые?
Последнее звучит от дочери чуть тише, но я всего лишь киваю с натянутой улыбкой, не подавая вида, что «как в старые добрые» больше никогда не будет.
До дома дальше мы добираемся, выбирая блюда по предпочтениям каждого, как и обычно. Дорога немного затягивается уже на подъезде к нашему комплексу. Но мы находим, чем заняться, потому что выбор — дело непростое.
А в этом ресторане идеально всё. Каждое блюдо, которое мы пробовали, оставляло после себя настоящий космический оргазм вкусовых рецепторов. И хозяйка этого ресторана — невероятная женщина, которая вызывает лишь восхищение и восторг. Лично мы не знакомы, но я читала её биографию и тот путь, который она прошла, чтобы сейчас держаться в топе и утирать всем нос.
Заезжаю в паркинг, а Ева тем временем читает от кого-то сообщение.
— Они тоже подъезжают. Папа хотел в ресторан заехать, но я сказала, что мы заказали.
Поднимаемся на лифте и входим в квартиру.
— Дом, милый дом! — тут же, раскинув руки, кружится дочь.
— Хочешь сказать, что на отдыхе было плохо? — улыбаюсь ей. — Раз уж у нас на сегодня изменились планы — с тебя подробности на нашем девичьем рандеву.
Дочка кивает, а потом вдруг порывисто обнимает меня.
— Милая? — обнимаю в ответ, поглаживая по позвоночнику.
— Спасибо, мам, — шепчет она. — Мы давно вот так не собирались… и, честно, папы не хватает. Очень.
Она отрывается от меня и заглядывает в глаза, а я, погладив её щёку и убрав прядь волос от лица, просто молча киваю. Мы слышим голоса в подъезде, а значит, оставшаяся часть на подходе. Возможно, мне и стоит объяснить ей, чтобы она не обольщалась. Могу признаться и, раскрыв душу, сказать, что моя душа ещё надломана… но и ложную надежду вселять в её сердце я не хочу. Потому что мне крайне хочется верить, что когда-то я окончательно приду к тому, чтобы исцелиться. Ведь смогу же найти этот рецепт исцеления после предательства, правда?
Глава 64. Гордей
Полтора года назад.
— Папа, — я только переступаю порог квартиры, когда Ольга распахивает дверь, а Пашка вжимается в мое тело, скрепляя руки в достаточно крепкие объятия.
Ольга улыбается, пытается услужливо помочь мне с пальто и тут же тянет руки к пакетам, что я привез.
— Мы тебя очень ждали! — ее глаза сверкают, она не врет, что ждали. Это видно невооруженным взглядом.
— Там гостинцы для Паши и продукты.
Я киваю на пакеты, которые Ольга все же берет в свои руки и тащит на кухню.
Сын утаскивает меня в комнату, демонстрируя новые приобретенные навыки. Лечение идет на пользу, приступы эпилепсии стали значительно реже, а речевая функция и вовсе улучшилась.
Сейчас он вполне может писать простые предложения и неплохо читает. Именно этими навыками он и хвастается, вслух читая мне «Маленького принца» .
— Ты молодец, Паша.
Ребенок открыто улыбается, и мое сердце екает. Я часто задавался вопросом, почему я так сильно проникся к нему? Потому что чувствовал свою вину? Или пытался грехи отмолить… Или мне просто стало жалко пацана, который по факту ни в чем не виноват?
Все эти пункты сработали. Но главное было другое… Я чувствовал, как сильно он нуждается во мне. Сильнее, чем Ева и Кирилл. Паша всегда звонит мне сам, не просит игрушек и дорогих подарков, ему достаточно отеческого плеча. Это не значит, что я своих детей по-разному люблю. Нет. Просто впервые за столько лет я почувствовал безусловную любовь от такого особенного человека.
Может, он был дан мне, чтобы что-то осознать… Я пока только разбираюсь в себе. И в своих чувствах.
— Обед готов.
Ольга аккуратно заглядывает в комнату и зовет нас. Готовит она вкусно — очень простую, но домашнюю еду. — Как ты отдохнул? — после обеда Ольга встает к раковине помыть посуду, я же допиваю чай с лимонным пирогом. — Выглядишь усталым.
Она пытается залезть на ту территорию, которая под запретом. Туда нельзя. Вход воспрещен.
