Лайонелл иронически проронил:
— Да. Все запасы тошноты закончатся у тебя еще в океане. Так что, к моменту возвращения из этого изумительного, сверхъестественного экстраординарного, ультра приятного и наисладчайшего из всех путешествий, ты будешь выглядеть на все семнадцать — твой организм израсходует все запасы калорий и подкожного жира. Представляю себе, как за тобой будут увиваться юные поклонники. Мне придется спрятать тебя на своей яхте, чтобы они не могли целыми вечерами напролет толкаться у нашего дома.
Вот тут настал черед Августы. Она не могла упустить такого удобного случая, едко уколоть бывшего мужа.
— Дома, которого нет, — с искренним ехидством сказала она.
Локридж едва заметно побледнел, однако не подал виду, что уязвлен замечанием бывшей жены. С деланным равнодушием он махнул рукой.
— Скоро я верну себе дом и состояние, и все остальное.
Наигранный оптимизм Лайонелла ничуть не обрадовал Августу. Правда, настроение ее немного поднялось.
Произошло это из‑за того, что она стала свидетельницей падения настроения Лайонелла.
— Без моей помощи у тебя ничего не получится, — с наглой уверенностью заявила Августа. — Так что, давай перестанем пикироваться и поговорим более спокойно.
Локридж не без облегчения вздохнул. Августа всегда славилась своей едкостью и тем, что никогда не лезла в карман за крепким словцом. Когда все эти ее прелестные качества полностью проявляла себя в общении с другими и Лайонелл наблюдал за этим со стороны, это доставляло ему немалое удовольствие. В Санта–Барбаре никто не мог сравниться с Августой по этой части.
Однако, когда это все было обращено против него самого, Лайонелл мгновенно скисал. Со всем своим красноречием и остроумием он в споре с Августой был абсолютным ничтожеством. То есть он ощущал себя ничтожеством. Просто потому, что ему трудно было найти столь же оскорбительные слова и выражения, которые Августа выпаливала не задумываясь.
Лайонелл всегда пытался сформулировать свои мысли поярче, покрасивее и поцветистее.
А Августа совершенно не нуждалась в этом. Ее лексикон был наполнен самыми разнообразными — от наиболее вульгарных, до весьма возвышенных — слов и выражений, которые всегда с одинаковой точностью попадали в уязвимое место противника и наносили наиболее глубокие и чувствительные раны. Так едва не случилось и на этот раз. Лайонелл благодарил Бога за то, что Августа, очевидно, сама не испытывала сегодня вечером склонности к словесной схватке.
Поэтому, когда она предложила перемирие, он с готовностью принял ее условия. — Так о чем мы говорили?
Августа, с явно повысившимся аппетитом, снова принялась за креветки. Она окунала их в тонкий испанский соус и, с наслаждением разжевывая, проглатывала. Наконец, спустя несколько мгновений, она сказала:
— А чем ты, Лайонелл, собираешься заниматься этим летом? Останешься здесь и будешь болтаться на своей яхте? Или, может быть, куда‑нибудь поедешь?
Нельзя сказать, чтобы этот вопрос застал врасплох Локриджа. Однако, ему пришлось на некоторое время задуматься.
— Ну… — он как‑то неопределенно пожал плечами. — Вообще‑то, я не собирался остаться здесь. Я тоже еду…
Локриджу просто не хотелось выдавать свои секреты. Но в разговоре с Августой это было совершенно бесполезно. Она всегда могла вытянуть из собеседника именно то, что желала услышать.
— Правда? Как приятно услышать, — улыбнулась она. — После столь тяжких трудов, предпринятых тобой в последнее время, ты, наконец‑то, отдохнешь.
Лайонелл промолчал надеясь, что этот вопрос повиснет в воздухе сам собой и он сможет как‑нибудь увернуться от ответа.
Вообще, это было довольно странно. Особенно, если учесть, что Лайонелл прожил с Августой не один год и досконально знал все ее привычки и наклонности характера.
Вцепившись в него когтями любопытства, она запускала их все глубже и глубже, словно летучая мышь–вампир, которая впивается в ногу незадачливого животного и сосет кровь у него до тех пор, пока не насытится.
Лайонелл сейчас оказался в положении такого животного с той только разницей, что он видел впившегося в него вампира, однако, не мог и пальцем пошевелить, чтобы избавиться от назойливого кровососа.
— Итак, Лайонелл, — надменно сказала Августа, — Что‑то я не слышу от тебя вразумительного ответа. Ты собрался путешествовать на своей яхте?
Он криво улыбнулся.
— Ну… Я… Да. Но не совсем…
Она продолжала вгрызаться в него.
— Какой же экзотический остров ты собираешься посетить на этот раз? Насколько я помню, ты уже побывал на паре островков, километров в пятнадцати от Санта–Барбары. Надеюсь тебе там понравилось?
Локридж криво улыбнулся.
— Ну… Я… — он развел руками. — И общем, нет. На сей раз, это будет не остров.
Августа поднесла к губам бокал вина и, не сводя пристального взгляда с бывшего супруга сделала несколько маленьких глотков.
Немного посмаковав вино, она снова обратилась к Локриджу.
— Если это будет не остров, то что же? Неужели ты решил посетить какой‑нибудь новый континент?
Локридж замялся.
— Нет, ну это не совсем так… Хотя…
— А, я знаю, — радостно воскликнула Августа. — Наверное, ты собрался в Китай или в Россию. После того, как там началась перестройка, там побывала половина всех бездельников мира.
— А где же, в таком случае, побывала другая половина? — нахмурившись спросил Локридж.
— В Диснейленде, — мгновенно выпалила она. Локридж снова поморщился.
— Августа, прекрати. Я не хочу сейчас заниматься пустыми словопрениями.
Августа широко улыбнулась.
— Хорошо. А чем же ты предлагаешь заниматься одинокой женщине, которая проводит вечер в ресторане, на протяжении нескольких часов? Неужели мы должны смиренно сидеть на своих стульчиках и чинно отправлять в рот кусок за куском?
Локридж вынужден был согласиться с правотой ее слов.
Пожав плечами, он обернулся и, посмотрев по сторонам, сказал;
— Я погорячился. Все‑таки мы находимся в ресторане, а не в церкви.
И хотя разговор, с некоторых пор пошел по другому руслу, Августа легким усилием воли вернула его в нужное направление.
— Итак, куда ты едешь, Лайонелл? — ненавязчиво спросила она.
Стараясь хоть как‑то оттянуть момент расплаты, то бишь, момент истины — он стал непринужденно и галантно потягивать вино из бокала. Однако стреляного воробья Августу на таком простом трюке провести было невозможно.
Она впилась в своего бывшего мужа таким пристальным гипнотизирующим взглядом, что он спустя несколько секунд едва не поперхнулся и поспешно поставил бокал назад на стол.
— Ну, что ты на меня так смотришь? — жалобно протянул он. — Я не могу ответить тебе немедленно, по первому твоему желанию.
Она нахмурилась.
— Отчего же? Питаешься продумать, как без особых потерь отойти на заранее заготовленные позиции? Ты напрасно пытаешься увильнуть от прямого и честного ответа, Лайонелл. Я не дам тебе возможности скрыть твои тайны, даже не надейся.
Он обиженно надул губы.
— Августа, ты всегда превратно истолковываешь мое молчание. Клянусь тебе, у меня и в мыслях ничего подобного не было.
— Почему же ты молчишь?
Локридж развел руками.
— Должны же быть какие‑то паузы в разговоре, Августа, могу я отдохнуть и просто посмотреть по сторонам — кто здесь сидит, как кто одет, какие с ними женщины?
Августа осуждающе покачала головой.
— Ты же старый хрыч, Лайонелл. Тебе о здоровье думать надо, а не о женщинах и нарядах.
Он с притворным возмущением нахмурил брови.
— Ты уже во всем мне отказываешь… Наверное, опять вспомнила времена нашей молодости,
Августа постаралась предотвратить нежелательное развитие разговора.
— Да, это были любопытные времена, — со вздохом сожаления сказала она. — Жаль, что они уже давно кончились… Но ты мне так и не сказал, куда ты едешь этим летом на отдых. Ты не представляешь себе, как мне интересно узнать об этом. Наверное, Лайонелл, ты задумал что‑нибудь совершенно особенное — иначе ты бы не темнил так?..
