"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 (СИ) - Крейн Генри

Локридж обиженно посмотрел на нее,

— Ты всегда умела наклеивать ярлыки, дорогая, Потрудись хотя бы объяснить, почему ты считаешь меня последователем учения Захер–Мазоха?

Августа снова потянулась к бокалу.

— Что же, охотно объясню.

— По–моему, провести три недели с супругами Бересби тоже самое, что прожить два года в компания снежного человека.

Лайонелл недоуменно посмотрел на нее.

— Не знаю, почему ты считаешь их такими неприятными личностями? Но мне они нравятся

Она наклоняла голову и улыбнулась.

— Вот как?

Локридж не терял хладнокровия.

— Да, — спокойно ответил он. — Особенно приятно с ними будет где‑нибудь на леднике, на высоте, примерно шестнадцати тысяч футов.

— Что ж, — рассмеялась она, поднимая бокал, — Желаю тебе удачи!

Они отметили взаимное согласие хрустальным звоном.

— Я тоже желаю тебе удачи, дорогая!.. — с улыбкой сказал он.

— Спасибо, спасибо.

Отпив немного вина. Августа озабоченно повертела головой по сторонам.

Ресторан практически опустел. До закрытия оставалось, наверное, несколько минут, поэтому посетителя потихоньку покидали свои места.

— Похоже, мы остались здесь с тобой вдвоем, — сказала Августа. — Будь так добр, Лайонелл, позови официанта и попроси счет. Пора расплачиваться.

Локридж также осмотрелся по сторонам.

— Да, похоже, — констатировал он.

Никакого желания платить по счету у Лайонелла не было, поэтому он старался затянуть разговор как можно больше с тем, чтобы когда наступит ответственный момент, переложить финансовое бремя на плечи своей бывшей любимой супруги. Поэтому он изобразил неподдельный интерес к летнему путешествию Августы.

— Послушай, дорогая, — с елейной улыбкой на устах произнес Локридж. — Неужели тебе хочется собачиться с родителями на протяжении пятя недель в тропических лесах?

Никакого сомнения и том, что Августе начнет пререкаться с ним и тем самым утратит бдительность, у Локриджа не было.

Так оно и получилось на самом деле.

— А ты действительно собираешься карабкаться по обросшим мхом и лишайником булыжникам где‑то там в Андах? — парировала она.

Локридж нравоучительно помахал пальцем перед лицом Августы.

— Ни в Андах, дорогая, а в Гималаях. Запомни — в Гималаях.

— Ох, извини… — наигранно потупилась она. — Я совсем забыла. Хотя, по–моему, и то и другое находится где‑то рядом, в Китае.

Увидев, что полбутылки розового вина еще остались недопитыми, Локридж поспешно наполнил бокал. Нельзя же пропадать продукту. Тем более, если за это не придется платить самому — так, по крайней мере, он надеялся.

Осушив посуду большими глотками, он с некоторой долей иронии сказал:

— Китай — огромная страна, моя дорогая.

— Я знаю, — улыбнулась она. — Когда‑то в школе, на уроках географии мы это проходили. Я, конечно, много забыла с тех пор, но если меня спросят, могу безошибочно ответить, что Китай находится в Южной Америке.

ГЛАВА 4

Мейсон Кэпвелл признается в убийстве Марка Маккормика. Тело убитого — лучшая улика. Сантана не может устоять. Лайонелл Локридж и его бывшая жена отменяют планы летнего отдыха. Полиция остается в дураках.

— Ну, что? Будете надевать на меня наручники? — спокойно спросил Мейсон, протягивая руки к инспектору Кастильо. — Давайте, я же не сопротивляюсь…

Круз хмуро посмотрел на стоявшего рядом с Мейсоном СиСи Кэпвелла.

Тот мрачно опустил голову.

— Нет. Думаю, что этого не стоит делать, — ответил Кастильо. — Полагаю, что смогу надежно гарантировать вашу доставку в полицейский участок.

СиСи вздохнул с некоторым облегчением. Хоть этого позора удалось избежать.

— Садитесь в машину, мистер Кэпвелл, — сказал Круз, открывая дверцу полицейского автомобиля.

— Ну что ж, не хотите в наручниках — поедем так, — спокойно согласился Мейсон.

Он опустился на заднее сидение машины и, когда Круз уже намеревался закрыть за ним дверь, воскликнул:

— Подождите! Подождите!.. Я еще не сделал одно очень важное дело.

Круз и СиСи недоуменно переглянулись. Мейсон полез во внутренний карман пиджака и, достав оттуда почти опустошенную бутылку виски, с сожалением посмотрел на донышко, едва покрытое тонким слоем светло–коричневой жидкости, затем опрокинул остатки себе в горло и, размахнувшись насколько позволяли габариты машины, вышвырнул бутылку в сад перед домом Кэпвеллов.

СиСи брезгливо поморщился.

— Ну что ты делаешь, Мейсон? — укоризненно сказал он.

— Отец… — снисходительно ответил тот. — При аресте в полиции все равно забирают личные вещи… Неужели тебе хотелось бы, чтобы такая ценная вещь несколько лет хранилась потом в бесполезном полицейском архиве?

Круз, наконец, захлопнул за ним дверь и, спустя несколько секунд, машина тронулась с места.

СиСи проводил автомобиль обеспокоенным взглядом.

Всю дорогу до полицейского участка Мейсон сидел хмуро насупившись.

Внешний вид Круза Кастильо немногим отличался от того, как выглядел им задержанный.

Оба отвернувшись смотрели в окно, но каждый из них думал о своем. Из головы у Круза не выходила дурацкая история с исчезновением Иден Кэпвелл л, а так же семейные передряги с Сантаной. Его совершенно не радовало то, что Иден пытается самостоятельно проводить какие‑то непонятные расследования, лезет в его внутренние разборки с окружным прокурором. При всем при этом, рискуя, как оказалось, собственной жизнью.

Разумеется, Иден самостоятельная и вполне разумная женщина. Однако, поступать так безрассудно может только человек, незнакомый с тем, что такое уголовный мир.

Там, где дело касается мало–мальски больших денег — а переброска в США нелегальных иммигрантов из Мексики приносила неплохие барыши организаторам этого преступного бизнеса — люди готовы на все, лишь бы добиться желанной цели. Они убирают с дороги даже случайных свидетелей. А если дело касается слежки и пойманных за этим занятием агентов, то тут и речи быть не может о благоприятном для жизни исходе.

Обычно, в таких случаях — разговор короткий. Одно нажатие курка и… Полицейским потом приходится приниматься за расследование с самого начала. Учитывая, что Иден была в одной компании с отпетыми типами, вообще удивительно, что она осталась жива.

Правда, окружной прокурор представил одного из тех, кто был в микроавтобусе вместе с Иден, как тайного агента иммиграционной службы США. Тем не менее, это не меняло существа дела. Иден рисковала жизнью и рисковала совершенно неоправданно.

Во–первых, Круз, без всякой посторонней помощи, мог бы справиться с этим делом. Он уже сел на хвост этих ребят и оставалось лишь вопросом времени их полное разоблачение и взятие с поличным.

Во–вторых, ему действительно не нравилось то, что Иден, полная дилетантка в этих делах, смогла буквально за несколько часов добраться до этой шайки.

«Ну что ж, ей повезло, — думал Круз. — Повезло в этот раз. А что было бы в другой ситуации, в другой обстановке — еще не известно…»

Хорошо, что оказалось именно так, а не иначе. А если бы пограничный патруль случайно не напоролся на этот злосчастный микроавтобус? А если бы там оказались ребята покруче, которые принялись бы отстреливаться? А если бы… Этих «если бы» было столько, что у Круза голова пошла кругом.

Стараясь отогнать неприятные мысли, Круз оглянулся.

Мейсон сидел у окна с полузакрытыми глазами, у него был вид сомнамбулы. Очевидно сказалось нервное напряжение и нарядное количество выпитого.

Круз отвернулся и с мрачным видом снова подумал о своих взаимоотношениях с Иден, Сантаной и окружным прокурором.

Поведение Тиммонса вызывало у Кастильо временами бешеную ярость. Когда Кастильо видел его самодовольную ухмыляющуюся рожу, он частенько испытывал желание пускать в ход кулаки.

Как это нередко бывало в школе. Когда они мерялись силами на заднем дворе. Тогда победителем, почти всегда, выходил Кастильо. Он был физически крепче а ловчее противника, а тот отличался лишь агрессивностью и желанием сделать что‑нибудь исподтишка. Вражда Круза и Кейта имела давний характер и объяснялась она не только взаимной личной неприязнью, Тиммонс всегда демонстрировал свое подчеркнуто неуважительное отношение к национальным меньшинствам. Он с пренебрежением отзывался о «чиканос», «ниггерах» и «узкоглазых», как будто они были людьми второго сорта. Правда, потом, в старших классах, очевидно уже задумавшись о будущей карьере, он несколько поутих и больше не афишировал этих своих чувств. Да и при выборах на должность окружного прокурора ему пришлось постоянно утверждать о своем неизменном дружелюбии по отношению ко всем жителям Америка. Будь то они белые, черные или желтые.