Скажи на милость (ЛП) - Ричардсон Аманда

После того, как он усадил меня на диван, я вижу, как он подходит к большому окну. Мои глаза скользят по журнальному столику, и я быстро проверяю свой телефон, отвечая на одно из сообщений Джексона. К тому времени, когда я снова смотрю на Чейза, он смотрит на меня со скрещенными руками.

И хотя сцена, по-видимому, закончилась, взгляд у него все еще какой-то дикий — его глаза сканируют меня, но на этот раз по-другому. Его лицо полностью закрыто — его выражение бесстрастно, когда он вздыхает, проводя рукой по волосам.

— В чем дело? — я спрашиваю.

Это выводит его из того темного транса, в котором он находился. — Тебе больно.

Мои губы изгибаются.

— Ты слышал доктора. Я буду жить, — добавляю я, закатывая глаза.

Он делает шаг вперед. — Послушай, может быть, нам не стоит…

— Прекрати, — умоляю я, уже зная, к чему все идет. — Не используй это как предлог, чтобы оттолкнуть меня. Я споткнулся о камень. Не то чтобы ты бросил меня на землю и…

— Я мог бы ...

Я сглатываю и делаю глубокий вдох, прежде чем ответить.

— Я споткнулась. То, что ты сделал — то, что сделали мы — было невероятно. Я хотела бы продолжить уик-энд, как и планировала.

Он фыркает смехом. — Не думаю, что это хорошая идея, Джульетта.

Моя кожа начинает покалывать, и я скрежещу зубами, пытаясь говорить спокойно и ровно. — Ты не можешь быть серьезным. Ты слышал доктора. Я не могу бегать, но это не значит, что я не могу заниматься другими делами.

Он резко вдыхает и поворачивается к окну.

Глупый, задумчивый человек.

— Ты знаешь, откуда произошло Рейвэдж, Паркер?

Его вопрос застал меня врасплох. — Нет.

Я вижу, как его плечи расправляются, когда он продолжает смотреть в окно, отворачиваясь от меня.

— Это французский термин. Возник в 1600-х годах. Это значит опустошать насилием. Совершить опустошение или разорение. Разорять, грабить. потреблять .

От его тихого шепота у меня по спине бегут мурашки. — Хорошо. И?

Он оборачивается, его глаза все еще дикие и темные. — Разве это не очевидно? Я порчу вещи. Это буквально мой тезка. Все мы делаем. Как будто это имя преследует нас.

Все медленно становится на свои места. — Ты имеешь в виду тебя и твоих братьев, верно?

Он кивает, потирая подбородок.

— Да. Моя семья портит вещи. А ты… — Его горло сжимается, когда он сканирует повязку, которую доктор наложил на мою рану. — Ты как роза, запутавшаяся в терновнике.

У меня перехватывает дыхание от его слов.

— Я вижу, откуда ты, Рейвэдж.

На его лице мелькает удивление, прежде чем он снова начинает дуться. — Но я думаю, ты забыл, что у роз тоже есть шипы.

Его челюсти тикают, когда он смотрит в сторону. — Может, это и правда, но я все же думаю, что будет лучше, если ты уйдешь.

Мой пульс бежит по моим венам, и все кажется горячим и холодным одновременно. Я встаю немного неуверенно, и Чейз дергается, прежде чем я поднимаю трясущуюся руку. Он хотел продолжать играть в игры? Отлично. Я могла бы сыграть в его игру. Я всегда была способна играть в его игру, но он всегда слишком занят недооценкой меня, чтобы это замечать.

— Хорошо. Я пойду собирать вещи.

Клянусь, я вижу, как его лицо немного побледнело. Его напряженная поза на секунду нарушается, как будто он собирается протянуть руку ко мне, но потом сжимает губы и кивает.

Я уже собираюсь повернуться к спальне, когда в моей голове возникает идея.

— Не мог бы ты помочь мне переодеться?

Он напрягается, но кивает, подходит ко мне и помогает пройти в спальню. Прежде чем он успевает среагировать, я стягиваю его рубашку через голову и швыряю в угол. Когда я поворачиваюсь к нему лицом, его глаза не смотрят на мое лицо.

— И штаны, пожалуйста.

Ты надела это для меня? Ярко-красный, как будто ты хочешь , чтобы тебя поймали? Как будто ты мишень ?

Он делает шаг вперед, и я преувеличиваю свою хромоту, встречая его на полпути. Его руки перемещаются к моему поясу, и когда его большой палец касается моей чувствительной кожи, я издала тихий стон.

Он замирает, и я смотрю, как вздымается и опускается его грудь.

— Джульетта, — предупреждает он, глядя на меня сверху вниз.

— Ты поможешь мне выбраться из джинсов? — говорю я, полностью игнорируя его предупреждение.

Его ноздри раздуваются, когда он расстегивает и расстегивает их, стягивая вниз с моих ног. Когда он опускается ниже, я кладу руку ему на плечо и делаю мельчайший шаг вперед, так что его лицо оказывается в нескольких дюймах от моего ядра. Я медленно выхожу из них, и я не преувеличиваю, когда мои губы дрожат, когда он мягко вытаскивает мою больную лодыжку из отверстия для ног.

Он стоит в следующую секунду, делая шаг назад.

— Спасибо, — бормочу я, улавливая скованность его штанов с довольной ухмылкой. — Если подумать, я могла бы быстро принять душ.

Когда мой взгляд перемещается на него, я вижу, как обе его стороны воюют друг с другом, когда он отводит взгляд от меня, скудно одетый в мой ярко-красный лифчик и нижнее белье. Сторона, которая думает, что хочет, чтобы я ушла… и сторона, которая действительно хочет, чтобы я осталась. — Как ты думаешь, ты мог бы помочь мне, чтобы я не упала?

Выражение его лица становится невменяемым, когда он смотрит на меня.

Решительно шагая вперед, я вскрикиваю, когда он грубо прижимает меня к стене, каким-то образом умудряясь слегка приподнять меня, чтобы я не повредил лодыжку.

— Я знаю, что ты делаешь, Паркер. Я вижу тебя насквозь.

Я сужаю глаза, когда мои руки обвивают его шею сзади, а мои ноги поднимаются и обвивают его талию.

— И я тоже вижу тебя насквозь, Чейз.

Его глаза ненадолго становятся голубыми, прежде чем снова потемнеть.

— И что же, по-твоему, ты видишь? — рычит он. Его мозолистые руки ложатся на мои бедра, пробегая по изгибу моей задницы.

С моих губ слетает хриплый стон. — Перестань говорить с пустыми угрозами. Они ничего не значат для меня. Я знаю, ты хочешь этого. Я знаю, что ты хочешь меня, так что перестань пытаться заставить меня уйти.

Его грудь быстро вздымается и опускается, когда его глаза впиваются в мои. — Отлично.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

— Ты бы вышла из этой двери только для того, чтобы доказать свою точку зрения, — говорит он, и что-то похожее на веселье пробегает по его лицу.

— Чертовски верно, я бы так и сделала.

Я поднимаю руки к его шее, и он слегка наклоняет голову, наклоняясь навстречу прикосновениям. Моя правая ладонь касается его лица, упираясь в его загривок.

Боже, он такой чертовски красивый.

— Я уже говорила тебе. Ты меня не пугаешь. Я тебя вижу. Всего тебя.

— Паркер, ты не знаешь, во-первых…

— Перестань меня недооценивать, — выдавливаю я. — Желтый. Красный. Посмотри на меня как на Чейза. Не как мой Доминант.

Он судорожно вздыхает и прислоняется своим лбом к моему. — Отлично. Ты выиграла, Паркер.

— И что я выиграла? — спрашиваю я, стараясь, чтобы моя рука не дрожала на его челюсти.

— Все.

Во мне проносится что-то победоносное и горячее, но я могу сказать, что он говорит серьезно. — Ну, скажите мне. Скажи мне, почему ты так испугался в лесу? Без лжи. Никаких отклонений.

Он кивает, молчит минуту, прежде чем начать говорить.

— Мне было девять. Мои родители сильно поссорились, а моя мать остановилась в другом месте — если бы она знала, она бы… — Он закрывает глаза. — В любом случае, однажды утром после завтрака мой отец сказал нам надеть туфли и куртку. Лиам, мой старший брат, был единственным скептиком. Ему тогда было шестнадцать, на семь лет старше меня. А Ориону, моему младшему брату, было пять лет. Он был чертовым ребенком.

Мой желудок сжимается, когда он продолжает.

— Он загрузил нас всех в свой Range Rover, и мы поехали в лес. Я не знаю, сколько времени мы ехали. Он намеренно петлял между деревьями, чтобы сбить нас с толку. Наконец, он вручает Лиаму большой рюкзак, говорит, что воды хватит на неделю, и что, если мы попытаемся вернуться домой до конца недели, он будет гнать нас сюда, пока мы не узнаем, что значит быть мужчиной. . Или еще что-нибудь в этом роде.