Зато воробьи и голуби, разноцветные бабочки, перелетающие с цветка на цветок, и мелкие насекомые, бегущие по своим собственным только им понятным дорожкам.
— да.
— Если выбрать левое направление и обогнуть торец здания, будет небольшой пруд и скамейки, — Сергей, бесшумно следующий чуть позади, ненавязчиво.
подсказывает, где можно прогуляться дополнительно.
— Отлично. Благодарю. Люблю воду.
Место оказывается прелестным.
Водоем действительно небольшой, с отлогими склонами и краями, укрепленными крупными камнями и валунами. С правой стороны растут туи, слева из досок сколочен широкий настил, где в линию расставлены скамейки с изогнутыми спинками.
— Я посижу, - предупреждаю телохранителя и занимаю ближайшую к воде лавку.
Выбравшись на свежий воздух, наслаждаюсь приятными моментами по полной.
Располагаюсь поудобнее, вытягиваю ноги и откидываюсь на спинку сидения. С радостью подставляю лицо солнечным лучам, прикрываю глаза и слушаю шелест ветерка, играющего в кронах деревьев, стрекот насекомых в траве, редкие покрякивания уток на пруду.
Никакого шума машин, техники, шарканья ног голосов людей. Тишина и умиротворение. Полный релакс.
Уголки губ сами собой ползут вверх, растягивая рот в легкой улыбке. Не сопротивляюсь. Мне хорошо и спокойно.
— Не боишься, что нос обгорит?
Вибрирующий энергией голос Арбатова узнаю безошибочно. Он подходит совершенно неслышно. И лишь по тихому шелесту одежды, догадываюсь, что садится рядом.
— Неа, не боюсь. Я люблю солнце, — отвечаю, не открывая глаз и не меняя положения тела.
Раз пока не гонят в палату, продолжаю принимать солнечные ванны и кайфовать.
— Всегда думал, что девочки предпочитают беречься, а загар получают исключительно в солярии.
Фыркаю.
— Это вы, Руслан Германович, опять своих принцессок вспоминаете? — поскольку он не отвечает, то продолжаю. — Ну уж, звиняйте, барин. Я — не они. Люблю, понимаете, всё естественное. Натуральное солнце, натуральные формы, натуральные продукты. Ах, да. Еще после шести ем. И от этого даже в обморок не падаю.
— Арин, а ты чего кусаешься?
Интонация Сатаны заметно меняется. Так, будто на чистом безбрежном голубом небе появляются тяжелые облачка непонимания.
— Разве? — отвечаю вопросом на вопрос и распахиваю ресницы.
Моментально попадаю под прицел графитового взгляда, но глаза не прячу. Смотрю в ответ прямо и даже улыбку сохраняю.
— Уверен на все сто, — Арбатов слегка наклоняет голову и неторопливо меня изучает.
— Вам показалось.
Раз решила упираться, так буду до последнего.
— Нет.
— Да.
— Значит, не скажешь, — подводит Сатана итог и усмехается. — Ла-а-адно, как хочешь.
Интересный момент. Вроде как он согласился с моими словами, но складывается ощущение, что всё наоборот.
Ужасный человек. Вот просто берет и подавляет своей аурой. И тут же притягивает, как магнит. Жуть. Как лед и пламень в одном составе.
И уже не понимаешь: чего хочешь на самом деле?
Забыть о том, что видела в новостях, и откинуть глупую неправильную ревность прочь. Всё-таки мы — ненастоящие любовники, и Арбатов имеет право на лево. Он же — мужчина. И условие про «никого кроме меня на время сделки» касается только меня, но не его, или…
Или... не забывать.
Потому что момент с белобрысой красоткой, висящей на его локте, нет-нет, а всплывает в памяти. Ворочает внутренности и доставляет дискомфорт.
— Руслан Германович, а почему вы мне помогаете сейчас? Это же не входит в нашу сделку. К тому же Самков сказал, что даже если Роман в коме, то развод все равно состоится. Просто придется получить дополнительный документ о его состоянии здоровья.
Прищуриваюсь и пытаю Сатану немигающим взглядом.
Усмехается.
— А у тебя самой нет мыслей?
Вот зараза! Теперь он отвечает вопросом на вопрос, и я на собственной шкуре убеждаюсь, как это раздражает.
— Нет, никаких.
— Уверена?
-- Да.
Держит паузу. Большим пальцем почесывает подбородок.
— Ты еще не готова услышать правду, — и выдав это в наивысшей степени непонятное нечто, он протягивает мне ладонь. - Пойдем, Арина, пора тебя выписывать.
39.
— Это еще что такое?
Арбатов замечает телефон, который я достаю из кармана, чтобы отключить бегущие на экране цифры. Теперь секундомер ни к чему.
Хитро кошусь на мужчину.
— А это мы, Руслан Германович, с Сергеем время засекали, чтобы не нарушить приказ и уложиться в выделенные мне на прогулку полчаса. Кто знает, вдруг вы злобствовать будете. А мне моя охрана дорога.
Савин за спиной давится кашлем. Сатана застывает статуей самому себе, а я улыбаюсь.
Такие необычные ощущения — дергать тигра за усы и ждать его реакции. Рыкнет —не рыкнет. Покажет зубы, приподнимет когтистую лапу или беззлобно фыркнет.
— НУ, молодец, что такая ответственная, — выдает в итоге.
Сглатываю удивление, слегка зависая, а когда отмираю и собираюсь продолжить пикировку, понимаю, что не успеваю. Мы как раз подходим ко входу в здание, где на пороге переминается с ноги на ногу мой лечащий врач вместе с медсестрой.
— Руслан Германович, — доктор первым протягивает руку, — рад встрече.
Арбатов отвечает мужчине, кивает девушке, а затем, будто так и надо, приобнимает меня за талию, прижимая к своему мощному телу.
— Как у Арины дела? — с ходу интересуется моим состоянием. — Особо беспокоит момент с нагрузками на организм. Мы хотим недельку отдохнуть у океана. Поэтому мне важно понимать, не нанесет ли авиаперелет вреда ее здоровью в связи с сотрясением? И не повредит ли влажный тропический климат?
Замираю. Открываю и закрываю рот, так ничего и не сказав. Но взглядом от одного мужчины к другому и обратно бегаю. А они разговаривают.
Вопросы моего спутника не кажутся поверхностными, озвученными с целью просто показать заботу и выставить себя молодцом. Нет. Он сосредоточенно выслушивает ответы врача, уточняет детали и, судя по немигающему взгляду, добросовестно запоминает все инструкции, на которые доктор не скупится.
Боже, Арбатов даже возможные варианты недомоганий, которые могут возникнуть, выспрашивает и то, как следует их решать.
С каждым новым словом подвисаю всё больше. И уже готова забыть, что Руслан мне ни слова не сказал об отдыхе, организовав его за спиной. Простительно, потому что в данный конкретный момент проглядывает суть его действий.
Неважно сколько тебе лет — забота приятна в любом возрасте. Забота мужчины —вдвойне. Забота того, кто заставляет сердце на ровном месте спотыкаться, —втройне.
— Я выпишу Арине лекарства. Если головная боль в полёте усилится, нужно будет их принять. Дозировку тоже проставлю.
Эскулап, засунув руки в карманы халата, с добродушной улыбкой поглядывает в мою сторону.
Не могу удержаться.
— А как же витаминчики? — припоминаю доктору его же слова о том, что те никогда не бывают лишними.
— А витаминчики уже завтра вы будете принимать перорально, — парирует, нисколько не смущаясь.
— Перорально, значит? — усмехаюсь и качаю головой. — То есть пичкать инфузионно всё это время было необязательно?
Медицинское светило лишь хитро улыбается и, сделав лицо кирпичом, сосредотачивает все внимание на Арбатове.
— Арина Алексеевна, но ведь под наблюдением врачей всегда болеть приятнее.
Неужели вам у нас не понравилось?
Хмыкаю и качаю головой.
— Знаете, я из тех людей, которые считают, что дома и стены лечат.
Обижать лечащего врача желания нет, но и промолчать не выходит. Хотя естественно, это стоит говорить Арбатову, а не доктору. Понятно же, кто из мужчин принимал конечное решение, являясь по умолчанию главным.
Пока я собираю вещи и медсестра обновляет компресс, Руслан уходит оформлять мои документы на выписку. А спустя полчаса мы уже минуем шлагбаум и покидаем закрытую территорию клиники.
