— Что случилось?
Приближаюсь. Ловлю темнеющий взгляд и не отпускаю.
— Всё в порядке.
Голос звучит спокойно, но прикушенная белоснежными зубками нижняя губа выдает ее с потрохами. Еще больше убеждаюсь, что прав, когда Осипова просит у начбеза.
Зотова телефон какого-то Сергея Владимировича.
Какого, понимаю спустя пару минут и мысленно усмехаюсь.
Ладно, моя радость, не хочешь пока говорить — настаивать не стану.
Самостоятельность — это даже похвально. А я и сам всё узнаю. Тем более, со старшим Зотовым хорошо знаком. Приходилось сотрудничать лет пять-семь назад, пока он не оставил бизнес сыну и не перебрался на юг решив переключиться на отели.
Забираю у Арины чемодан, передаю Виктору и не выпускаю из плена ее маленькую ладошку.
— Ты готова? — уточняю, поглаживая тонкие прохладные пальцы и разглядывая чуть заметные веснушки на точеном носике.
— Юм, да, — слегка заминается.
Простреливает возбуждением насквозь.
Черт, я обожаю ее светлую бархатную кожу. А еще больше реакцию на меня.
Она так охренительно краснеет, что еле сдерживаю свои чисто собственнические порывы — схватить и спрятать ото всех подальше.
— Не волнуйся, Ариш, отпуск тебе понравится, — стараюсь успокоить девушку, когда машина уже мчит нас в сторону аэропорта.
А в душе азартно предвкушаю, как много и тесно мы будем общаться всю следующую неделю.
41.
Вам когда-нибудь улыбалась акула, перед тем как, повязав нагрудник, достать нож и вилку, желая пообедать?
Нет?
А мне по ходу дела — да.
Когда Руслан Германович отвлекается от делового разговора, убирает телефон в карман и довольно заявляет:
— Не волнуйся, Ариш, отпуск тебе понравится, — первое, что приходит на ум: «А может, не надо?».
Естественно, мысль не озвучиваю, кротко киваю и послушно остаюсь в машине, которая, без труда преодолев несколько закрытых зон и три КПП со шлагбаумами, останавливается прямо на летном поле. А там, куда не глянь, повсюду красуются плавными линиями и белоснежными боками частные самолеты.
Арбатов и Мурин выходят из машины, чтобы, наверное, переговорить с пилотами и загрузить на борт мой чемодан, а я пользуюсь моментом и набираю отцу Романа.
Мы с ним виделись не так чтобы часто, но раза четыре случалось.
На свадьбе он присутствовал и вел себя мягко. Не грубил, не выказывал высокомерия и гордыни и, почти уверена, поздравлял сына с бракосочетанием от души. А позже, несколько раз прилетая в Питер по делам, занимался именно ими, пропадая на переговорах с утра до вечера. И пусть он останавливался в доме сына, пересекались мы с ним лишь во время непродолжительных ужинов.
Прослушав третий протяжный гудок, прощаюсь с мыслью легко дозвониться до родственника мужа. Всё-таки он — важный и занятой человек, прожженный бизнесмен и ярый трудоголик, как отзывался о нем Роман.
Почти отчаявшись в успехе, собираюсь сделать сброс, но мне неожиданно везет.
— Слушаю.
Похожий на голос мужа сип, только более сочный и возрастной, если его можно так описать, разрезает установившуюся вдруг тишину.
— Сергей Владимирович? — уточняю на всякий случай.
Не знаю, с чего вдруг нападает оцепенение и нервозность, хотя нет, глубоко внутри осознаю: сейчас придется сообщить родителю, что его сын пострадал в аварии и находится в плохом состоянии, а еще рассказать про странную активность бывшей супруги. В общем и целом — тот еще трэш.
— Он самый.
Ответ звучит жестко, по-деловому.
— Это Арина. Арина Осипова, жена Романа.
Пауза.
Удар сердца.
— Здравствуй, Арина. Рад слышать.
Смягчившийся тембр голоса разительно меняет восприятие. Будто на плечи теплую кофту накидывают, чтобы я не замерзла. Выдыхаю свободнее.
— Вы можете уделить мне время? — перехожу сразу к сути, помня, что деловые люди терпеть не могут прелюдий и переливания из пустого в порожнее. — Это очень важно.
Зотов-старший без шумных вздохов и пауз соглашается, за что мысленно его неустанно благодарю. А когда, внимательно выслушав мои сжатые и очищенные от эмоций новости, мужчина подтверждает готовность прилететь уже завтра и взять на себя решение вопроса с матерью Романа, ерзаю на сидении от желания прыгать и хлопать в ладоши.
Какая прелесть.
Всё же я боялась его отказа.
— Ты сама как?
Замираю, нахмурив брови.
— Э, неплохо, — выдаю размытый ответ. Слишком неожиданным выходит вопрос, а уж продолжение, что следует без остановки, тем более.
— Не простишь моего оболтуса? Хотя, чего я спрашиваю... и сам знаю, что нет, —небольшая пауза, за время которой мои глаза раскрываются еще шире. — Да-да, я в курсе истории с Измайловой. Слежу за Ромкой издалека, но не вмешиваюсь, как мы с ним договорились еще шесть лет назад перед моим отьездом. Свои шишки каждый набивает сам.
— То есть, и про аварию вы знаете? - перехожу на шепот, совершенно потерявшись.
Зачем он тогда так внимательно слушал?
— Нет, не знал. Я две недели был в Африке, там связь совсем чумная. Вот только прилетел и еду в офис. Ты, можно сказать, первая, кто со мной успела связаться за полмесяца.
Ого. Вот это действительно удивительный факт.
— Значит, поможете Роману? — еще раз на всякий случай уточняю, прежде чем распрощаться.
— Помогу, дочка. Не волнуйся, теперь всё решим. Поезжай отдыхать спокойно. И спасибо тебе, что не бросила сына после всего, что он учудил.
Погасив экран, опускаю руки на колени и сижу так некоторое время.
Вроде и мыслей много, а вроде в голове вакуум. И всё же проскочившие в ходе разговора слова свекра о том, что он в своё время тоже не простил жену, нагулявшую ребенка, бередят душу ребенка.
Это что ж получается? Старший брат Романа — не сын Сергея Владимировича?
Вот же тайны мадридского двора.
И жалко становится не только Ромку, по которому мамаша потопталась, заставив испытывать комплекс неполноценности и ненужности, но и преданного женой свекра.
Ушлая, однако, баба — моя свекровушка. Очень надеюсь, что в этот раз она не сможет навредить ни одному из Зотовых.
— Арина, — провалившись в мысли, пропускаю момент, когда Арбатов открывает дверь и протягивает мне руку, чтобы помочь выйти из машины.
На раздумья — как себя вести с ним дальше — уходит пара мгновений. А потом решаюсь.
— Руслан Германович, — задираю голову, останавливаясь в полушаге и открыто встречая пронизывающий насквозь взгляд, — мы же летим на отдых, чтобы отдыхать?
То, что подобного вопроса он не ожидает, считываю по секундной заминке.
— Всё правильно.
— Тогда можно попросить вас об одолжении — больше на меня не рычать? Особенно без причины. Или объяснять, почему вы срываетесь именно на мне, — переминаюсь с ноги на ногу и всё же добавляю, — чтобы избегать подобных ситуаций в дальнейшем.
Склоняет голову набок. Изучает уж как-то особо пристально.
И нет, сейчас никаких чертей в глазах нет. Серьезные, что-то обдумывающие.
— Хорошо... но при двух условиях, Арина.
— Каких?
Непроизвольно увлажняю нижнюю губу языком и замираю, когда мужчина ловит этот жест.
— Первое. Больше никаких «вы», даже если тебе очень сильно захочется.
— А второе?
— Ты снимаешь кольцо и отдаёшь его мне.
Передо мной появляется широкая ладонь с ярко выраженными линиями судьбы и жизни. Красивая рука и, кажется, надежная.
А я в этот момент смотрю на свою. Правую. Ту, де на безымянном пальце красуется обручальное колечко. Гладкое, легкое, настолько привычное, что я всё это время совершенно не обращала на него внимания.
— Согласна, — произношу негромко и отдаю то, что действительно мне больше не нужно.
— Спасибо.
Не понимаю, за что благодарит Арбатов, но при этом его глаза светятся каким-то странным потусторонним светом, будто он ни много ни мало королевский подарок получил.
