Аксель. Новая жизнь (СИ) - Зимняя Марина

На ходу скидываю рюкзак с плеча и вынимаю телефон из кармашка.

— Проезжайте! Я не сяду к вам в машину! — произношу грубо. Включаю телефон, на который начинают сыпаться сообщения. Мужик смотрит на меня, будто бы выжидает чего-то. Что мне делать? Бежать? Так он догонит меня в момент. От машины я не убегу. Пока думаю, вижу, что в далеко показывается белый автомобиль. Это "Мазда" Макара… Как он догадался? Макар притормаживает около меня. И я, не раздумывая, бросаюсь к нему в машину. Водитель "Нивы" жмет на газ и срывается с места.

— Как ты догадался? — спрашиваю, усаживаясь на пассажирское сиденье.

— Это было не сложно. Я же видел, какая ты была утром. Тебе плохо, Уль? Тебя ведь что-то мучает? Поделись... Я слишком хорошо тебя знаю. Когда дело дрянь, ты идешь либо к Акселю, либо к маме. А раньше приходила еще и ко мне.

— Папу посадят...

— Суда вроде еще не было. Откуда такая уверенность? — Макар выруливает с пыльной проселочной дороги на трассу.

— Он утром сказал мне, что его адвокат больше не гарантирует условного срока, как раньше. Дело усложнилось… Папу хотят сделать козлом отпущения. Его вина, несомненно, велика, но в этом деле есть много подводных камней, касающихся репутации фирмы, на которую он работал…

— Уль. Это жизнь. Да, это сложно принять, но разве можно что-нибудь поделать? Не думаю, что ты можешь помочь ему чем-то.

Слушаю его и понимаю, что не стоило мне делиться с ним. И действительно, что он может еще мне сказать? Да и нужны ли мне какие-то слова?

— Спасибо, что приехал за мной! Я снова попала в передрягу. Что-то последнее время ко мне, как к магниту, притягивает всяких отморозков, — меняю тему, смотрю на помрачневшее лицо Макара.

— Уль! Почему ты с ним?

— Не понимаю тебя.

— Зачем ты связалась с этим мужиком?

— Макар!

— Что? Почему ты сейчас одна? Почему он не забрал тебя. Была бы ты моей девушкой, я бы не позволил тебе бродить по вечерам где попало! Он вообще в курсе, где ты?

— Я была не где попало! Нечего читать мне нотации! Спасибо, что забрал. Ты и правда вовремя оказался рядом. Но мои отношения с Егором тебя не касаются!

— Да какие отношения? Поиграется тобой и бросит. У него же на морде написано: "Не люблю никого, кроме себя… Беру все, что нравится!".

Макар притормаживает на светофоре. Благо мы едем уже по городу. Я бросаю взгляд на табло, свидетельствующее о том, что красному гореть осталось семь секунд. Открываю дверь и выскакиваю из машины.

— Уля! — кричит мне вслед парень. Я перебегаю через газон озелененного островка. Макару сигналят, а я продолжаю свой путь. Здесь ему ни где не остановиться. Пока он сориентируется, я буду далеко. Он начинает звонить, а я сбрасываю звонки один за другим. Добегаю до остановки и прыгаю в первый попавшийся троллейбус.

***

Все мое тело жжёт огнем. Физически ощущаю его тяжелый взгляд. Я не спускаюсь с Акселя больше часа, и только присутствие Светланы Олеговны не позволяет Егору сдернуть меня с коня. Он сидит на трибуне, вытянув ноги и скрестив руки на груди, сверлит меня недобрым взглядом. Вчера вечером я снова отказалась объяснять ему свое поведение. Сообщила, что уже дома, и сразу выключила телефон. Некогда мне выяснять отношения! Я должна работать. Через несколько дней я буду в Праге. Мне нужно настроиться на отличный результат. У меня нет права на ошибку. Отрицательно качаю головой, когда вижу, что Светлана Олеговна собирается останавливать коня.

— Почему? — спрашивает она.

— Давайте еще полчаса?

— Уля. Он устал, — все же останавливает Акселя. — Да и ненужно уже! Ты идеально прогнала всю программу. Отдыхай!

— Тогда я продолжу на Смирном. Он же сейчас свободен?

— Ульяна! Хватит! Не нужно загоняться. Поезжай домой, отдохни как следует. Завтра еще раз прогоним и будем собираться в дорогу, — улыбается она.

Спрыгиваю с коня. И оборачиваюсь назад. Егор продолжает сидеть на том же месте. Попрощавшись с Акселем и тренером, иду к нему. Присаживаюсь рядом.

— Не обижайся на меня...

— Ульяна! Ты сейчас ответишь мне только на один вопрос. Я не собираюсь тратить ни твое, ни свое время. Просто я должен понимать. Мы вместе или нет?

Опускаю глаза.

— Ульяна. Просто да или нет?

— Егор. Мне нужно хорошо выступить...

— Для чего? Для того, чтобы повесить очередную медаль себе на шею или для того, чтобы уехать в Австрию?

— Ты знаешь?

— Ты собираешься уезжать?

— Если мне подвернется такая возможность, то... Да!

— То есть со мной ты обсудить это не собиралась.

— Это все не точно. У меня не много шансов...

— У твоего тренера другая информация. Она уже договорилась обо всем. Светлана Олеговна хотела тебя замотивировать. Итоги чемпионата ни на что не повлияют. Австрийцы хотят тебя в свою команду.

— Егор...

— Уля! Я не заставляю тебя выбирать. Я не имею на это право. Но ждать, когда тебе надоедят эти гастроли, не собираюсь. Если мы вместе… То ты возвращаешься, и мы подаем заявление в ЗАГС. Я тебе уже говорил о серьезности своих намерений. Если ты уезжаешь... То мы идем дальше по жизни порознь. Я не верю в отношения на расстоянии. Не хочу изводить себя и тебя ревностью… Я давно пережил этот период. Мне нужны стабильные регулярные отношения, а не свидания раз в пару месяцем. Да… Можешь себе представить, я допускал мысли о том, что мог бы мотаться к тебе на день, другой время от времени. Но боюсь, что это не для меня. Я так не смогу, да и не хочу. Я не монах, мне будет этого мало. Поэтому верности со своей стороны я обещать тебе не смогу...

Чувствую, как вспыхивают мои щеки.

— Ну, ты же сейчас…

— Вот именно, Ульяна! Я же сейчас кружу вокруг тебя, как шмель над розой, и подыхаю… Думаешь, мне просто?

— Егор. Ты мне дорог…

— Просто дорог?

Сглатываю вязкую слюну.

— Я обещала папе. Прости..., — говорю поднимая на него глаза.

— Ну, раз обещала… — Егор улыбается, слегка прищурившись. Уголки его губ дергаются вверх и тут же опускаются. — Тогда лети!

— Егор. Это важно для меня!

Он наклоняется ко мне и, едва коснувшись моих губ своими, произносит: — Удачи тебе! У тебя все получится! — Егор целует меня еще раз, но на сей раз глубоко и жадно. Отрывается от моих губ, а за тем встает и уходит. Оставляя меня на трибуне совсем одну. Одну со своими переживаниями и страхами. Слезы катятся по моим щекам, и я шепчу:

— Я бы очень хотела остаться, но не могу…

35

Неделю спустя

Папу осудили. Два с половиной года колонии поселения показались матери пострадавшего парня не слишком серьезным наказанием за искалеченную жизнь ее сына. Правда, денежная компенсация слегка остудила ее гнев, и она, успокоившись, пошла топить свое горе на дне очередной бутылки. Ведь ее единственный кормилец отныне инвалид. Инвалид по вине моего отца.

Этой информацией меня обеспечивает Макар. Несмотря на запрет папы интересоваться его проблемами до конца Чемпионата, я все же попросила друга детства поприсутствовать на суде. Папа был против, но я его уговорила, сказав, что моральная поддержка ему не помешает, а Макар ему не чужой. Что ж поделать, если самый близкий человек. А точнее, единственный близкий человек на данный момент, не может быть рядом с ним.

Меня не радует ни серебряная медаль, заслуженная мной в непростой борьбе. Ни почетное четвертое место нашей команды, которая, если быть честными, не надеялась попасть даже в первую десятку. Ни контракт с австрийской командой, который я подпишу в следующем месяце, после того, как решу вопросы относительно своей учебы. Скорее всего, придется взять академ.

Встаю рано утром. Механически выполняю все необходимые процедуры. Максимально концентрируюсь на выступлении, отрабатываю свою программу, улыбаюсь всем окружающим, с благодарностью принимаю комплементы, знакомлюсь с новыми людьми. Делаю все это автоматически, как робот. Никто не догадывается, что творится в моей душе. Никто не видит, как я тлею изнутри. Даже Светлана Олеговна... Она удивляется тому, что я просиживаю все вечера у себя в номере, ни езжу с ребятами на экскурсии, не гуляю. Я давно не ребенок. Прошли те времена, когда я делилась с ней всем наболевшим. Я намеренно отдалилась от нее, дабы не вызывать гнев Дианы. А она не стала возражать, вероятно, устав от ревности дочери... Диана не полетела с нами, и теперь моя душа болит еще и за Акселя. Ведь была бы она здесь, он бы находился в безопасности.