Неприятности с любовью (ЛП) - Мэйсен Кэт T.

— Нет, но я принимаю таблетки каждый день.

— Каждый день?

— Каждый день, — я киваю.

— В одно и то же время?

— Ну, не всегда в одно и то же время.

— Как поздно мы об этом говорим. — Лизель испускает тяжелый вздох.

Не могу поверить, что мы ведем этот разговор. Я и раньше опаздывал, в этом нет ничего необычного. Правда, тогда я не трахала себе мозги. Я пытаюсь подавить панику, поднимающуюся на поверхность. Схватив сумочку, я нащупываю упаковку с таблетками и достаю ее, чтобы увидеть, что белые таблетки почти закончились — самая последняя сидит в маленькой обведенной кружком упаковке.

Я протягиваю ее Лизель, чтобы она посмотрела. Она прикусывает губу и обеспокоенно потирает лицо.

— Думаю, тебе стоит сделать тест на беременность.

Я вскакиваю на ноги, вышагивая между нами: — Я не могу этого сделать. Значит, у меня задержка на четыре дня? Ну и ладно.

Лизель изо всех сил старается меня успокоить, но панику в ее выражении лица мне трудно игнорировать.

— Ты права, ты была больна, так что, возможно, твое тело просто работает. Но лучше очистить мысли и узнать наверняка.

Мысль о том, что это вообще может произойти, оцепеняет меня до глубины души. Мне девятнадцать. У меня впереди вся жизнь. Я вспоминаю мамины рассказы о Никки и Рокки и о том, как они боролись столько лет. Наверное, они были друг у друга, так что все обошлось. Но я знаю, что шансы на то, что Уилл останется со мной, невелики. Он ни разу не упоминал о том, чтобы завести семью или детей. Судя по разговорам, которые я слышала от тети Никки и мамы, у него нет ни малейшего желания иметь что-либо из этого.

А если и заведет, то только по обязанности, а не потому, что хочет создать семью с человеком, которому всего девятнадцать лет.

Моя голова начинает кружиться, заставляя меня сесть, когда я зарываю ее между ног.

— Я могу сходить за ним для тебя. Мы можем сделать это вместе.

Я вскидываю руки вверх, моя грудь напрягается: — Я не хочу пока знать... Я больше не могу, Лизель. Я могу продолжать лгать родителям, проваливать колледж и быть влюбленной в мужчину, с которым у нас нет совместного будущего. Это вопреки всему.

В этот самый момент мой телефон начинает вибрировать, и на экране появляется определитель номера мамы. Я нажимаю «отбой», не в силах говорить с ней.

— Это тяжело. Я понимаю.

— Нет, Лизель, продолжать почти невозможно. А теперь что, я еще и якобы беременна? Это так хреново.

Мое дыхание сбивается, и я падаю набок, сворачиваясь в позу эмбриона, как будто это меня защитит. Лизель ложится рядом со мной, крепко прижимаясь ко мне.

— Тебе нужно поговорить с ним. Ты не можешь пройти через это одна.

Я качаю головой: — И что? Напугать его. Никогда в самых смелых мечтах ему не придет в голову завести ребенка от девятнадцатилетней. Ты не понимаешь, для Уилла происходят все эти удивительные вещи. Все, к чему он стремился всю свою жизнь, воплощается в реальности. Я не могу быть той, кто разрушит это для него, потому что я ленилась принимать таблетки в одно и то же время каждый день.

— Да, но я уверена, что он и в самых смелых мечтах не ожидал, что влюбится в кого-то, кто был рядом все это время. Уилл — не человек, которого ты подобрала на улице. Он — член семьи. Такая связь очень глубока. Он не причинит тебе вреда, Милли. Кроме того, он достаточно взрослый, чтобы позаботиться о тебе. Представь, если бы это был Остин? Вам обоим пришлось бы несладко.

Может, Лизель права, а может, и нет. Но сейчас я чувствую себя одинокой.

Возможно, в этом и заключается проблема любви. В лучшие времена она чудесна и потрясает до глубины души. А в худшие — заставляет чувствовать себя самым одиноким человеком на свете.

— Милли, — пробормотала Лизель рядом со мной. — Ты не можешь притворяться, что этого не происходит. Давай покончим с этим, и, возможно, мы обе слишком остро реагируем.

Час спустя, когда я продолжала лежать на диване в полном оцепенении, Лизель вернулась с тестом. Я прошу ее остаться со мной в ванной, трясущимися руками беру у нее палочку и следую ее указаниям. Я нервно мочусь, затем возвращаю ей палочку, и она кладет ее на туалет.

Я смываю унитаз и отхожу в сторону, не в силах ни смотреть, ни даже дышать.

Каждая секунда проходит мучительно медленно.

— Милли, — неровно и шатко дышит Лизель.

Я сжимаю кулаки, задыхаясь в маленькой ванной, и мое тело дрожит до такой степени, что кажется, я перестала дышать.

Лизель протягивает мне палочку, и я вижу одну синюю линию.

— Это значит, что беременности нет, верно?

Но там, под одной линией, которая, как я думала, станет моим спасением, есть еще одна очень слабая голубая линия.

Такая слабая, но неизбежная.

— Ты беременна.

 Двадцать восьмая глава. Уилл  

Лекс настаивает, чтобы я на три дня отправился в Лондон для встречи с акционерами.

Это было последнее, что мне хотелось делать, учитывая, что я не спал в своей постели почти две недели. Стремление к доминированию на европейском рынке не обходится без трудностей. Давление нарастает, мое внимание перетягивается во все стороны, а сон становится второстепенной задачей, поскольку снова наступает бессонница.

Я с ужасом сообщаю Амелии эту новость, но, на удивление, она воспринимает ее нормально. Мы не ссорились и не спорили, она просто сказала, что занята заданиями, так как берет дополнительные кредиты. Ее тон неприятен, но я не допрашиваю ее, учитывая, что она все еще выздоравливает после гриппа. Чувство вины за то, что я не видел ее во время болезни, тяготит меня, но невозможно ни на минуту оторваться от работы, когда все идет своим чередом.

В последнее время Лекс стал более требовательным, полагая, что я буду у него наготове в любой чертовой ситуации. Я чувствую, что у него есть свои заботы, и многие из них связаны с Амелией. Но, в отличие от прежних лет, он не говорит мне об этом, и поэтому я не задаю никаких вопросов, стараясь не вызвать подозрений.

Мне устраивают экскурсию по потенциальному лондонскому офису, и все это становится дополнительным стрессом. Эта тема постоянно обсуждается на совещаниях руководителей, но я все никак не могу найти решение, которое позволило бы мне остаться в Штатах.

Чем больше я пытаюсь играть с переездом сотрудников и рассматривать затраты на то, чтобы Лондоном управлял кто-то другой, тем очевиднее становится, что я — лучший человек для этой работы. Но осознание этого пронизывает меня до глубины души. Я мечтал построить эту империю только для того, чтобы пожертвовать единственным, чего я хочу.

Амелия Эдвардс.

Я чертовски скучаю по ней. Такое ощущение, что нас разделяет целый мир, целый океан. Я ни за что на свете не смогу жить в другой стране, когда мне нужна она в моей постели, со мной и только со мной. Моя ревность уже стала проблемой в наших отношениях. Каждый раз, когда она упоминает имя другого мужчины или появляется на фотографиях с так называемыми «друзьями», я выхожу из себя. Я ненавижу себя за это, но мысль о том, что к ней прикасается другой мужчина, доводит меня до грани безумия.

Перед самым вылетом в Штаты Амелия звонит мне, пока я стою в очереди на посадку в самолет. Слава Богу, что есть бизнес-класс. Очередь в эконом-класс с кричащими детьми — это хаос. Чем больше я наблюдаю за их поведением, тем больше понимаю, насколько непривлекательно иметь детей.

— Эй, я только иду на посадку.

— Ты ведь вернешься завтра?

— Да, а что? Ты скучаешь по мне или что-то еще?

Стоя на полной остановке, среди незнакомых людей, я отчаянно хочу сказать ей, что скучаю по ней. Что это были самые долгие две с половиной недели в моей жизни, и мне нужно быть внутри нее, как никогда.

Я слышу вздох через динамик, но ее тон мягкий, а не обычный прилив энергии, которым она славится.

— Мы можем поговорить завтра, когда ты вернешься?

— Конечно, — я поморщился, вспомнив о запланированном на завтра совещании по прогнозам. — Вообще-то, возможно, придется подождать до завтрашнего вечера. У меня завтра весь день встречи.