Измена. Новая любовь предателя (СИ) - Тэсс Лена

Пока думаю об этом Кирилл уже скрывается за дверью, а на столе снова подает признаки жизни мой телефон. На этот раз звонит никто иной как мой муж.

— Слушаю, — неожиданно для себя отвечаю и даже очень спокойным и вежливым голосом.

— Вика… ты наконец-то ответила?! — Валера и сам удивлен не меньше моего. — Ну и отлично. Послушай, Лиза сказала, что ты все еще не дома и Димон у нее в гостях. Когда вернешься? Я не смогу новый год с вами встретить, у меня дела.

“Уважаемый пассажиры, посадка на рейс №____ в Дубай, объявляется открытой. Просим вас пройти к выходу номер пятьдесят шесть”, — объявляют на заднем фоне и мне сразу становится понятно, что я оказалась права.

— Я слышу, Исаев. Только знаешь, я отмечала каждый новый год дома с детьми, с семьей и думаю, что в этот раз изменю традициям.

— То есть? — недоумевает и в голосе злость. — Ты где? Ты у подруги? Или у того мужика в гостях? Вика, надеюсь, что ты не собираешься никак позорить наш брак или мое имя!

Это он сейчас на полном серьезе?

“Коть, ты там с кем?” — услышала я знакомый женский голос. Николь, конечно, сопровождала его в этой поездке. И как только эта пигалица не слегла с ангиной или пневмонией.

— Ника, погоди, я с Викой говорю, — шепчет он, но даже в этой фразе больше нежности, чем в любой другой, с которой он обращался ко мне.

— Исаева, ты уж сам позаботься о своем честном имени и будь готов к тому, что получишь документы от моего адвоката. Сразу после праздников я подаю на развод.

С этими словами я решительно бросила трубку, не давая возможности мужу ответить хоть что-то.

— Все в порядке?

Захаров очаровательно (если это слово применимо к бородатому мужлану чуть за пятьдесят) морщит нос и задает самый тупой вопрос из всех возможных.

— Нет. Мой муж собрался в Дубай с любовницей и давал мне самые праведные и строгие наставления не позорить наше доброе имя.

— Вот зараза, — еще одно умозаключение достойное дядюшки Эйнштейна. — Да чтоб у него член отсох.

Кирилл тащит к елке за домом стремянку и бобину с гирляндой. На толстых зеленых проводах разноцветные лампочки. Интересно, он хотя бы догадался все проверить прежде, чем нарядить дерево? Протоптанной дорожки к елке не было и кажется, что до моего появления он совершенно не собирался этим заниматься.

Мне же Захаров выдал высокие валенки и телогрейку. На голову я надела свою шапку и, схватив коробку с игрушками вышла следом за ним.

— Под снегом может быть лед. Он сухой и рыхлый, так что аккуратнее, а то навернешься. Потом собирай тебя по кусочкам, — крикнул через плечо, впрочем совершенно беззлобно.

А я на несколько минут зависла смотря на то, что осталось от когда-то прекрасного дома. Постройка уже не дымилась и теперь вся чернота обгоревших балок слишком сильно контрастировала своим уродством с белым сверкающим от яркого солнца снегом.

Я любила этот дом, хотя и мы все же не так часто в нем жили. Но я вложила в него столько труда, чтобы даже эти короткие заезды были теплыми, семейными и уютными, что застать здесь Исаева с другой оказалось настоящим ножом в спину.

— Иди-ка сюда, Вик.

Кирилл ворчит, но уже стоит на самой высокой ступени. Железная стремянка не выглядит оплотом надежности, поэтому я логично вцепилась руками за ножки, чтобы ее “поддержать”.

— Ты чего? Скользко? — спрашивает свысока.

— Нет, держу чтобы ты не навернулся.

— А-а-а-а, — многозначительно и со смешком. — На вот лучше зайчиком поработай, — протягивает мне гирлянду на бобине, оставляя в руках ее начало и накручивая на макушку.

Смотрю на это невероятное действо и не понимаю как с такой внушительной комплекцией коррелирует эта ловкость и бесстрашие. Видимо в пожарных заложено это бесстрашие, все-таки они буквально бросаются в огонь, причем иногда и на высоких этажах.

От этой мысли становится не по себе.

— Пожалуйста, аккуратнее, — произношу скорее для себя, но Захаров слышит. Не комментирует, но уголки его губ дрогнули.

— Я буду регулировать высоту, а ты просто шагай вокруг елки медленно разматывая гирлянду. Хорошо?

— Ладно, — киваю и делаю то, что он просит.

Примерно десять оборотов спустя Кирилл опускается на ступеньку ниже, потом еще и еще, пока мы добрались до последней и не столкнулись нос к носу. По закону подлости именно в этот момент я проявила максимальную невнимательность и проскользнула-таки ногой по притоптанному ранее льду. Взмахнула руками словно крыльями, да так бы и улетела черепом по земле, если бы мой уже дважды спаситель не подсуетился.

Я и испугаться-то толком не успела, как он крепко прижал меня к себе и твердо поставил на ноги.

— С-спасибо, — выдыхаю резко.

Он молча кивает и тянет кабель обратно к дому.

Гирлянда оказывается рабочей, красиво переливается разноцветными огоньками, как в детстве. Красные, желтые, синие, зеленые. А пока мы ее водружали начало потихоньку темнеть. Четвертый час или чуть больше, значит. Мы ни за что не успеем повесить все игрушки. А может быть и не нужно.

Лучше пойду поставлю картошку с морковкой на оливье. Вряд ли тут найдется селедка для шубы, но банка горошка-то должна здесь быть.

— Кирилл, а где у тебя зеленый горошек?

— Зачем?

— На оливье, конечно. Без него никакого салата и нового года не получится, — развожу руками и объясняю как маленькому.

Но Захаров подозрительно молчит. Не хочет же он сказать, что во всем доме не найдется ни одной банки…

Или хочет?

Глава 5

— Нет такого правила, по которому на любом новогоднем столе должен стоять оливье, — бурчит Захаров.

Конечно нет, но мне так хотелось приготовить этот салат, что я словно муха над вареньем жужжала примерно минут двадцать, пока Кирилл не сдался и не отправился заводить машину.

— Но как же без него? — улыбнулась я счастливо.

— По-моему вполне могли бы обойтись мясом и овощами на углях.

Я пожала плечами и покачала головой. радио передавало новогодний хит-парад, что-то про снежинки и то, что он к нам мчится. Мы же мчались в ближайший гипермаркет, чтобы пополнить запасы всего того, что нам не хватало для праздничного стола.

На выезде со двора нас поймала соседка и попросили прикупить для нее баночку икры (только не имитацию) и бутылку шампанского (обязательно брют), иначе её новый год тоже обещает стать самым пропащим за последние годы.

— Мне сложно представить, что твой чванливый муж поедал оливье и холодец за праздничным столом.

Нет, Валера никогда не любил этот салат.

Я рассказала Захарову о том, как обычно у нас проходил праздник, что я могла пропадать на смене в больнице, помогая женщине в новогоднюю ночь рожать ребенка, или убегать из дома едва куранты пробьют полночь.

— У тебя не простая работа.

— Рожать тоже не просто. Кто-то должен помогать, — выронила я, вспоминая недовольные взгляды мужа, когда так происходило.

В этом была причина его холодности и измены? В том, что я слишком много времени уделяла работе и перестала ходить за ним по пятам в ожидании внимания и одобрения.

Но в соревновании трудоголиков мы с ним были на равных.

Его компания, сделки, встречи, совещания, командировки отнимали столько времени, что порой наши знакомые шутили о том, как мы вообще умудрились родить троих детей, учитывая как редко оказываемся одновременно дома.

Это… задевало.

Не то чтобы Валера не принимал участие в их взрослении и воспитании. Он была как приходящий папа. Праздник. Радость. Веселье. Деньги. Возможности. Очень-очень хороший полицейский.

Так что удивляться тому, что Лиза и, возможно, Соня, встанут на его сторону в случае развода и обвинят в развале семьи меня, не стану. Будет больно, но как будто закономерно.

Что же до Димы… у него такой непростой возраст, что какую-либо реакцию на подобные новости предсказать сложно.