Развод. Внебрачный сын мужа (СИ) - Томченко Анна

До вечера в нервном и подвешенном состоянии я успела заказать Матвею домашние вещи и немного уличных. Все же ему оставаться с ночёвкой, а у него элементарно даже белья не было. Алиса чуть не разнесла всю квартиру. Матвей тихонько ходил за ней хвостиком и у меня от этого сжималось сердце. В моём мире дети не должны быть такими. Они шумные, вечно во что-то влезающие, смешные, громко смеются и не знают в пять лет, что такое смерть.

Я была морально выжата как лимон. Это чудовищно, когда каждый взгляд напоминал и возвращал в боль от осознания предательства. Поэтому Ярослава я встретила возле двери со спортивной сумкой в руках.

— Не понял… — сказал супруг и вскинул бровь. Я поджала губы и напомнила себе, что он меня вынуждал меня быть такой. Это он предал и он заслуживал такого моего поведения.

— Это твои вещи… — я впихнула в руки мужа сумку и снова открыла дверь. — Я никуда уйти не могу. Ты мне запретил. Да и связал по рукам и ногам. Поэтому уйдёшь ты. Немедленно.

Глава 6

Ярослав сузил глаза и перехватил меня за запястья.

— Ты немного не поняла меня, Вик… — тихо сказал муж и закрыл дверь. — Никто никуда не уйдёт. Понятно?

— Я не хочу жить с предателем… — в моем голосе была дрожь, и я нервно облизала губы. — Я делаю все как ты приказал. Ребёнок чист, умыт, одет, но с тобой жить я не намерена и поскольку я не могу уйти, значит уходи ты.

— Папа? — выглянула из детской Алиса и, топоча босыми пятками, понеслась к мужу, добежала и вцепилась ему в ногу. — Папочка, а ты знаешь, что у нас Матвей в гостях?

При виде дочери Ярослав расслабился и отпустил меня. Он присел на корточки и тронул Алису за кончик носа.

— Знаю, ягодка моя… — тепло отозвался муж и мое сердце сжалось. Ягодка, зайка, медвежонок… Алиса была для Ярослава лучшей дочерью. У них была своя волна. Одна связь, которая может быть у отца и дочери. И я очнувшись растерянно прижалась к косяку спиной.

Я. Все я. Мне больно. Но дочери как объяснить, что папа не придёт? Как мне с этим бороться? Как заполнить брешь в ее сердце.

— А давай ты меня сейчас проводишь к Матвею? — спросил заговорщицки Ярослав у своей ягодки. Алиса счастливо улыбнулась и побежала в сторону детской, крича:

— Матвей! Матвей! Папа пришёл! Идём играть!

Ярослав, так же сидя на корточках, перевёл на меня разом потемневший взгляд и, как чувствуя о чем я думала, произнёс сквозь зубы:

— А о ней ты подумала прежде чем меня выставлять?

Я отвернулась и с психу толкнула сумку с вещами ногой в гардероб.

— А о ком ты думал, когда другую девку в постель укладывал? — зло спросила я и первая прошла в детскую. Матвей сидел на краю детского кресла и смотрел, как Алиса раскладывала игрушки. Он был настолько забитым и напуганным словно его весь день мучили.

— Ну малыши… — зашёл Яр в детскую. — Кто мне расскажет чем вы занимались без меня?

Ярослав играл роль доброго папеньки, но верила ему одна Алисса. Матвей же слез с кресла и спросил тихо:

— А когда вы меня отвезёте к маме?

Ярослав на секунду замер и показалось, что был растерян. Но всего лишь на секунду. Потом он вернул себе добродушное выражение лица и уточнил:

— А разве тебе с нами плохо? — он рассматривал Матвея, склонив голову к плечу и верно не замечал того. что сидела я. Одинаковый нос, скулы, глаза. Я прекрасно помнила детские фото Ярослава, чтобы испытывать надежду на то, что все это просто дурной сон.

— Нет, но я хочу к маме… — протянул Матвей и уткнулся носом в игрушку, а я вышла из детской.

Спустя пару часов я наконец-то смогла уложить Алису и зашла в спальню к Матвею, который сидел уже в пижаме на кровати, а Ярослав что-то ему тихо говорил. Они подняли на меня глаза, но я, ничего не сказав, вышла. Закрылась в кабинете Яра и стала ждать.

Муж появился на пороге через сорок минут, за которые я себя успела извести.

— Почему ты ему ничего не объяснила по поводу матери? — спросил холодно Ярослав. Таким тоном он говорил с ответчиками и оппонентами.

— А ты мне что-то объяснил? — я встала с его кресла и прошла к дивану. Села на него с ногами и обняла подушку.

— Что тебе было непонятного в том, что я сказал, что он живет с нами? Что за сказки ты ему рассказывала? — зло произнёс Ярослав.

— Я говорила то, что было по меньшей мере логичным! — вспылила я. — А ты бы мог предупредить, что малыш потерял бабушку, а не ставить меня перед фактом, когда у ребенка начнётся истерика. Когда она скончалась?

— Какая тебе разница? — брезгливо спросил Ярослав и вытащил из бара коньяк. — У тебя есть задача: воспитывать детей, зачем ты лезешь куда-то?

— Может потому что мне для того, чтобы воспитывать, надо хотя бы что-то знать? — парировала я.

— Тебе достаточно знания, что по документам ты его мать и все… — отрубил муж и я не выдержала.

— Яр, это не так делается, — я отбросила подушку и встала. — Ты должен понимать, что если я и играю по твоим правилам, то это только из-за сочувствия к ребёнку, но явно не из-за твоих приказов. Для меня ты предатель…

Яр со звоном поставил на стол бокал и медленно повернулся ко мне. В его темных глазах бурлила всеми оттенками чёрного бездна.

— Да что ты знаешь о предательстве, Вик? — спросил он холодно и зло. — По тебе предательство это измена, да? А по мне предательство это когда любимый человек отказывается жить. Кричит и плачет, чтобы его отпустили. И самое дерьмовое, Вик, что малодушие, жалость, понимание, они толкают на то, чтобы принять эти желания.

Я застыла не в силах что-то ответить на такое заявление.

— Если уж говорить о предательстве, то я с ним живу последние годы. И каждый раз задаюсь вопросом, а действительно ли ты хотела уйти или это был бред? Потому что если первое, то все, что я делаю, наша дочь, наша семья это зря! Потому что я тебя просто держу тебя возле себя.

Если Ярослав считал, что я могла как-то иначе реагировать тогда, то он ошибался. Это невосполнимое горе — потерянный ребёнок, и любая мать на моем месте не хотела бы жить. Вариться в иступляющей боли, которая кожу заживо сдирала .

— Так если я тебя предала… — онемевшими губами сказала я. — Оставил бы. Зачем живешь с предательницей. Хотя погоди! Ты и так оставил. Ушёл к другой в то время, когда я оплакивала нашего ребёнка. Ты в это время был с его матерью. Ты жил, а я существовала!

Мой шепот звучал все ниже, а слёзы лились из глаз без остановки.

— Так что же ты, такой преданый, — сказала я, подавшись воздухом. — Что же ты не бросил меня предательницу? Что же не ушёл?

Ярослав бросил на меня взгляд и меня прижало к полу.

Острый нож провернулся в сердце, выворачивая его наизнанку.

Душа заскулила.

Потому что во взгляде супруга, который был для меня всем миром, я увидела вину.

Губы дрогнули, и я заторможено произнесла:

— Ты и хотел тогда уйти от меня… Яр, ты же… поэтому ребёнок родился… Ты хотел уйти…

Глава 7

Мои губы затряслись. Я приложила к ним ладонь, чтобы не закричать.

Он хотел уйти. Ему осточертела жена калека, которая ни родить не смогла бы, ничего другого сделать. Он был в подвешенном состоянии, где на одной чаше весов была я, авария, потерянный сын, а на другой — женщина без проблем, без истерик, без боли.

— Что тебя остановило, родной? — спросила я, присаживаясь на диван. Хотя больше было похоже, что я на него упала. Я снова ощущала боль во всем теле. Снова мне дробило кости. Снова бессонные ночи и голоса врачей были рядом.

— Не говори ерунды… — глухо сказал Ярослав и сделал шаг от стола. — Не надо приписывать мне все, что тебе в голову придёт.

Муж расстегнул верхние пуговицы рубашки, бросил на полку часы, снятые нервным рывком с запястья. Взлохматил волосы, превратив идеальную укладку в просто растрепанное нечто.

— Я не приписываю… — сказала, я и губы онемели. Их сковало холодом, и он расползался по всему телу, захватывался горло и комком падал вниз, вымораживая все в груди. — Я вижу. По глазам вижу, что ты хотел уйти, но сейчас боишься в этом даже себе признаться.