Измена. Мое сердце - лёд (СИ) - Тэсс Лена

- Беременна она, - вздыхаю.

- А я говорила тебя - рожай.

- Мама! - осаживаю зло и только тогда она замолкает, потому что задевает за живое. Сама же сидела у моей постели в больнице, сама еду готовила и приносила.

Так проходят дни. Почти целый сентябрь.

Миша настоял на том, чтобы перевестись в другую школу - ту, что ближе к нашему новому дому. Я его отговаривала - все-таки выпускной класс, но он «все решил, и не нужно делать из этого трагедии». Из команды он тоже ушел, в чем меня тотчас обвинили Глеб, Ирина Сергеевна и мама.

Настращала парня! Ломаешь ему карьеру! Губишь спортивное будущее.

Я же сама пока не понимала к какому будущему иду. Знала лишь, что Глеб подал на развод, предложил выкупить мою долю квартиры, чтобы ни у меня, ни у Миши не было к нему имущественных претензий.

Он говорил, что так будет правильно и цивилизованно.

Получается, что Миша оборвал свои связи с прошлым, Глеб полностью порывает со мной, значит и я должна двигаться дальше. Сняться с этого якоря, который мертвым грузом висит на шее. И первую очередь - уволиться.

Рассуждая об этом, встаю наконец-то с дивана - второй раз за день. Умываюсь и переодеваюсь, чтобы почувствовать себя человеком, а не частью квартирной мебелировки.

Выхожу на кухню, ставлю чайник и разогреваю суп, который варила вчера. По времени Миша должен вот-вот вернуться со школы. Теперь у него нет секций и нет причин задерживаться.

Три недели. Двадцать один день. А кажется, что прошла целая жизнь.

Дверь в прихожей наконец-то хлопает.

Миша бросает рюкзак у порога. Он делает это громко, нарочно - чтобы я знала: он здесь, но не хочет разговаривать.

За последние дни настроение сына, как и его успехи в учебе, скатились.

Он проходит сначала в ванную, затем застывает в арке кухни. Худой, в немного мятом школьном свитере. Волосы длиннее, чем обычно - он так и не подстригся, хотя я давно просила.

- Привет, - здоровается он. - Куда-то собралась?

- Увольняться поеду.

- Ясно.

Он смотрит на меня, и в его глазах не злость, нет. Разочарование. И если бы я спросила о его природе, он бы и сам не ответил - откуда оно взялось.

- Как в школе?

- Нормально.

- Познакомился с кем-то?

- Нет.

Он садится за стол, берет ложку и начинает есть, заканчивая наш не особо побуждающий диалог.

- Что ж, я тогда поеду. Бабушке передай, что вернусь к вечеру и… меня добавили в родительский чат, написали что на следующей неделе собрание.

- Угу.

Я вздыхаю, поднимаюсь с места и выхожу в прихожую, чтобы быстро собраться и выйти из квартиры.

И я могла отмахнуться от слов собственной мамы, не обращать внимания на ее причитания и стенания по поводу, что все могло быть иначе будь я умнее, хитрее и мягче. Но когда твой собственный сын внезапно начинает отворачиваться и закрываться, то чувство, что подвела и его тоже, накрывает лавиной.

Несколько минут на улице решаю дилемму - взять такси, чтобы не выглядеть в глазах мужа и его будущей жены нищебродкой или сэкономить двести рублей, потому что неизвестно когда я смогу найти подходящую своему профилю работу.

Выбираю второе.

Какой вообще прок от гордости, если в кармане будет пусто?

Я еще вчера предупредила Веру из отдела кадров о том, что напишу заявление задним числом, что мне нужен расчет и все полагающиеся справки. Она вежливо и крайне тактично произнесла «Понимаю» и пообещала, что все будет готова к трем часам.

Обычно в это время команда уже на льду и идет полноценная тренировка. Регламентировано до пяти вечера, потом фигуристы, потом - с семи - свободное катание.

Автобус подбирает меня на остановке, и так как до стадиона «Звезд» у меня почти сорок минут через центр - есть время подумать и даже немного предаться патетике. Качаю головой, словно отгоняя глупости, которые рисуются перед глазами, как новые картинки из калейдоскопа. Глеб просит (нет, умоляет!) простить его, клянется, что это ошибка, стоит на коленях.

Распахиваю глаза, чтобы сбросить с себя этот морок. Еще чего не хватало! Предаваться таким глупостям и рассчитывать, что он даст разводу обратный ход - какая ерунда. Да и не хочу я этого, у них же будет ребенок! Сын!

На стадион захожу с парадного входа и сначала направляюсь в отдел кадров, где отдаю заявление и получаю «Обходной». Нужна подпись бухгалтера, библиотекаря, материального стола, директора спорткомплекса и главного тренера «Звезд». Вот же! Значит встречи не избежать.

Обойдя почти всех, прощаясь и принимая сухие наставления на лучшее будущее, захожу в свой кабинет, чтобы забрать некоторые личные вещи - в основном дипломы. Хотела прихватить кружку и жилетку, но на них символика команды, к которой теперь ни я, ни Миша не имеем отношения, так что это лишнее.

- Таня? - Глеб стоит в дверях и выглядит взмыленным. Тренировка закончилась? - Ты здесь?

- Да, зайди, - решаю, что откладывать надолго этот разговор нет смысла. - Нужно кое-что подписать.

Он вваливается в кабинет прямо в коньках. Смотрит на обходной лист, а затем на меня.

- Ты… Тань, ты уверена? Послушай, ты не должна терять работу только потому что у нас с тобой не сложилось.

Его формулировка меня задевает. «Не сложилось». Как просто Глебу удается завуалировать свое предательство.

- Подпиши, - настаиваю.

- Слушай, ты хороший специалист, ребята к тебе привыкли и им нужен тот, кому они могли бы доверять, когда я не могу достучаться.

- А ты стучи громче, вдруг кто-то откроет, - язвлю я, защищаясь от его такого искренне виноватого взгляда. - К тому же с чего ты взял, что я захочу остаться там, где моему сыну не рады.

- Миша сам принял решение уйти. Его никто не просил. Это он подвел команду, оставил без запасного нападающего, - оскаливается Громов.

- Оставил? Запасного! - бросаю ему в ответ ядовито. - Сколько раз за прошлый сезон ты выпускал его на лед? А? Глеб, ты просто уничтожал самооценку сына, пока он тебя боготворил!

- У него просто нет того, чем должен обладать настоящий хоккеист!

- Чего например? Таланта? Да он отлично играет, и никто бы в этом не усомнился, дай ты ему шанс! Так что с ним не так? Что не так с твоим сыном?!

- Он - не мой сын!

Глеб говорит ровно, смотрит тяжело, мне становится душно и тошно. Проходит еще около минуты, когда в кабинет вваливается еще и Катя. Отлично, только будущей мисс «идеальная укладка» н хватало для всей этой сцены.

- Простите, я помешала?

- Нет, - говорю я.

- Да, - рявкает Глеб в унисон со мной.

- Подписывай обходной и я ухожу, - протягиваю ему ручку, буквально насильно сую в руку и он ставит свою подпись.

Не прощаясь вылетаю из кабинета, чтобы успеть до того как Вера из кадров уйдет домой. Успеваю! И спешу на выход, когда меня на своих шпильках у самого входа нагоняет Леденцова.

- Таня, погоди, - она хватает меня за руку. - Подожди минутку, я просто... мне нужно.

- Что?

Она выдыхает и замирает, словно не знает как продолжить. Словно то, что я остановлюсь и дам ей возможность сказать не входило в ее планы.

- Мне жаль, что все так вышло.

От тихого, извиняющегося, почти подобострастно голоса по спине пробежали мурашки. Но в отличие от Глеба я не злилась, мне было противно. Словно меня пытались привлечь к чему-то грязному, заставить принять чье-то раскаяние.

- Мне все равно.

- Но… - ее голос стал еще тише, в нем слышалась дрожь, и я уверена, что на глаза наворачивались слезы. А стонала она громко и весьма резво подмахивала задницей. - Я правда не хотела.

Я не стала слушать эти оправдания до конца и вышла на улицу. Поймала такси (все-таки меня рассчитали и деньги уже упали на карту), чтобы побыстрее убраться подальше отсюда.

А дома Миша сидел на кухне, допивая чай с мамой - она принесла расстегай с рыбой, который наполнил ароматом свежей выпечки всю квартиру. Я разделась в прихожей, повесила свой пиджак, но не стала их тревожить. Лишь когда они ушли - вышла попить воды, от безделья перемыла посуду, а когда заглянула под раковину, чтобы выбросить фантик от конфеты обнаружила брошенный мимо ведра смятый флаер.