— Вот теперь правильно. Вы настоящая гурманка. Женщины учтиво улыбнулись одна другой. А Джейк
Уоренджер в это время, улучив момент, взял в руки холодную маслину и аккуратно оттянув мизинец, засунул его между пальцев своей секретарши. Та от прикосновения холодной ягоды вздрогнула и прыснула смехом.
Жена прокурора недоуменно посмотрела на нее: неужели она сказала что‑то такое смешное?
Элки, чтобы скрыть смех, сделала вид, что закашлялась, и бокалы на столе зазвенели. Внимание жены прокурора переметнулось на хрусталь.
— О, мистер Кэпвелл, у вас замечательный хрусталь! Какие замечательные бокалы!
И она с укоризной посмотрела на своего мужа, дескать, почему таких нет в нашем доме, дескать, какой‑то начинающий адвокат имеет такую посуду, а прокурор округа не может позволить себе подобного.
Тэд поспешил успокоить женщину:
— Эту посуду мы купили совсем недавно.
— По–моему, это французский хрусталь, — задумчиво произнесла жена прокурора, постукивая лакированным ногтем по краю бокала, который отзывался мелодичным звоном.
— Да, вы абсолютно правы, — сказал Тэд Кэпвелл.
— Но он же стоит кучу денег! — не удержавшись, воскликнула жена прокурора.
Положение спас Джейк Уоренджер. Он громко засмеялся и сказал:
— Значит, в нашей конторе слишком много платят. Мы постараемся исправить этот недостаток.
— Да нет, что вы, господа, я сейчас объясню вам, откуда взялись эти бокалы, — вступил в разговор Тэд. — Каролина, расскажи нашим друзьям историю с бокалами, ведь они достались нам неимоверно дешево.
Каролина благодарно кивнула мужу и принялась рассказывать.
— Мы с Тэдом однажды пошли на выставку–распродажу художественного стекла. Мы не собирались там ничего покупать — все было слишком дорого — только пришли полюбоваться. Наше внимание привлекли вот эти бокалы. Они стоили бешеные деньги, и мы с завистью смотрели на одну супружескую пару, которая их купила. Они стояли возле кассы и ожидали, пока им упакуют весь этот набор.
Тэд согласно кивал головой, а гости слушали в пол–уха.
Каролина продолжала:
— Я в детстве никогда не видела хорошей посуды. Моя семья не была бедной, но мать никогда не покупала дорогой посуды, и мы всегда пили из пластиковых стаканчиков с наклеенными на них жестяными звездочками. Ну, знаете, такие звездочки… через пару дней они отваливаются.
Тэд наступил под столом на ногу жене и перехватил:
— Да, так ты сказала, что наше внимание остановилось на этих хрустальных бокалах…
Каролина, вне себя от смущения, продолжала:
— И вот эта супружеская пара еще не успела забрать свои бокалы… Хотя, нет, я еще не рассказала о другом: когда мы входили в этот салон, на улице стоял шикарный лимузин. Это очень важно.
Тэд поняв, что Каролина окончательно запуталась и не сможет довести свой рассказ до конца, вступил в разговор.
— Короче, чтобы все рассказать по порядку, понадобится очень много времени. Я расскажу только одно: эти муж и жена в ожидании, пока им упакуют покупку, поссорились, и жена дошла просто до истерики, а весь набор упаковывали в две коробки. Разозлившись на мужа, жена принялась крушить бокалы из той коробки, что стояли ближе к ней. Она разбивала их один за другим о стену. Когда же очередь дошла до другой коробки, то муж не дал ей прикоснуться к ним и заявил жене, что эта половина принадлежит ему, и он распорядится ей по своему усмотрению. Чтобы досадить жене, он продал половину набора нам по смехотворной цене — всего за двести долларов. Его жена была вне себя от бешенства. Она кричала на весь зал, что лучше бы она разбила все и получила бы от этого удовольствие больше, чем на двести долларов.
— А чем все это кончилось? — спросил Джейк Уоренджер, наконец‑то выпустив ногу своей секретарши.
— А кончилось это тем, что супружеская пара через два дня сидела у меня в кабинете и просила утрясти все формальности их развода.
— А ты, Тэд, не предлагал этой женщине забрать остатки набора?
— Нет, — ответил Тэд Джейку. — Она предложила такой гонорар, что мне было уже не до хрусталя. Я, честно говоря, даже забыл о нем.
— Да, — вмешалась в разговор Каролина, — я словно бы боялась, что к нам придут и потребуют эти бокалы назад и спрятала их в кладовку, — Каролина засмеялась.
— А вы не такие уж альтруисты, как кажетесь, — рассмеялся Джейк Уоренджер. — Это у тебя, Тэд, только лицо такое честное, а внутри ты такой же пройдоха, как и я.
Прокурор поднял указательный палец и наставительно произнес:
— А может быть, Джейк, Тэд Кэпвелл пойдет еще дальше тебя, ведь он еще молод.
— Вот это‑то и беспокоит меня, — сказал Джейк Уоренджер, — боюсь, он когда‑нибудь сумеет обставить меня на повороте.
— Да ладно тебе, это еще не скоро случится и надеюсь, ты успеешь догадаться об этом, — заметил Тэд.
Каролина, поняв, что разговор может принять не очень приятный оборот, поспешила предложить всем гостям десерт. Все с радостью согласились.
Пока гости с аппетитом поглощали вкусный торт, Каролина задумчиво сидела за столом и слегка постукивала ногтем по бокалам. Ей нравилось слушать этот мелодичный звон — он ласкал ей слух.
А Тэд недовольно морщился, ему такое поведение жены казалось немного несдержанным и бестактным.
«Какого черта она выставила на стол эти дорогие бокалы? — думал Тэд, — ведь мне совсем не обязательно показывать компаньонам, что у меня хватает денег на дорогой хрусталь. Иначе Джейк Уоренджер решит, что мне достается слишком много, или я успеваю приработать где‑то на стороне, не полностью отдаваясь общему делу. А еще Каролина сидит и постукивает по этому бокалу. Представляю, как нервничают жены прокуроров. Наверное, только одной Элки все равно. Она только сидит и думает, где бы ей завалиться с Джейком. Думаю, они отъедут всего лишь каких‑нибудь полквартала и свернут в первый же попавшийся переулок. А может, поедут домой».
Тэд осмотрел присутствующих. Сквозь прозрачную столешницу он видел разутую ногу Элки, в чулке с обрезанным носком. Она пошевелила пальцами и из‑под ступни выкатилась маслина. Тэд поморщился.
«Вечно этот Джейк что‑нибудь придумает! Не может посидеть нормально. Хорошо, что это заметил я. А если бы прокурор или помощник? Вот так он всегда и в суде, любит рисковать. Правда, благодаря этому он и выигрывает».
— Скажите, мистер Кэпвелл, — обратилась к Тэду жена прокурора округа, — мне очень интересно, что вас толкнуло на то дело с несовершеннолетней проституткой?
— Не понял вас, миссис… — переспросил Тэд.
— Я просто хотела узнать, зачем вы взялись за то дело? Ведь оно не сулило вам никакой прибыли. Наоборот, если бы вы взялись за защиту фабриканта, то наверняка получили бы много больше.
— Дорогая, ты ничего не понимаешь. Тэд как раз сработал абсолютно правильно — ему нужно было сделать себе имя. А если есть имя, то потом будут и деньги. Не правда ли, мистер Кэпвелл? — прокурор внимательно посмотрел на Тэда.
— Да, это так, но не совсем, — Тэд поднял бокал. — Мне было жаль эту девчонку.
— Неужели у адвокатов существует жалость? — заметил помощник прокурора.
— А почему бы и нет? — воскликнул Джейк Уоренджер. — Что за адвокат, если у него отсутствует чувство жалости?
— Джейк, — заметил помощник прокурора, — вот уж никогда не замечал, что ты у нас жалостливый!
— Я? Я может быть, не очень жалостливый, а вот Тэд, по–моему, склонен поддаваться этому чувству.
— Так в чем же там было, собственно, дело? — вновь поинтересовалась жена прокурора.
— Знаете, — Тэд взглянул в глаза уже немолодой женщины, — суть дела сводилась вот к чему: фабрикант хотел изнасиловать эту несовершеннолетнюю, а она подала на него в суд.
— А разве можно изнасиловать проститутку?
— Бывают и такие случаи. Один мой знакомый помощник прокурора занимался делом… — Тэд взглянул поверх голов собравшихся.
— Так чем же занимался ваш знакомый? — поинтересовалась немолодая женщина.
— Он обвинял мужа в изнасиловании жены.
