Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Затем они нашли пистолет, искусно спрятанный в потайном отсеке его пиджака.

– Вау, – я покачал головой. – Не перебор ли с паранойей?

– Никогда.

Дима перестал гладить кошку.

– Это ты созвал эту встречу, Бэнкс. Встречу, на которую ты прекрасно знал, что нельзя приходить с оружием.

Бэнкс пожал плечами:

– Понятия не имел, что оно там.

Брехня.

Пистолет внимательно осмотрели, разрядили и отложили в сторону.

Наконец, у него нашли нож, прикрепленный к лодыжке. Клинок был небольшой, но острый и спрятан по-настоящему мастерски.

Когда Бэнкс сел, я посмотрел на него:

– Ты реально думал, что убьешь меня на Востоке?

– С чего бы мне хотеть убить тебя, Лэй? – Бэнкс вытащил из кармана зубочистку и сунул ее в рот. – Такому брату, как я, просто хочется чувствовать себя в безопасности, куда бы он ни пошел. Ты вообще новости смотрел? Сейчас нигде нельзя показаться, чтобы какие-нибудь ублюдки не накинулись.

– Принесешь оружие на Восток еще раз, и у нас будут проблемы.

– Ты из-за этого струхнул? Да ладно. Это же был просто детский пистолетик, – он кивнул в сторону оружия, пока люди Димы уносили его. – Пуля бы всего лишь царапнула. Ничего серьезного.

– Я не из тех, кого стоит даже царапать.

– Нет? – Бэнкс достал зубочистку изо рта и подался вперед. – У тебя, часом, нет зуда, который нужно почесать?

Я ухмыльнулся:

– Если бы у меня и правда, что-то чесалось, Мони была бы той, кто меня почесал бы.

А потом я подался вперед и облизнул губы:

– И… у нее действительно отлично получается заботиться обо мне.

Реакция была ровно такой, какой я добивался.

Марсело как рукой сняло, спокойствие исчезло, сменившись жесткой, напряженной позой. Он сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели.

Люди Димы обыскивали Ганнера, и тот даже не смотрел на них. Вместо этого он сузил глаза на меня и повел плечами, будто собирался сорваться и вломиться в меня прямо сейчас.

Но лучше всех отреагировал Бэнкс. Он изо всех сил пытался сохранить лицо, но по тому, как его взгляд метнулся сначала к охране, а потом снова ко мне, было ясно: он ждал момента, чтобы перелезть через стол и выжать из меня все дерьмо.

Дима снова занялся поглаживанием своей кошки, как какой-нибудь злодей из комикса.

– Напоминаю всем, что на встречах Синдиката насилие запрещено. Тот, кто первым ударит, окажется в моей особой темнице на Севере ровно на тот срок, который я сочту справедливым. А его банда получит штрафные санкции.

Дима демонстративно вдохнул поглубже:

– И при всем этом запахе еды и звуках музыки… какая жалость было бы упустить такое событие, правда?

Никто из них не ответил и даже не посмотрел в его сторону, вся троица уставилась исключительно на меня.

Ну давайте, ублюдки. Ну же, блять. Сделайте первый шаг, а я закончу.

Бэнкс пошевелился, но совсем не так, как я рассчитывал.

Он тихо усмехнулся, откинулся на спинку стула и снова сунул зубочистку между губ.

На лице у него было спокойствие, но напряженные плечи выдавали, насколько он был взбешен.

Жаль, конечно.

Я подмигнул ему и тоже откинулся назад:

– Может, в следующий раз.

– Ни хрена, Лэй, – Бэнкс переложил зубочистку в другой уголок рта. – Тут никаких «может» быть не может.

Чен сел слева от меня, давая понять, что проверка у людей Димы завершена. Он наклонился ко мне и тихо прошептал на ухо:

– Эйнштейн с Мони и остальными. Они все на экскурсии.

Я резко сжал челюсть.

– Говорят, это Мони сама попросила, чтобы он пошел.

Я был уверен, что Бэнкс и Марсело все это услышали, потому что оба тут же ухмыльнулись.

Какого хрена она взяла с собой Эйнштейна? Она до сих пор не понимает, что я не хочу видеть рядом с ней никаких мужиков?

Я изо всех сил старался не выдать раздражение на лице, но был уверен – они все равно это заметили.

А тем временем Марсело все еще не разжал свои огромные кулаки.

Преданность и стремление «Роу-стрит» защищать Мони были очевидны. Они были готовы на все, чтобы обезопасить ее, даже если для этого пришлось лезть в опасную зону и устраивать вот такие сраные собрания Синдиката.

И надо признать: их забота о ней была даже немного трогательной. Было видно, что они ее по-настоящему любят.

В груди неприятно кольнуло от ревности, хотя это чувство сглаживалось гордостью.

Мони любили многие, и это было чем-то, чем действительно можно гордиться. Сила их чувств к ней отражала глубину моих собственных. Более того, Мони была центром наших жизней, и сам факт, что так много людей испытывали к ней такое, только подчеркивал, насколько она особенная.

Но… им всем пора, блять, отступить, потому что теперь за нее отвечаю я. И только я буду ее защищать.

Теперь настала очередь Дака пройти проверку.

Не раздумывая, Дак подошел к людям Димы и просто протянул им свой меч:

– Это единственное оружие, что у меня есть, но вы, конечно, можете провести по моему телу своими нежными, большими ручищами. Медленно. Очень медленно. Не пропуская ни одного сантиметра моих рельефных кубиков.

Я сдержал смех.

Один из охранников дернулся.

– Ну же, – Дак поднял руки и подошел ближе. – Не стесняйтесь, и сразу предупреждаю: очень большое и очень твердое трубчатое нечто в области паха – это не оружие для убийства. Это оружие исключительно для любви.

Низкорослый охранник сразу отступил в сторону.

Высокий бросил взгляд на Диму:

– Думаю, он чист, сэр.

Дима нахмурился:

– Проверь его в любом случае.

Я усмехнулся.

Высокий охранник начал обыскивать Дака.

Тот тут же простонал от удовольствия.

Охранник замер и поморщился.

Дима бросил на меня раздраженный взгляд:

– Ты не мог бы привести своего кузена в чувство?

– Ну а что я могу сделать, если ему нравится проверка безопасности? Я же не могу контролировать чужие чувства.

Нахмурившись, Дима снова занялся кошкой. Я был уверен, что эта мелкая тварь давно спит, но она перевернулась на спину и замурлыкала, подставляя ему живот, словно намекая, что пора бы уже почесать.

Ничего себе. Вот это, блядь, новый Дима. Неужели это все дело рук той журналистки?

Я обернулся, чтобы посмотреть, как проходит обыск Дака.

На лице высокого охранника промелькнуло чистое, неподдельное изумление, когда он вытащил из внутреннего кармана куртки горсть китайских метательных звездочек.

Маленькие, серебристые, с острыми, зубчатыми краями, они блестели на солнце. Идеальный размер, чтобы вонзить в горло врагу и убить его на месте.

Дак изобразил на лице наигранное потрясение:

– О боже. И как они туда попали?

Высокий охранник передал звездочки коротышке.

– Это не оружие, – Дак покачал головой. – Я просто поклонник древних артефактов.

Но охранник не остановился на этом. Он нырнул в другой карман Дака и вытащил… голубые трусики.

Что, блядь, у тебя за фетиш на трусики в этом году?

Я едва сдержал смех, пока охранник кашлянул, покосился на Диму и неуверенно спросил:

– Эм, сэр? Что мне с этим делать?

Дима не нашел в этом ничего смешного:

– Пусть оставит. Сомневаюсь, что он сможет использовать их как оружие.

– Я бы мог задушить ими Бэнкса, но все равно спасибо, – Дак выхватил трусики из рук охранника и сунул обратно в карман.

Я наклонился к Чену:

– Ты знаешь, чьи это трусики?

Чен тоже подался ко мне и прошептал:

– Это Танди. Сегодня они поспорили на пляже, и она проиграла.

– Из-за чего был спор?

– Кто дольше продержится под водой. Она просто не знала, что ради ее трусиков Дак был готов утопиться.

Я хмыкнул:

– А что она получала, если бы выиграла?

– Ужин в «Золотом Единороге».

– Неплохой приз.

«Золотой Единорог» был единственным рестораном Востока с мишленовской звездой, спрятанным в самом сердце гастрономического квартала. Роскошное заведение сочетало в себе мотивы традиционной китайской мифологии с авангардной кухней.