Чудище или Одна сплошная рыжая беда (СИ) - Кувайкова Анна Александровна

— И тогда ты решил поиграть в маньяка-преследователя, — усмехнулась я и слезла с кровати. Снова открыла балкон, снова закурила, но на этот раз уже опираясь спиной на подоконник. — Тогда у медпункта…

— Случайность, — спокойно отозвался Богдан и неожиданно хмыкнул. — А я ведь тогда серьезно спросил, стоишь ли ты того, чтобы узнавать тебя дальше.

Теперь-то понятен тот его взгляд…

— И почему ты решил, что я этого стою? — холодно спросила, глядя прямо на него. И понимая, что мне важен его ответ.

— Ты не обиделась, — этот самый ответ меня порядком ошарашил. — И меньше всего походила на оскорбленную невинность. И снова отвечала характерной для корейцев манере. Мне это понравилось… и я оставил тебе свой номер.

Ну нифига ж себе, какие новости… А меня, между тем, кажется решили добить.

— И только дойдя до своего корпуса, я понял, что ты не позвонишь, — добавил Богдан, слезая с кровати. Спокойно подошел, забрал со стола свои сигареты и, закурив, встал рядом. По комнате поплыл упоительный аромат табака и вишни, заставляя сердце сжиматься в груди. — И тогда я вернулся. Как оказалось, не зря.

— И снова благородный порыв? — сухо поинтересовалась, не глядя на Полонского.

— Ань, не нужно считать меня последней сволочью, — откровенно поморщился Богдан. — Я догадывался, что ты сбежала из медпункта. Отвезти тебя домой было для меня несложно, как и несложно понять, что помочь тебе не кому.

— И ты остался, — каким-то чудом внезапно задрожавший голос удалось сдержать.

— Да, — просто ответил парень. — Просто сделал все, что мог и ушел. Я не собирался возвращаться. И все-таки что-то упорно звало меня обратно. Решиться помогла твоя толстовка вместе с телефоном, лежащая в машине у Исаева. Кстати, как она там оказалась?

— Я, — вот тут я невольно замялась. Признаваться в случившемся от чего-то не хотелось абсолютно! — По дороге из медпункта с Исаевым столкнулась. И так было жарко, а он пройти не давал. Ну я и… в обморок хлопнулась.

— Что? — и вроде бы спокойный тон, но рука, лежащая на подоконнике с зажатой между пальцами сигаретой, дрогнула!

— Как кисейная барышня, — хмуро подтвердила, затушив «бычок» и потерев нос. — А он любезно дотащил мою обморочную тушку до кабинета. Правда, оттуда пришлось поспешно делать ноги…

— Надо было вернуться тогда раньше, — глухо откликнулся Богдан. И тут я удивилась.

Да нет. Не может же он обо мне настолько беспокоиться в самом-то деле!

— В любом случае, — уже совершенно спокойно продолжил парень. Как будто и не было этого случайного проявления эмоций. Как будто… все это было игрой. — Приехал я тогда не зря. Признаться, мне польстило, что ты выбрала мою помощь, а не Липницкого.

Угу. Кто бы еще мне сказал, на кой огородный овощ я это сделала!

Я просто пожала плечами, а Богдан неожиданно взял меня за руку и притянул к себе. Повернул спиной, обнял за талию и снова пристроил подбородок на моем плече:

— Пока ты болела, я неожиданно понял, что мне слишком хорошо находится рядом с тобой. Что ты начала мне нравится.

— Но тогда ты сбежал на диван, — заметила я, машинально положив свои руки поверх его ладоней на моем животе.

— А позволь бы я себе тогда хоть что-нибудь, ты бы относилась ко мне так же? — иронично ответил вопросом на вопрос Богдан. — Стала бы доверять?

Пришлось признавать его правоту. Не стала бы. Скорее начала бы шугаться, как Харлей от бритвы.

— И когда же это переросло в нечто большее? — поинтересовалась, абсолютно не веря в это самое большее. Уж слишком… гладко шел рассказ. Как по нотам. Так, будто он репетировал его заранее!

— Сложно сказать, — задумчиво откликнулся Богдан, поглаживая пальцами мои ладони. — Когда тебя Исаев обмазывал твое лицо кремом, я поймал себя на мысли о том, что у меня чешутся кулаки. Но вмешиваться не стал, зная, что тебя насторожит такой порыв. Но и престать думать о том, что он и дальше будет издеваться над тобой, я не мог. Это раздражало. Я напоминал себе о том, что изначально собирался только злить Демьяна с помощью тебя… Но в клубе меня окончательно переклинило. Когда я понял, что от тебя хочет Харлей, тело сработало на одних рефлексах. Я отчетливо осознал, что не хочу, чтобы ты сидела на коленях ни у него, ни у кого-то другого. Ты поверила в озвученную причину, спокойно сидела со мной, машинально поглаживая мою шею… а я едва сдерживался. И я понимал, что ты делаешь это не специально, но ничего поделать с собой не мог. Кстати, Алехин и Харлей стали второй твоей ошибкой. Слишком уж ты спокойно вела себя в их обществе.

Я промолчала, переваривая услышанное. А ведь это было больше похоже на правду. Не зря же он тогда так напрягся…

— Анют, я ведь тогда не просто так уехал, — к неожиданному признанию добавились горячие губы, чувственно коснувшиеся моей шеи. — Я не собирался возвращаться. Ни в клуб, ни к тебе. Хотел оборвать все до того, как начнется.

— И почему же все-таки вернулся? — тихо спросила, откидывая голову назад, на его плечо. Да, не хотела этого делать, но сопротивляться не было никаких сил. Мне слишком нравилось то, что он делает…

— Еще на выходе из клуба, я понял, что вернусь, — усмехнулся вдруг Богдан, оставляя в покое мою шею. И слава гремлинам, а то у меня уже мысли ни в ту сторону поплыли! — И попытки отговорить себя от этой затеи не помогали. Промотавшись по ночному городу, я поставил себе условие, что вернусь за тобой и если по дороге домой ты хотя бы намекнешь на взаимность, ни о какой френдзоне больше не может быть и речи. А ты…

— Уснула, — заторможено ответила, с большим трудом переваривая услышанное.

Во имя сбритой Джигурдинской бороды, это ж надо было умудриться! Ко мне там, видите ли клинья собирались подбивать, кое как выиграв поединок с самим собой, а моя светлость в это время нагло дрыхнуть изволила!

— А на следующий день, увидев твою машину, облитую молочным коктейлем, я понял, что принятое решение было единственно верным, — наконец-то добрался Полонский до того самого дня на мойке. — Тебе итак попала под пристальное внимание бывших любовниц Исаева, а могла обзавестись еще ненавистью моих… поклонниц.

Да баб твоих бывших, так и говори уже!

— Когда я увидел тебя на вечеринке в клубе… — и тут я нервно сглотнула, потому как верхняя пуговица на рубашке оказалась расстегнутой. Ну, как-то совсем случайно! — Ты не представляешь, чего мне стоило сдержаться. Холодная, вежливая, неприступная и даже не взглянувшая в мою сторону… Пожалуй, от опрометчивого шага меня тогда остановил только Верещагин.

— Олег? — и тут я натурально удивилась, да даже так, что повернулась к парню лицом. — Каким образом?

— Всего лишь тем, что тонко намекнул, что кое-кто вот-вот свалится от усталости и недосыпа, — снова удивил меня Богдан и внезапно подхватил меня на руки. Уселся на кровать и устроил меня на своих коленях. — Неужели забыла? Правда, твой поцелуй с Исаевым в мои планы не входил…

— В мой тоже, — честно призналась, почесав нос. И хмыкнула. — Но вы сами виноваты!

В ответ колени Полонского раздвинулись, и съехала на кровать между его ног. На мой укоризненный взгляд не обратили никакого внимания, а еще одна пуговка на рубашке оказалось вдруг расстегнутой.

— Что ты делаешь? — не выдержав, поинтересовалась я, перехватывая его руку.

— Собираюсь мстить, — совершенно серьезно отозвался Богдан. — Твой поцелуй достался Исаеву. А у меня ты спала на коленях, видя во мне исключительно друга.

— Ну, знаешь ли, — опешила я. Это уже ни в какие ворота не то, что не лезло, даже не утрамбовывалось! И естественно, я вспылила. — Может, стоило еще тогда признаться, что не френдзона тебя останавливала, а мое положение?

И вот это зря ляпнула. Потому как тут же оказалась лежащей на кровати, а парень навис сверху, прижимая к постели мои запястья над головой. Я замерла.

— Ань, — негромко позвал Богдан, не отрывая от меня странного взгляда. — Когда я вытаскивал тебя из бассейна, мне было плевать на твое положение. Я просто испугался за тебя.