Развод. Искусство слать всех на... (СИ) - Шевцова Каролина

- Телефон, - напоминаю я.

- Конечно, - тянет Вернадский и, развернувшись на кресле, катит к высокому сейфу в углу кабинета. Нажимает какой-то код и достает из ячейки под номером пять небольшую коробочку без крышки.

В ней виднеется корешок моего паспорта и кожаный чехол айфона.

- Могу я узнать, в чем причина вашего поспешного отъезда?

Не можешь. Потому что я не хочу объяснять тебе, дураку, до чего ты непригоден в профессии. Ладно, когда я просто рассказывал о своей жизни, а этот типа психолог меня слушал, было еще терпимо. Потом, когда он стал задавать наводящие вопросы, формулируя их таким образом, чтобы в ответах оказывался виноват один только я – дело шло сложнее. Но добили меня его диагнозы. Компенсация, мать его! Нарциссический синдром, чтобы это не значило!

- Так вы можете сказать, на каком этапе разладились наши отношения?

Могу. Но не хочу тратить силы на какого-то придурка, и потому бросаю коротко:

- Я больше не нуждаюсь в вашей помощи.

- Что ж. Мне жаль, но я правда не могу вас держать здесь против вашей воли. Скажите, вы собрали вещи?

Нет, конечно! Потому что не был до конца уверен, что так быстро уеду отсюда. Я вообще не планировал ничего такого, пока не увидел на подъезде к центру машину Саргсяна. Его самого сюда, конечно, не пустили. Но судя по знакам, которые мне подавал друг, я должен был как можно скорее связаться с ним.

Как, если телефон лежит в сейфе этого Вернадского, а звонки домой находятся под строжайшим запретом?!

Но раз Гева приехал, значит, случилось что-то серьезное. И потому я вынужден закончить свой отпуск и вернуться обратно. И никакие вещи я не собирал, лежат, как лежали в номере.

- За моим чемоданом заедет сын. Сейчас у меня нет на это времени.

- Понимаю, - отчего-то улыбается докторишка и протягивает мне папку с документами и телефон. Вырываю из его рук свое имущество.

- Прощайте, - говорю с нажимом и сталью в голосе.

- До скорого свидания, - лыбятся мне в ответ.

Ага, как же! Не будет у нас никаких свиданий, господин Вернадский. А будут суды и разоблачающие статьи о вашей шараге!

Я накручиваю себя до такой степени, что на улицу выхожу с желанием с кем-нибудь посраться. Чувствую, как снова начинает дергаться правый глаз, это вернулись тики, от которых я избавился во время отдыха. Думал, что навсегда, оказалось, что на пару недель. Ничего, высплюсь дома и полегчает.

На пункте КПП меня ждет охрана, показываю пропуск, и, наконец, выхожу на свободу.

Саргсян снова сигналит мне. Вскидываю голову, прикрываю глаза, чтобы не слепили фары, и иду к тачке.

И только отъехав на приличное расстояние, я снова начинаю дышать.

С одной стороны в этом центре или как правильно назвать место моего заточения, было неплохо. Я отдохнул, отоспался, прочитал несколько книг, занялся, наконец, здоровьем, благодаря чему выгляжу гораздо лучше, чем раньше. Типа как в отпуске побывал.

Но тогда напрашивается логичный вопрос, не проще ли было слетать в обычный отпуск? Без всей этой срани в виде анонимности и отсутствия связи с миром?

Кстати о связи, прошу у Гевы шнур, чтобы зарядить телефон. После такого долгого отсутствия я жду больше сотни пропущенных и столько же сообщений в разных чатах, но когда экран загорается белым, ничего не меняется. Жду еще минуту, пока не понимаю - мне никто не звонил.

Рита, Коля, даже Юра - согласен. Они знали, где я, и как со мной связаться. Но остальные? Подчиненные, родственники, друзья, тот же Геворг? Смотрю на сосредоточенное лицо Саргсяна и не догоняю.

Несколько пропущенных, часть от подрядчиков, часть с неизвестных номеров, больше похожих на спам. Мне даже Эмма не звонила! Та самая Эмма, которая полгода вилась ужом, лишь бы ее я ее заметил. И после того, как у нас все случилось, пропала?

Бред.

Бред же!

Неужели всем настолько на меня плевать? Получается, никого, кроме Саргсяна и не осталось? Все остальные предали? Только он, мой старый товарищ, приехал, чтобы достать меня из заточения?

А кстати, как он узнал, что я в это самое заточение попал?

Снова кошусь на друга, пока тот не мигая смотрит на дорогу.

Неужели Рита проболталась? Да нет, она не могла… И не Юрка. Ну и не на сына же думать, в самом деле?

- А как, - тихо хриплю я, но в последний момент трушу, не решаюсь задать свой вопрос, - как там дела в Москве?

- Потихоньку. Пробки.

- Значит, ничего с моего отсутствия не поменялось.

- Ну, как сказать, - ухмыляется Гева. И в этой его ухмылке мелькает что-то зловещее.

- Как дома? Как Аника?

- О, чудесно, просто чудесно, - его голос звучит до неестественного бодро, - у нас с джаной не иначе как второй медовый месяц! Ходим за ручку и созваниваемся каждые пол часа. Вот как раз, пока тебя ждал, звонила, велела привет передавать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ага. Ну и от меня ей тоже.

- Разумеется.

Я не понимаю, в чем причина такого поведения Саргсяна. Обычно он ведет себя иначе.

Я не хочу говорить с Геворгом в таком тоне. Отвлекаюсь на телефон, но пустой экран снова напоминает, что я оказался никому не нужен.

Несколько минут едем молча, но потом у меня сдают нервы, и я снова начинаю диалог.

- Поедете куда-нибудь на Новый год?

- Куда-нибудь поедем. Туда поедем, сюда поедем. Наверное, на необитаемый остров, чтобы никого кроме нас с джаной там не было, такая вот романтика. – И, кинув на меня быстрый, нечитаемый взгляд, спрашивает: - А ты?

- А что я? Я буду на фирме, работать, развивать, восстанавливать.

Гева запрокидывает голову вверх и начинает ржать как припадочный. Первую секунду я смеюсь вместе с ним, но быстро беру себя в руки. Это глупая реакция. У меня инстинкт, а у него что? Истерика?

Отсмеявшись, Саргсян вытирает выступившие слезы:

- О, за это не переживай. Все что надо тебе уже и развили, и завили, и состригли, и подравняли.

- Кто же?

- Как кто? Твоя жена.

Каменею лицом. Шея, как несмазанный маслом механизм, перестает двигаться, отчего я не могу повернуть голову и посмотреть на Саргсяна.

- О чем ты? – смысл слов Геворга доходит до меня не сразу. Но так даже лучше. Боюсь, получи я всю информацию залпом, просто охренел бы от того звездеца, который себе устроил.

- А ты не знаешь, - смеется Гева. – Маргарита Сергеевна, да-да, по-другому никак, навела свои порядки в твоем Теплокомплексе, уволила всех лохов, которых ты туда привел, остальных перевела на новый договор и сидит себе, как мышка, денежками шуршит. Я тебе даже завидую, брат. Такую бабу отхватил!

Сглатываю. Тяжелый ком встает поперек горла и не дает дышать.

Все, что говорит Саргсян ложь. От первого до последнего слова. Моя Рита мягкая и покладистая. Немного скучная. Типичная училка. Она… никогда бы не смогла управлять такой конторой как Теплокомплекс. Даже с помощью Юры и Коли, она бы просто не справилась. И конечно, в ней нет того честолюбия, чтобы ломать чужое и строить что-то свое. Женщины устроены иначе. Они не завоевывают, они облагораживают то, что им дали мы – мужики.

- Спасибо, - цежу я. Не хочу показывать, что слова Саргсяна меня задели. – Значит, тем радостнее будет вернуться обратно, зная, что моя фирма была в надежных руках.

- А тебя там кто-то ждет? - Продолжает веселиться этот клоун. – Стасон, очнись, ты серишь! Говорю тебе, Рита подмяла под себя всех, включая Юру! Тот даже на звонки мои не отвечает. Коля вообще в городе не показывается. Приезжает пару раз в неделю и все. Всем управляет твоя жена, и делает это так, что про тебя там вообще забыли!

- А моя команда?

- Нет никого, она всех уволила!

- И Эмму?

Сам не знаю, зачем это спросил. За время пребывания в санатории я много думал о своей секретарше. Анализировал, как и почему мы с ней сошлись. Какие потребности закрывали своими встречами. Эмма искала себе покровителя, а я живую, горячую, жадную до секса женщину. В этом союзе все было понятно, каждый из нас честно отыгрывал свою роль. И сейчас, когда Эмма перестала быть мне нужна, я считаю нечестным просто выбросить ее на улицу. Я даже думал назначить той какое-то содержание, пока она не найдет новую работу.