Между строк (ЛП) - Хейл Оливия

— Это очень непрофессионально, — говорит она.

— Да. Так и есть. Но тебе не нравится идея моего рта между твоих бедер.

Я дышу слишком тяжело.

— Кто-то однажды заставил тебя чувствовать себя плохо из-за этого. Не так ли?

— Может, и так. Но лизать киску своей мемуаристе было бы решительно непрофессионально.

— А мастурбировать герою мемуаров?

— Может быть, мы оба не умеем быть профессионалами.

Ее рука сжимается, и это доводит меня до крайности. Жар разливается по всему телу, а яйца сжимаются в ее руке.

Тяжелые струи спермы обрушиваются мне на живот и грудь, пачкая помятую рубашку. Я в последний момент хватаюсь за руку Шарлотты. Комната, как и весь мир, исчезает, есть только удовольствие. И она. Ее прикосновения. Ее взгляд.

После этого я снова прижимаюсь губами к ее голове.

— С тобой, Хаос, быть профессионалом – это последнее, чего я хочу.

Глава 43

Шарлотта

Эйден поворачивается, чтобы поцеловать меня в шею. Я чувствую себя расслабленной и гордой собой. Он только что рассказал мне то, о чем я могу написать целую главу. Конечно, мне нужно будет задать уточняющие вопросы, но все же...

— М-м-м, — говорит Эйден. — Я чувствую, как ты сияешь от торжества.

Я запускаю руку ему в волосы. Мне нравится, когда они такие растрепанные.

— Теперь все наши интервью будут проходить в таком же духе?

— Мне следует сказать «нет», иначе ты вытащишь из меня все.

Его руки обнимают меня за талию, медленно поднимая ткань моей майки.

— На какие вопросы ты можешь ответить?

Я усмехаюсь.

— Мной не так-то легко манипулировать.

Он отстраняется и приподнимает бровь.

— О? Спорим?

Раздается громкий звук. Звонок в дверь. Эйден стонет и зарывается лицом мне между грудей.

— Нет, — бормочет он.

Я нежно провожу ногтями по его голове.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет. По крайней мере, не так рано. Но, похоже, она все равно здесь и войдет сама, если я не открою через четыре секунды.

Я выпрямляюсь.

— Мэнди?

— Она самая.

Он отпускает меня с новым стоном и падает на кровать, проводя рукой по лицу.

— Мне нужен душ, прежде чем я смогу с ней поговорить.

Я сползаю с кровати. Меньше всего мне хочется, чтобы сестра Эйдена застала меня в постели с братом. Для нее я все еще просто его мемуарист. Тот, кто бередит старые раны.

— Мне нужно одеться.

— Да, — говорит он и не предпринимает попытки встать с кровати.

Я шлепаю его по ноге.

— Давай! Тащи свою задницу в душ!

Он усмехается и скатывается с моей кровати, поправляя одежду. Он аккуратно застегивает молнию на брюках и смотрит на меня с наигранной серьезностью.

— Если спустишься первой, скажи ей, что я скоро выйду.

— Не могу ей этого сказать! Я дам ей знать, что ты, возможно, еще не проснулся.

Он смотрит на часы, и его лицо грустнее.

— Уже больше девяти.

— Иди. Иди!

Он распахивает дверь как раз в тот момент, когда по дому разносится очередной громкий звонок.

Я спешу собраться. Мне требуется несколько минут, чтобы почистить зубы, заплести косу и переодеться. Я быстро брызгаюсь духами и останавливаюсь у зеркала.

В последний раз, когда я видела Мэнди, она была гламурной. В богемном, нарочито беззаботном стиле. Она из тех женщин, которые могут позволить себе дорогостоящие лазерные косметические процедуры, но при этом с удовольствием носят джинсы-оверсайз и ходят без макияжа в одних только дизайнерских солнцезащитных очках. Как и Фрэнки Свон из «Настоящей домохозяйки», чьи мемуары я написала. Я знаю этот типаж.

Я не выгляжу плохо. Но выгляжу обычно и немного устало. Придется спускаться. В книге Эйдена отсутствует точка зрения Мэнди, и я твердо решила с ней поговорить.

Я спускаюсь вниз. Звонок в дверь прекратился, но, судя по предыдущему комментарию Эйдена, это может означать, что его сестра сама вошла.

Я нахожу ее за большим кухонным островом. У нее в волосах много мелированных прядей, которых я не заметила в прошлый раз, и она выглядит более загорелой, чем раньше. Она начинает говорить, не оборачиваясь:

— Это на тебя не похоже – спать так долго. Ты не болен?

— Извини, кажется, он еще не встал. По крайней мере, дверь в его спальню была закрыта.

Я худший лжец на свете.

— Привет, Мэнди.

Она поворачивается ко мне лицом. Ее глаза, слишком проницательные и слишком похожие на глаза Эйдена, оглядывают меня с ног до головы.

— Привет, Шарлотта. Я надеялась, что ты тоже будешь дома.

— Да?

— Да.

Ее лицо смягчается легкой улыбкой.

— Я хотела спросить... Я знаю, что ты хотела поговорить со мной. Для книги.

Мне нужно держаться молодцом.

— Да, но только если тебе удобно. Хочешь что-нибудь выпить?

Я прохожу мимо нее к огромному холодильнику и беру апельсиновый сок.

— Помни, что ты определяешь правила.

— Хорошо. Например, будешь ли ты меня цитировать напрямую?

— Если хочешь, твои слова могут быть использованы просто как фоновая информация.

— Значит, упоминания моего имени в книге не будет?

Я наливаю себе большой стакан апельсинового сока и, увидев ее кивок, наливаю ей второй.

— Ага. Это поможет мне писать главы, но никому не нужно знать, что информация исходит от тебя. Ты же знаешь, что Эйден будет полностью контролировать рукопись. Уверена, он позволит тебе ее прочитать. Можешь попросить удалить все, что тебе не понравится.

Она постукивает аккуратными ногтями с красным лаком по мраморной стойке. Сегодня на ней надета облегающая майка и свободные белые джинсы. Волосы распущены, и на лице, как я подозреваю, тот самый макияж «без макияжа», которого так трудно добиться нам, простым смертным.

— Хорошо. Мне нравится. Потому что я... ну, я думала.

— Да?

Она хмурит брови.

— Это может быть к лучшему. А может, и нет. Но... это может быть шансом для Эйдена получить хоть какое-то оправдание.

Я киваю.

— Да, это возможность рассказать свою историю. В каком-то смысле и твою историю.

— Ненавижу, как СМИ...

Она слегка качает головой.

— Это так больно, понимаешь?

Даже представить себе не могу. Твоего отца тащат в наручниках, ты каждый день видишь его в зале суда, ты втянута в дело, которое получило такую широкую огласку, что в свое время у него появился отдельный хэштег в Твиттере.

— Да. Люди воспринимают это как развлечение, но для тебя... это твоя жизнь. Это твоя семья.

Мой голос звучит яростно. Мэнди снова стучит пальцами по мрамору.

— Да. Именно! Это бесит. Общественность так много всего неправильно поняла!

— Что именно?

Она открывает рот, но тут же качает головой с улыбкой.

— Я знаю, что ты делаешь. Ты уже берешь у меня интервью.

— Я только знакомлюсь с тобой.

— Ага.

Она кладет большой бумажный пакет на кухонный стол.

— Я надеялась, что ты будешь здесь, потому что... я, вообще-то, хочу пригласить тебя кое-куда сегодня вечером.

— О?

— Да. Это немного эгоистично.

Ее улыбка становится обаятельной.

— Я совладелица одной компании, и сегодня вечером мы запускаем нашу новую линейку.

— Правда?

— Да, на вечеринке в Хиллз. Список гостей строго ограничен, и никаких мобильных телефонов.

Мне нравится, как это звучит.

— Что за компания?

Ее улыбка становится шире.

— Думаю, ты поймешь, когда придешь на вечеринку. Это не слишком самонадеянно с моей стороны? Мне просто нравится идея бросить тебе вызов.

Я смеюсь.

— Честно говоря, ты сейчас очень похожа на своего брата.

— Правда?

— Да. Он обожает игры и никогда не согласится ответить на вопросы интервью, если не получит что-то взамен.

Как только эти слова слетают с моих губ, я чувствую, как жар приливает к щекам.