Запретный плод (ЛП) - Ричардсон Аманда

— Боже. — шиплю я, когда он вводит еще один палец. Удовольствие пронзает меня, и я знаю, что мне не понадобится много времени, чтобы кончить. С ним это происходит гораздо легче, потому что он точно знает, что нужно сделать, чтобы я потеряла контроль.

— Итак, — медленно произносит он, ускоряя движения рукой. — Я спрошу тебя снова. Что тебя беспокоит?

Мои глаза закатываются на затылок, когда он изгибает пальцы и прижимает их к моей точке G. Ощущения неумолимы, как будто кто-то бьет меня током, и мое тело начинает сворачиваться и напрягаться, когда его большой палец касается моего клитора. Я вцепилась в его рубашку, позволяя ему довести меня до оргазма быстро и стремительно, без всяких притворств.

—Я просто... думала... ты приводишь... других женщин. Вот, — бормочу я, и стон срывается с моих губ, когда моя кульминация становится невыносимо близкой.

Когда его большой палец обводит мой клитор, а моя киска начинает сжиматься, он убирает руку. Мой рот приоткрывается, когда меня пронзает оргазм. Это ужасно: не за что ухватиться, нечего использовать для трения, поэтому он быстро сходит на нет. Боль превращается в физическую боль, и я зажмуриваю глаза.

— Посмотри на меня, — мягко говорит Лиам.

Я открываю глаза, и он одаривает меня небольшой довольной ухмылкой.

— Чтобы ты могла слушать указания. — Я ничего не говорю. Меня все еще трясет от разрушительного оргазма. Он продолжает. — Барбара знает меня, потому что я часто выделяю несколько часов для этой комнате, чтобы писать.

У меня открывается рот. О.

— Знаешь, когда я сказал, что ни с кем не трахался после Каталины, мне бы хотелось, чтобы ты мне поверила. Я не лжец, малышка.

Его слова омывают меня, и я вдруг чувствую себя виноватой за то, что сомневалась в нем. За то, что сомневалась в нас.

— Почему ты приходишь в эту комнату?

— Многие из моих любимых писателей написали книги в этой комнате. И хотя я уже много лет ничего не пишу, приход сюда вдохновляет. Это смена обстановки. Кроме того, я живу с невероятно сексуальной женщиной, которая сводит меня с ума, поэтому мне нужно было место, где я мог бы сосредоточиться.

— Понятно, — медленно говорю я.

— Так вот что тебя беспокоило? Что ты думаешь, что это что-то вроде холостяцкой берлоги, куда я привожу женщин, чтобы трахаться? — Я киваю, и он хихикает. — Боже, Зои. Если бы ты только знала… — Он качает головой. — Я не знаю, какими были твои другие домы, но надеюсь, ты понимаешь, что для меня это все. Я не собираюсь возвращаться к тому, что было раньше. Я не могу существовать во вселенной, зная, какова ты на вкус и как ты звучишь, когда кончаешь мне на язык, и не быть с тобой. Я хочу делать это с тобой и только с тобой. Если, конечно, ты меня примешь.

Я сглатываю эмоции, готовые вырваться наружу, и вместо этого беру свои руки и кладу их ему на шею.

— В том-то и дело. Я всегда была у тебя.

Его широкая улыбка заставляет мой желудок зашипеть от чего-то опасного и совершенно безумного, поэтому я игнорирую это чувство и улыбаюсь в ответ.

— Хорошая девочка, — хвалит он. — Итак, на чем мы остановились?

— Кажется, ты попросил меня пойти в спальню и переодеться? — спрашиваю я, делая выражение лица нейтральным и покорным.

— При одном условии, — медленно произносит он. Я киваю в знак того, что слушаю, и он продолжает. — В следующий раз используй свое безопасное слово. Есть несколько вещей, которые я хочу попробовать сегодня вечером, и, поскольку я новичок в этом деле, я не хочу постоянно сомневаться в себе. Мне нужно быть в состоянии настроиться на нужный лад, не беспокоясь о том, что я снова сорвусь. Понятно?

— Я могу это сделать.

— Я знаю, что можешь. А теперь иди и переоденься.

Чувствуя себя гораздо легче, чем обычно, я прохожу в спальню и переодеваюсь в черный комплект нижнего белья, который он выбрал. Он прост - всего лишь черный сетчатый бюстгальтер и трусики. Однако к ним прилагается шелковая повязка на глаза и мягкий галстук, предположительно для моих запястий. Улыбаясь, я решаю взять все в свои руки и показать ему, какой хорошей я могу быть.

Я натягиваю повязку на глаза и продеваю запястья в шелковый галстук. Это не настоящее ограничение, я легко могу сама влезть и вылезти из него. И я ценю, что Лиам начинает медленно. Через несколько минут раздается тихий стук в дверь, и я настраиваю свое лицо на нейтралитет, когда слышу, как Лиам открывает дверь. Я слегка вздрагиваю при мысли о том, что он увидит, когда войдет...

Меня.

Связанная по рукам и ногам, с завязанными глазами.

Стою на коленях.

Его шаги тяжелеют, когда он подходит ближе, и, несмотря на то, что мои глаза закрыты, я держу лицо под углом к земле. Меня пробирает дрожь, когда кончики его пальцев касаются моего левого плеча, а тепло, исходящее от его тела, заставляет меня чувствовать себя еще горячее. Я жду, что он немного поддразнит меня, но он молчит. Я смещаю свой вес, чтобы облегчить ноющую боль в сердцевине, и все это время думаю, о чем он думает.

Он недоволен? Или ему нравится видеть меня на коленях?

— Пожалуйста, сядь на край кровати.

Я пытаюсь уловить тон его голоса, но, не видя его лица, трудно понять, что он чувствует, по этим словам. Я встаю, и он кладет свои теплые руки мне на плечи, направляя меня к краю кровати. Когда он мягко опускает меня вниз, чтобы я села на край, я свожу ноги вместе, прежде чем он берет свои руки и раздвигает мои ноги. Я резко вдыхаю, но молчу.

Мое сердце начинает биться неровно, когда я слышу шорох его одежды и тепло его тела на внутренней стороне моих бедер. Его руки оказываются на моих голых бедрах, и он одним быстрым движением поднимает их вверх.

— Что ты делаешь? — шепчу я, все мое тело дрожит от предвкушения.

— Я же сказал, что собираюсь наказать тебя за то, что ты так себя вела раньше.

— Но...

— Мы говорили, да, но я никогда не говорил, что не собираюсь доводить это до конца.

Моя кожа нагревается, когда его дыхание обдувает сетчатый материал моих трусиков.

— Я хочу, чтобы ты посчитала, Зои.

— Считать?

Прежде чем я успеваю понять, что он может иметь в виду, его зубы проводят по сетке на моем бугре, а затем его язык одним теплым, плоским движением проводит от моей сердцевины до клитора. Я вздрагиваю от внезапного прикосновения, и сетчатый материал лифчика трется о мои твердеющие соски. Я зажмуриваю глаза, несмотря на то что они прикрыты, и слегка выгибаю спину, когда он хихикает, касаясь моей кожи.

— Ты так хорошо реагируешь на меня. Даже в ту первую ночь. Ты как будто создана специально для меня.

Я задыхаюсь, когда он проводит языком вверх и вниз плавными, томными движениями, заставляющими меня выгибать бедра каждый раз, когда его язык прижимается к моему клитору. Как и раньше, он, должно быть, точно знает, что делает, потому что от этих долгих, медленных движений я уже дрожу и выгибаю пальцы ног.

— Хотел бы я, чтобы ты увидела себя, — бормочет он, его палец скользит под резинку моего нижнего белья. Медленно стягивая их, он скользит по моим ногам, и от этого движения у меня по коже бегут мурашки. Внутри меня все пульсирует, и я стараюсь успокоить свое тяжелое дыхание. — Такая чертовски мокрая, — добавляет он. — Такая чертовски красивая. Ждешь, когда я доставлю тебе удовольствие, но, главное, веришь, что я смогу.

При этих словах он вводит два пальца, и я издаю гортанный стон. Я все еще жажду разрядки из-за своего разрушенного оргазма, и ощущения от его пальцев и языка на мне не менее изысканны.

— Да, — говорю я, соглашаясь с ним. — Пожалуйста, Лиам, — хнычу я, крутя бедрами изо всех сил, чтобы он принял подсказку - сильнее.

Быстрее.

Больше.

— Вот так, — бормочет он, его дыхание обжигает мою кожу. — Моя хорошая девочка.

Моя спина выгибается от его похвалы, и я начинаю двигать бедрами, пока он вводит в меня свои пальцы.

— Лиам, — прохрипела я, желая упасть на кровать. — Можно я прикоснусь к тебе?