Паутина (СИ) - Костадинова Весела

Что-то теплое коснулось макушки – не то тяжёлый вдох, не то безмолвное признание поражения, сдавленное дыхание на волосах, горячие губы на макушке.

И в этот момент я почувствовала тонкий укол.

Игла легко, почти незаметно вошла в сгиб локтя, принося с собой тепло, сковывающее движения, гасящее сумбур эмоций. Жар, накрывавший меня, стал стихать, превращаясь в тяжелое, вязкое оцепенение.

Покой.

Желанный, пустой, растворяющий всё.

Снова.

40

Я лежала лицом к деревянной стене, рассматривая мелкие трещинки и неровности. Просто лежала и рассматривала, не желая двигаться, думать, говорить.

Ложь…. Вся моя жизнь на протяжении почти года – одна сплошная, полная, непрестанная ложь. Мои перебинтованные руки – тому доказательства. И тест в лаборатории – тоже. И дочь, оставшаяся где-то там – тоже.

Все что меня окружало – ложь.

Роменский никогда и пальцем меня не касался, не насиловал, не преследовал. Он – не отец моей дочери, а значит – такая же жертва, как и я.

Беата… рожденная во лжи и насилии. Моя дочь, в лице которой я каждый раз искала черты Игоря и не находила…. На которую я всегда смотрела как на досадную помеху, как на что-то раздражающее. А теперь, при мысли о крошке, с детства опутанной паутиной лжи, у меня сжималось сердце. Я плохая мать и плохой человек, если вся моя жизнь покатилась в такую пропасть. Только сейчас при мысли о дочери у меня вдруг защемило в груди, становилось трудно дышать – я одна и она – одна. Я больше не знаю кому и чему верить, а она верит только мне. Катя сказала, что дочка в безопасности, но где она? С бабушкой? С мамой? Мог ли ее забрать Макс? Ищет ли он нас сейчас?

А если ищет, то зачем? Нужна ли я ему? Или его чувства ко мне и Беате тоже были ложными? Может ему попросту все равно на меня? Понимал ли он, что Роменский меня не трогал, или был так же обманут моими воспоминаниями? А если нет?

И если меня не трогал Роменский…. Тогда кто? Кто отец моей девочки? И почему тот, кто сделал это со мной был настолько….. настолько нежен….

Не Игорь…. Не он….

Приходил Василий, сказал пару фраз и ушел, оставив меня в покое. Пришла Катерина, молча проверила мое состояние, принесла поздний ужин – я проспала весь день – и тоже ушла. Я была им благодарна.

В голове и в душе было пусто. Абсолютно пусто.

Ночь я почти не спала – проваливалась в дрему, а потом снова открывала глаза, оказываясь в собственной пустоте. Смотрела на темный потолок, на который бросала отблески лужа, расположенная под самым окном и отражавшая свет наружного фонаря. Я даже плакать не могла, принимая на себя понимание в какой бездне жила все это время. И в эту бездну я засунула себя сама. Сама внушила себе мысли, сама нашла объект для ненависти, сама…. Своими руками расколола свою жизнь на куски.

Думала, вспоминала, анализировала: когда моя жизнь потеряла четкий ориентир? Где тот момент, когда мой мир раскололся на части? Когда умер папа? Или, когда я впервые разозлилась на Дашку? Или когда меня насиловали в ту ночь?

Ни одного ответа не было.

- Ну, - утром в комнату пришел Василий, - долго будешь еще лежать и умирать?

Бросил беглый взгляд на завтрак, который принесла Катя и к которому я не прикоснулась.

Я ничего ему не ответила, упираясь взглядом в спасительную стену.

- Довольно, Лиана, - терпеливо повторил он. – Довольно. Не ты первая, не ты последняя. Вставай и пошли в сад.

Я молчала, плотнее закутываясь в одеяло. От одной мысли покинуть спасительное одиночество меня мутило. А от мысли снова увидеть Роменского…. Заглянуть в его глаза…. Мучительная волна стыда залила все мое тело. Лучше бы он уехал…. Уехал навсегда. Видеть его не могла.

Не потому что боялась, а потому что…. я обвинила невиновного. Почему я подумала именно на него? Из-за запаха?

Или потому что…. потому что увидела то, чего не было? Как произошло так, что я связала насилие и именно Игоря? Да, запах, да он специфичен, он указывал именно на Роменского, но почему я была столь уверенна?

- Его нет дома, - Василий словно прочитал мои мысли. - Уехал утром в город – надо запасы пополнить. Катька с ним поехала – она девочка, лучше знает, что вам брать. Так что вставай, иначе я применю силу.

- Применяй…. – ответила безразлично. – Делай вообще, что хочешь… я же полностью в твоей власти.

Василий вздохнул и почесал макушку.

- Он уехал, голубка.

- Мне все равно.

- Нет. Тебе, голубка, не все равно. Изнутри тебя разъедает чувство вины. Чувство стыда, такого, что от одной мысли об Игоре тебе выть хочется. Ты хочешь найти хоть какое-то оправдание себе, в том, что обвинила его – невиновного человека. Так?

Я натянула одеяло на голову.

- Ты сейчас больше всего хочешь, чтобы он исчез, чтобы бросил тебя здесь одну и больше не показывался на глаза. Так, голубка? А он – не бросает.

Внутри все горело огнем, таким, что больно было дышать.

— Да! — сорвалось с моих губ. Я резко обернулась, и в глазах Василия мелькнула тень сочувствия. — Да! Я обвинила невиновного! Я ошиблась! Я… я даже не знаю почему!

Всё плыло перед глазами — от злости, от боли, от собственного бессилия.

— Хорошо! Согласна! — Я сжала кулаки, ногти впились в ладони. — Вы это хотели доказать? Он хотел ткнуть меня носом в то, что я ошиблась? Хорошо, да, ошиблась!

Грудь разрывалась от рваного дыхания.

— Мне на колени перед ним упасть?!

Голос сорвался, но внутри всё ещё бушевал ураган. Мне хотелось кричать, бить кулаками в стену, разорвать на части этот груз, который давил, душил, не давал дышать. Но ничего уже нельзя было изменить.

- Он этого добивался? Что ему от меня еще надо? Я ведь не пошла в полицию, я не выдвигала обвинений…. Вы доказали, что он не насиловал меня, что он не отец моего ребенка. Я знаю теперь это. Так почему вы просто не выбросите меня отсюда и не оставите в покое? Зачем я все еще здесь? Ты сам сказал, он уехал. Отлично. Я тоже могу уйти?

- Нет, - все так же спокойно ответил Василий. – Ты останешься здесь.

- Зачем? Что вам еще нужно? Я хочу домой, хочу к дочке, хочу к маме…. Я хочу к мужчине, который меня любит. Зачем я вам, ведь свою правду вы уже доказали? Что вам еще нужно?

- Игорь уехал, потому что понимает, что видеть его сейчас – выше твоих сил. Он уехал за продуктами вместе с Катей. Но вернется.

Я резко села на кровати.

- Как же я вас всех ненавижу! – вырвалось у меня, глаза горели огнем от усталости и боли. – Что вам нужно? Что вы делаете? Макс все равно найдет меня, рано или поздно! Роменский свое самолюбие потешил, что еще нужно?

Василий вздохнул, в потом достал из кармана два сложенных листа, внимательно посмотрел на них.

- Да, голубка, ты совершенно права. Владимиров землю рыть будет, искать тебя и твою дочку. Уже роет.

- Он любит меня, только и всего, - тихо ответила я. – Он даст вам все, что скажете…. Он….

- Любит? Да, Лиана?

Василий вздохнул и протянул мне пару листков.

- Здесь результаты твоей биохимии, вчера, пока ты в отключке была кровь у тебя взяли. Глянь сама, ты девочка не глупая.

Я молча взяла у него листы и пробежала глазами по показателям. И вздрогнула.

- Что скажешь? – тихо спросил Василий. – Это анализы здорового человека? После родов прошло больше месяца, ты бы уже восстанавливаться должна начинать, а анализы….

Я положила листы на кровать и закрыла лицо руками. Все показатели скакали кто куда, начиная от железа и заканчивая микроэлементами.

- В твоем организме – полный дисбаланс, - жестко продолжал Василий. – Игорь, когда это утром увидел – долго матерился. Стресс, недоедание, нехватка многих витаминов – как ты еще не падала с такими-то данными.

Я не могла поверить, не могла понять. Я же регулярно сдавала анализы в Центре, мне говорили, что я восстанавливаюсь.

- Не веришь этим данным, попросим Катю снова взять у тебя кровь, проведешь исследования сама. Я подскажу, да и Игорь поможет.