Любовь, которую ты вспомнишь (СИ) - Сивая Рина

– Иди, Ана, – почти шептал Ди, прижимаясь своим лбом к моему. – Или больше я тебя не отпущу.

От его слов мириады мурашек промчались по всем частям моего тела таким галопом, что Диего и сам их наверняка заметил. Но я, как под гипнозом, поднималась на ноги, не отрывая взгляда от своего мужа.

Это тоже что-то из нашего прошлого: он – говорил, а я следовала туда, куда он указывал. Без исключений.

– Вторая спальня там, – я кивнула в нужном направлении, хотя Солер и сам мог разобраться – дверей в номере было не так много, а где ванная, Ди и так знал. Выбрать методом исключения последнюю он точно смог бы. – Если что-то понадобится…

– Я разберусь, – только подтверждал мои мысли Диего, обезоруживающе улыбаясь.

Я чувствовала, как мысли уверенно расползались в разные стороны. Сомнения? Сложности? Ничего не оставалось, когда Ди смотрел на меня так. Весь мир умещался в его взгляде, и ничего, кроме этого взгляда, не существовало. Вероятно, это какой-то особый вид гипноза, доступный Диего в любом его состоянии. Или моя стойкая реакция на него.

– Ана, – прозвучало как предупреждение.

Которое я проигнорировала, вновь сокращая расстояние и целуя своего мужа так, как хотелось мне весь день.

Не с намеком на близость. С намеком на то, что у нас все будет, в том числе и она.

– Спокойной ночи, Ди, – вместе с воздухом выдала я и резко развернулась, опасаясь, что выдержка мне изменит.

– Спокойной, Ана, – донеслось мне в спину, когда я уже подходила к двери в нашу с Александром спальню.

И лишь оказавшись внутри, я прижалась лопатками к дверному полотну и медленно сползла вниз, задавая себе только один вопрос:

А смогу ли я вообще уснуть, зная, что от Диего меня отделяет всего неполные десять шагов?

Глава 55.

В этот раз самоубеждение не сработало: как бы я себя ни уговаривала, какие бы доводы ни приводила, а сомкнуть глаз мне так и не удалось. Я ворочалась с боку на бок, подтыкала одеяло сыну, каждые полчаса проверяла время на телефоне.

Но факт оставался фактом: мой перевозбужденный мозг отказывался отключаться.

Думала я, конечно же, о Диего. О себе. О нас и том, что мы – это не просто родители чудесного сына. Не муж и жена, записанные в документы о заключенном браке. Не потерявшие и нашедшие друг друга.

Ведь то, что происходило сегодня между нами – его ревность, мое желание успокоить Ди, наш тихий семейный вечер – не имело ничего общего с формальностями, долгом или даже возвращением памяти. Это про чувства – искренние, неподдельные, те, которые оживают помимо воли и вопреки доводам разума.

Меня тянуло к Диего так же сильно, как и пять лет назад. Конечно, было очень легко все списывать на чувства, которые я так и не сумела в себе похоронить – мол, это они толкают меня в объятия Солер. Но я соврала бы, сказав, что дело только в этом.

Тогда, во время моего первого самостоятельного визита в Барселону, я влюбилась в образ, который для меня олицетворял Диего: красивый, самодостаточный мужчина, сдержанный, но невероятно умный, начитанный, целеустремленный. Способный поддержать беседу на любом уровне. Гораздо позже я открыла его для себя как заботливого партнера и мужчину, за которым ты чувствовала себя как за каменной стеной.

Сейчас я влюблялась в поступки нового Диего Солер. В его стойкость перед лицом страшной болезни. В его желании разобраться, а не верить все подряд. В его стремление наверстать упущенное время с сыном.

Да, я влюблялась в Диего-отца, а не Диего-знойного красавчика. И это, без сомнений, были абсолютно новые чувства.

Которые никак не отменяли того факта, что просто держаться за ручки и дарить друг другу поцелуи с объятиями мне было недостаточно.

Особенно когда Диего находился в паре метров от меня.

Впервые за все время пребывания в Испании разум и сердце сходились в мыслях, закидывая меня доводами, почему в моих желаниях нет ничего зазорного.

Мы взрослые люди. Мы не обязаны ни перед кем отчитываться, кому-то что-то объяснять или просить разрешения. Мы объективно можем оценить, когда влечение – это чистая похоть, а когда – внутреннее стремление быть ближе не только физически.

Разумеется, к этому добавлялся и тот факт, что мы все еще женаты, а еще наличие у нас общего ребенка. То есть мы уже спали вместе, и под этим словом подразумевалось вовсе не укрывание одним одеялом.

Объективно, нас тянуло друг к другу. И так же объективно не случится ничего плохого, если мы оба этому влечению поддадимся.

К трем часам ночи согласиться с этим было не сложно. Но вставал другой вопрос: не идти же мне сейчас в спальню Диего с подобными умозаключениями?

Я никогда не была роковой женщиной или коварной соблазнительницей. Я флиртовать-то научилась годам к двадцати, если не позже! И никогда не уговаривала мужчин провести время вместе, всегда получая подобные шаги с их стороны. Поэтому теперь я просто не знала, что должна сказать и сделать, чтобы предложить близость собственному мужу.

Подойти и предложить переспать в открытую? Да я скорее сгорю от стыда!

Надеть самое развратное белье и продемонстрировать его Ди? Боюсь, в моем чемодане нет ничего подходящего под это определение, а в моем сердце – подобной смелости.

Ждать, когда Диего сам решится? Велика вероятность, что мои сомнения к тому моменту сожрут меня изнутри.

Ведь это в моей голове Ди – мой муж, которому я бы хотела хранить верность. Но в его я – почти незнакомка.

Понимая, что пресловутые сомнения выспались, в отличие от меня, я тяжко выдохнула и поднялась на ноги, постаравшись не разбудить сына. К счастью, Алекс всегда радовал меня крепким сном, поэтому даже не вздрогнул, когда я случайно стянула с него часть одеяла. Вернув ее на место, я поцеловала сына в щеку и, накинув халат поверх сорочки, вышла в гостиную часть нашего номера.

Разумеется, никого в ней уже не было. Телевизор был выключен, пульт от него аккуратно лежал на середине журнального столика – в нашем доме Диего оставлял его ровно в том же месте. Из освещения горели только настенные лампы по обе стороны от дивана – мы с Лерой оставляли их в качестве ночника, если ночью Саше вдруг приспичит сходить в туалет. Меня подкупило, что Ди тоже об этом подумал.

Сам Солер, очевидно, уже спал в соседней комнате. Дверь туда была плотно прикрыта, и даже через щелку у пола свет не пробивался, чтобы предположить, будто Ди мучается от бессонницы, как и я.

Глупо было надеяться на иное, но… я почему-то надеялась?

Нельзя было сказать, что я испытала разочарование, но какой-то укол в области сердца ощутила, мысленно сразу же ругая себя за него. Нельзя быть такой наивной, Аня. Нельзя верить собственным мыслям, оторванным от реальности. Нельзя выдавать желаемое за действительное, иначе реальность может очень болезненно ударить по нервам.

И все же меня тянуло – туда, к белоснежной двери, из-за которой не доносилось ни звука. Диего никогда не храпел и даже почти не ворочался во сне, поэтому вряд ли я могла бы услышать что-то подобное. Но все же бесшумно, на одних носочках приблизилась, укладывая ладошку на холодную дверную ручку.

В фильмах в такие моменты к дверному полотну прикладывали пустой стакан – не знаю, насколько это действенный способ подслушивания, я никогда его не использовала, но сейчас огорчилась, что не прихватила с собой ничего.

Ведь тишину нарушало только мое дыхание. И больше ничего.

Настойчивый голос внутри уговаривал войти внутрь. Или хотя бы заглянуть в щелочку, чтобы убедиться – Диего мирно спит, в отличие от меня, чтобы завтра утром проснуться свежим и полным сил, а не полусонным чучелом с синяками под глазами. Это ведь так просто – чуть надавить пальцами и толкнуть дверь вперед: пары сантиметров было бы достаточно.

Это же наш Ди, поддакивал разум окрыленному сердцу.

Но я так и не смогла поддаться этим уговорам.

Я не хотела выглядеть в глазах мужа сталкером, караулящим его во сне. И будить Диего своим визитом не хотела, ведь наутро у Солер наверняка запланировано много дел.