Развод. Предатели (СИ) - Дюжева Маргарита

— Ему, наверное, очень много платили, раз он позволял собой так помыкать.

— Я никогда не был крохобором…

— А я не про тебя, Николай. Я про тех, на кого он на самом деле работал. Уверен, там суммы гораздо больше были и перспективы в разы круче. Потому что согласиться на несколько лет на добровольное рабство у самодура – дорого стоит, — покачал головой Берг, — ладно. Следующий вопрос – ты обнаружил что-то странное в реестре, что-то чего там в принципе не должно было быть, и вместо того, чтобы сразу поднять на ноги всю королевскую конницу и всю королевскую рать, ты донимал звонками своего якобы больного юриста, верил ему на слово, мирился с какими-то ружокопыми бездарями, которых он сам выбирал, потому что… все остальные толковые сотрудники внезапно уволились. Ждал, упуская драгоценное время.

— Затупил, — сознался Ланской, — голова была забита другим, не смог вовремя сориентироваться.

— Пусть так. Следующий вопрос. Перед тем, как заключать якобы выгодную скидку с какими-то проходимцами, ты хоть проверил их?

— Конечно, мы их проверили, — возмутился было Николай, но тут же сник и кисло добавил, — с Борисом. Он лично меня заверил, что они – идеальные вариант, шанс, которого в жизни может больше не предоставиться.

— И тебя не напрягло, когда они начали по мелочам сдвигать баланс?

— Я же говорю, голова была забита другим.

Признаваться с слух в своих косяках и дебилизме было стыдно и гадко, но он сделал это. Потому что поздно было гнуть пальцы и доказывать с пеной у рта, что он самый умный, а все вокруг – придурки.

— И самое интересное. Как ты мог подписать документы, передающие бизнес третьему лицу. Как? Я этого просто понять не могу. Вроде не дурак, читать умеешь… Как?

— Да хрен его знает.

На самом деле Ланской точно знал, когда это произошло. Это случилось в тот самый день, когда пролетел важный контракт и началась бешеная суматоха с документами. Борис по сто раз подходил с исправленными бумагами. Потом исправлял еще раз и еще. Тут закорючка, там лишняя буква, здесь нелепая опечатка. Первые разы Николай вчитывался, а потом, потонув в потоке звонков и проблем, стал просто подмахивать, злясь от того, что вынужден отвлекаться. В один из этих моментов Борис и подсунул ему на подпись совсем не то, что надо. И в суматохе, в непрекращающемся потоке каких-то неотложных, внезапно нарисовавшихся дел, это проскочило без внимания.

Банально до тошноты. Просто как сельского лоха развели. Создали вокруг кипение, бурление, суету, подгадали момент и нагнули по полной.

— Разве так бизнес ведут? Ты вроде серьезный мужик и никогда херней не страдал. А тут просто что не шаг, то провал. Ты же понимаешь, что сам все прощелкал? Сам позволил им обработать себя со всех сторон и загнать в западню.

Ланской надрывно втянул воздух:

— Сам в шоке. Будто помутнение какое-то. Все о чем-то другом думал, и хватку потерял.

Берг нахмурился:

— Ты уже трижды сказал, что голова была забита другим.

— Так и есть. Дома проблем каких-то нелепых было до хрена. С Вероникой разногласия начались. Дети подкидывали трудностей. Ремонт… — он замолк, осознав, как жалко звучал.

Просрать бизнес из-за ремонта? Это даже не позор. Это бред.

А Берг немного помолчал, задумчиво покусывая губы, а потом спросил странное:

— А ты никогда не думал, что эта твоя новая жена появилась как-то уж слишком вовремя?

Ланской уставился на Берга, пытаясь осознать эти слова.

— Да ну, бред какой-то, — тряхнул головой, — мы просто увидели друг друга и тут же увлеклись. Она была яркая, как комета, в глазах призыв.

Николай вспомнил, как впервые встретился с ней на благотворительном вечере. Ника тогда была в черном платье под горло, с закрытыми плечами, но почему-то казалась сексуальнее всех остальных разряженных девиц. В ней была не та сексуальность, которую надо транслировать через декольте и длину подола, а будто шла из глубины. Прицельно била, не оставляя шанса забыть или проигнорировать

— Ты не задавал себе вопрос, а что нашла эта яркая, как ты говоришь, девица в стареющем мужике слегка за полтинник?

Ланской тут же возмущенно надулся:

— В каком месте я стареющий?!

После того памятного случая в мужской раздевалке университета, Ланской очень болезненно относился к разговорам про возраст. Просто красная тряпка для быка. Однако Берга его пыхтение не впечатлило:

— Во всех, Коль. Во всех! Как и все остальные. Можно сколько угодно изображать из себя мачо и быть уверенным, что ты еще ого-го, но законы природы никто не отменял. Или хочешь сказать, что сейчас ты в той же форме, что и двадцать лет назад? Что ничего и нигде не висит, что лужайка на макушке ни капли не поредела, а седой налет на висках – от плохой экологии?

В принципе, все это время Ланской был в этом уверен. Да, добавилось морщин вокруг глаз, но они определенно прибавляли брутальности и мудрости. Да, пресс уже был не такой, чтобы его можно было использовать как доску для стирки белья, но и пивного брюха, болтающегося над ремнем, тоже не было. Подумаешь, косточка на одной ноге стала больше и иногда ныла по вечерам. Что такого?

Словно услышав его мысли, Берг продолжил:

— И, наверняка, у тебя нигде ничего не болит. Сердце не покалывает и пять раз за ночь не встаешь чтобы отлить.

— Не встаю! И с сердцем все в порядке!

— Ну значит с чем-то другим не фонтан.

Сразу вспомнилась изжога, которая в последние дни зверствовала даже если съедал что-то нейтральное.

— Можешь молчать сколько хочешь, но я и по глазам ответ вижу.

— Все у меня нормально, — упрямо повторил Ланской, — гораздо лучше, чем у многих.

— Может быть, не спорю. Но спроси сам себя честно, вот это все сокровище, — Берг обвел его широким жестом, — достаточный повод для того, чтобы молодая, сочная девка потеряла голову от страсти?

— Почему бы и нет! — с вызовом.

— Тогда почему эта же девка понеслась скакать на молодом жеребце, как только предоставилась такая возможность?

Ланской открыл рот, закрыл. Снова открыл, но так ничего сказать и не смог. Не было у него логических объяснений. Вернее были, но такие неуютные, неудобные и как-то слишком сильно бьющие по и без того потрепанному самолюбию.

— Думаешь только из-за денег? — наконец, угрюмо спросил он.

— Знаешь, если просто из-за денег – это не самый плохой вариант в твоем случае. Потому что не ты первый, не ты последний из мужиков, что покупает девичью любовь и обожание за шуршащие бумажки. И живут, и радуются, и еще умудряются детей заводить, а потом, когда старый хрен помирает, безутешная молодая вдова, вытирая зареванные глазки платочком, говорит, что никогда его не забудет, а потом облегченно выдыхает и начинает новую жизнь с кем-то посвежее. Что уж, такова жизнь. Я, может, и сам через годик другой увлекусь двадцатилетней и буду млеть от ее наивной глупости и тугих булок.

— Вероника никогда не была ни наивной, ни тупой.

— Это и настораживает. Как такая «нетупая» взяла и похерила все в один момент. Она ведь могла годами с тобой жить, дергать за краник и доить на все свои хотелки, а она взяла и вот так резко все обломала.

— Потому что дура.

— А может, потому что больше не было смысла притворяться? Папочка просрал бизнес и неизвестно сможет ли отбить его обратно. Денежный поток скоро иссякнет, так с какой стати тратить свое время?

— Откуда бы она только узнала про фирму? Я никому не говорил.

— А вот это хороший вопрос. Советую поразмышлять над ним на досуге.

— Давай без загадок. Если есть что сказать – просто скажи.

Берг задумчиво покрутил в руках полупустой стакан.

— Что, если Вероника появился в твоей жизни не просто так? Что если ее задачей было не обеспечивать тебе надежный тыл, а наоборот оттягивала на себя внимание, отвлекая от других вещей?

— Бред!

— Бред? Я все понимаю, красивая картинка, бурные ночи, но что-то еще общее у вас было? Вспомни, как с Веркой жил. Ты мог ввязаться в любую битву, потому что твердо знал – тылы прикрыты, враг не пройдет. А тут? Что выиграл ты от этого брака?