Прошло так много времени с тех пор, как у меня хватало сил хотя бы подумать о мужчине, не говоря уже о том, чтобы довести себя до оргазма, представляя кого-нибудь. И вот я лежу, все быстрее и быстрее лаская себя, пока не запрокидываю голову на подушку, шепча его имя.
Потом, когда я лежу в тишине, на меня наваливается невыносимая грусть. Как я вообще могла позволить себе такое?
Тут же я ощущаю вину. Вину за то, что чувствую, что желаю, что живу.
Закрываю глаза и пытаюсь забыться во сне. Но я знаю, что только обманываю себя. Есть только одно лицо, которое я всегда вижу во сне.
Приближаясь, он буквально пожирает меня взглядом. Сначала его глаза скользят по моему лицу, оценивая макияж, который я так долго делала, потом опускаются к вырезу моего летнего платья, затем – к моим загорелым ногам и, наконец, останавливаются на моих босых ступнях, прежде чем вновь вернуться к лицу.
– Вау! Ты выглядишь потрясающе! – говорит он.
Не могу удержаться от улыбки: после такого приветствия я чувствую себя даже более желанной, чем несколько часов назад, когда заставила себя кончить.
– Спасибо.
Он улыбается в ответ.
– Я знал, что у тебя красивая улыбка.
Я чувствую, как медленно краснею. Я собиралась уже отменить встречу и спрятаться ото всех. Но его действия и слова все больше убеждают меня, что я правильно поступила, решив поужинать с ним.
Кивает на мои туфли, лежащие тут же на песке.
– Давай мне.
– Не надо, у тебя свои есть. Но спасибо, что спросил.
За последние двадцать четыре часа я точно поняла, что Себастьян Бриггз – настоящий рыцарь. Тот, кто открывает всем двери, кто всегда заботится о других. Еще он очень общительный и способен поддержать беседу с кем угодно. И он никогда не сдается.
Ладно, может быть, я узнала о нем гораздо больше, чем мне казалось. И, похоже, совсем скоро я узнаю что-то еще. Его бросили у алтаря? Не могу даже представить, как это больно. Хотя он говорил, что это случилось девять месяцев назад. Интересно, почему ему понадобилось столько времени, чтобы отправиться в этот так называемый медовый месяц?
Еще любопытно, ждет ли он, что я расскажу свою историю. Нет. Ни за что. Все, кто знают мою историю, – те, кто прошел через это вместе со мной. Мне все еще тяжело даже думать об этом, не то что говорить вслух.
Потому что я думаю. Я все еще думаю об этом. Каждую проклятую секунду каждого проклятого дня.
Но затем я снова смотрю на Басса и вдруг осознаю, что, пока мы катались на тюбингах в том темном туннеле, я вообще не думала о плохом. Так же как тогда на пляже, когда я слушала, как он играет на гитаре.
Так что нет. Я не буду рассказывать ему ни о чем. Но я буду с ним и попытатюсь забыть прошлое. Не все, конечно. Там все же было столько прекрасных дней и воспоминаний. Так что только плохое. То, что разрывает мое сердце на куски.
– Отличный день, – говорит он, пока мы медленно идем к ресторану.
– На Кауаи всегда отлично. Не было ни одного плохого дня с тех пор, как я приехала.
– Мне казалось, Дастин, тот пилот, сказал, что на этом острове бывает больше дождей, чем где угодно в США.
– Ну да. Просто не всегда именно на побережье. Иногда дождь идет всего минут десять-пятнадцать, и потом снова становится солнечно. Больше всего дождей в горах. Кстати, прошлой весной тут было столько осадков, что пришлось перекрыть половину движения на острове. Тут же только одна дорога, и она идет примерно через три четверти Кауаи. Но хорошо, что она опять открыта. Может быть, я как-нибудь съезжу на северную сторону острова.
– Кажется, ты много всего знаешь об этом месте.
– Так и есть.
– Изучала перед тем, как приехать сюда?
– Вроде того.
Я чувствую его взгляд, пока мы идем.
– Ты ничего не желаешь рассказывать, да, Айви Грин?
Мне хочется улыбаться, когда он называет меня полным именем. Но я сдерживаю улыбку.
– Ой, смотри! – Я вижу впереди знакомое лицо. – Хочу тебя кое с кем познакомить.
Я знакомлю Басса с Эрмой и прошу ее рассказать ему о тюленях-монахах, которые приплывают на солнечные ванны на нашем пляже.
– Так жалко, что ты не успел их увидеть, – говорю я, когда мы, попрощавшись с Эрмой, продолжаем путь.
– Может, завтра придем пораньше и попробуем их застать?
От мысли о том, чтобы провести с ним больше времени, у меня что-то сжимается внутри.
– Думаю, можно попробовать.
– Смотри, как волны разбиваются о скалы! – Басс достает из кармана телефон.
Потом он притягивает меня к себе и разворачивает нас обоих спиной к скале. Держа телефон на вытянутой руке, Басс делает пару снимков. Потом просматривает их, явно недовольный результатом.
– Подожди. – Он что-то настраивает в телефоне, ожидая новую волну. – Жди… Готова? Давай!
Потом мы кружимся, и он делает несколько фото, пока волна разбивается о скалу за нашими спинами.
Он сразу показывает фото мне, и я смотрю на него гораздо дольше, чем обычно смотрят на селфи. И смотрю потому, что вижу то, чего я ожидала меньше всего.
Я улыбаюсь.
– Скинешь мне? Моя семья будет в восторге.
Я думаю, что если они увидят фотографию, на которой я улыбаюсь рядом с мужчиной, то хотя бы на время успокоятся и отстанут от меня. Я так устала от ежедневных сообщений и звонков! Клянусь, или Холли, или Альдер, или кто-то из наших родителей всегда либо пишет, либо звонит мне. Они называют это моральной поддержкой. Я называю это «самоубийство в прямом эфире».
– Конечно. Дай мне свой номер. – Он легонько толкает меня локтем. – Но предупреждаю сразу. Как только он окажется у меня, я могу начать приглашать тебя на свидания каждый день. Ну в очаровательной и совсем не маньячной манере.
Я смеюсь. Как же хорошо смеяться! И я даю ему свой номер, потому что вдруг понимаю, что хочу видеть его каждый день и каждую ночь. Потому что он помогает мне заглушить боль лучше, чем алкоголь. Мне ли не знать? Я попробовала все варианты за последние шесть месяцев.
– Вот, держи. – Он посылает мне фото. – Пенни с ума сойдет, когда это увидит. Она выпрашивает твою фотку с тех пор, как мы поговорили по телефону.
Он показывает на ресторан, виднеющийся за деревьями:
– Вот мы и пришли.
Мы заходим, и нас сразу сажают за столик у окон с видом на теннисные корты и океан за ними.
– Тут во всех ресторанах так? – спрашиваю я. – Ну, открытые окна, красивые виды.
Он пожимает плечами.
– Не знаю. Давай посмотрим сами. Например, завтра вечером ты выберешь, куда мы пойдем.
– Да ладно, – ухмыляюсь я.
– Ага. – Он машет телефоном в воздухе. – Ты же дала мне свой номер. Теперь тебе придется сказать мне «да», иначе я тебя все равно достану.
– Но только «в очаровательной и совсем не маньячной манере», правильно? – шучу я.
К нам подходит официантка, и мы заказываем коктейли. Потом Басс показывает мне сообщение на своем телефоне.
Басс недолго роется в своем телефоне и показывает мне фото:
– Теперь она знает, как ты выглядишь. Будет честно, если ты будешь знать, как выглядит она.
Она действительно красива, примерно моего возраста, стройная, с темными волосами. И на фото она стоит рядом с очень привлекательным мужчиной. Я думаю, это и есть ее жених.
– Она сказала, что ее зовут Аспен. Но ты зовешь ее Пенни?
– Ага. Мы познакомились, когда оба только поступили в Джульярд.
Я приподнимаю бровь.
– Ты учился в Джульярде? Но ты же пожарный?
– Учился, но бросил Джульярд в начале третьего курса. Сразу выучился на медицинского техника, потом на парамедика и, наконец, окончил академию пожарных.
