Сладкое господство (ЛП) - Райт Кения

Это, блять, будет весело.

Я оглядел остальных за судейским столом.

Справа от Чена сидела Хлоя и болтала без остановки с тетей Сьюзи. Я понятия не имел, о чем именно они говорили, но с того момента, как мы уселись, они не заткнулись ни на секунду. И каждые пару минут раздавался их громкий, раскатистый смех, от которого мне начинало хотеться влезть в разговор и выяснить, что за тема их так развеселила.

Но, что куда важнее, и что меня действительно удивило, так это то, что на Хлое теперь было сверкающее голубое платье и диадема, почти в точности такие же, как на тете Сьюзи.

Ну… теперь они, похоже, лучшие подружки. И одна из сестер Моник уже в голубом задолго до конца вечера. Я считаю, это победа.

Тетя Сьюзи щелкнула пальцами и закричала:

– Вот это да, королева!

Что? Почему она вообще это сказала?

Хлоя засмеялась, ее лицо засияло от радости, и она стала жестикулировать еще энергичнее, рассказывая какую-то историю, от которой тетя Сьюзи просто не могла оторваться. Глаза у нее были распахнуты, а на лице сияла широкая, восторженная улыбка.

Вот теперь все идеально.

А в самом конце стола тусовались Дима, Роуз и Барбара Уискерс.

Мы добавили Диму и Роуз в жюри последними, в основном потому, что Бэнкс настаивал: мол, они, возможно, единственные за этим столом, кто способен судить по-настоящему беспристрастно.

А Тин-Тин напрочь отказалась участвовать в оценке. Она хотела сидеть в своей комнате и собирать головоломку.

Я сразу понял, что Моник хотелось, чтобы сестра провела время на готовке, но она уступила.

Следом тетя Мин оставила с Тин-Тин пятерых своих самых проверенных телохранительниц.

Как бы там ни было, я не мог отвести глаз от наших новых судей – Димы и Роуз. И, признаться, вместе они выглядели поразительно: счастливые, светящиеся, будто полностью растворились в своем собственном мире.

Хммм.

Дима наклонился к ней и что-то прошептал, и Роуз засмеялась.

А потом, совершенно не заботясь о том, кто на них смотрит, он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал.

Я моргнул.

Это был нежный, неторопливый поцелуй, из тех, после которых сразу становится понятно, насколько он ее любит.

Ого. Дима влюбился? Дима?

У меня сжалось сердце, когда я осознал, что Ромео и Шанель никогда этого не увидят.

А Роуз, в ответ на поцелуй, мягко прижалась к нему и положила ладонь ему на грудь.

Похоже, эта журналистка и правда начинает к нему тянуться. Пожалуй... все может оказаться куда серьезнее, чем я думал. Интересно, он женится на ней?

Я опустил взгляд на Барбару Уискерс и улыбнулся.

Она развалилась на столе так, будто именно она здесь была главным судьей. У нее даже была собственная маленькая тарелочка прямо перед носом. Было очевидно, что Дима заранее все продумал и собирался угощать ее блюдами наравне с остальными, как будто вся эта дегустация устраивалась в том числе и ради ее удовольствия.

Дима… с девушкой и с кошкой. Кажется, теперь вообще все возможно.

До сих пор пребывая в легком шоке, я уставился на Барбару Уискерс. Кошка выглядела абсолютно спокойной. Глаза у нее были полуопущены, хотя по ней сразу было видно, что она остается начеку. Хвост медленно поднимался вверх, а потом так же лениво опускался обратно на стол.

Чен глубоко, спокойно выдохнул.

Я перевел на него взгляд.

Он откинулся на спинку стула и с глуповатой улыбкой на лице протянул:

– Такой прекрасный день. Правда ведь, кузен?

Я прищурился:

– Ага, правда.

– Посмотри на небо.

– Что?

– Посмотри на это потрясающее небо над нами.

– Эм... – Я поднял взгляд. – Ладно.

– Это небо создал Бог.

Я сдержал смех.

Точно. Он под кайфом.

Чен поднял палец к небу, будто я, блять, его не вижу:

– Красивое небо. Оно и правда красивое.

Я сдержал смешок и кивнул:

– Согласен, Чен.

– Мы слишком редко смотрим на небо.

– Это правда. – Я подал сигнал официантке.

Когда она поспешила к судейскому столу, я указал на Чена и, понизив голос, сказал:

– Принеси ему большой стакан воды и тарелку еды.

– Да, Хозяин Горы. – Она ушла.

Чен продолжал смотреть на облака. Я даже сомневался, понял ли он, что официантка вообще подходила. Он снова глубоко вздохнул:

– Сегодня я напишу стихотворение о небе. Думаю, я назову его…

Я наблюдал за ним:

– Да?

– Думаю, я назову его…

Я приподнял брови.

– «Небо». Вот так и назову.

Я усмехнулся:

– Очень оригинально.

– Я тоже так подумал. – Чен провел руками по лицу. – У меня какое-то странное чувство… но, наверное, это день такой… или небо… или этот чертов пикник. Они будто успокаивают меня.

Ага. Его накрыло.

Я похлопал его по спине:

– Не парься. Просто сиди, отдыхай и смотри на небо.

– Ты уверен? – Чен повернулся ко мне, странно склонив голову набок, так что очки почти соскользнули с носа. – Я тебе не нужен?

– Нет, не нужен. Отдыхай.

– Отдохнуть… – Чен задумался, а потом издал дурашливый смешок, такой же, каким он смеялся в детстве. – Пожалуй, я и правда могу отдохнуть. Это же просто пикник. Тебе не нужен сейчас зам Хозяина.

– Именно.

– Или, может, правильнее будет сказать… выполнять обязанности зама?

– Я… эм… понял, к чему ты клонишь.

– Выполняние замских функций… Это вообще глагол? Ты же не просишь меня сегодня выполнять обязанности зама. Нет, звучит как полная хрень.

– Забей на глагол. Лучше вернись к стихотворению про небо.

– Точно. – Чен снова дурашливо хихикнул. – Я очень даже хочу сегодня его написать.

– Так пиши.

– Ты уверен? – снова переспросил он и уставился в небо.

– Абсолютно.

– Привет, Небо.

Я моргнул.

– Привет, Небо. – Чен снова засмеялся. – Это же рифма… может, так и начать стихотворение… «Привет, Небо».

Он замолк, и по нему было видно, как он становится еще спокойнее. Голова откинулась назад, очки соскользнули полностью, а взгляд уставился в безоблачную голубую высь над нами.

Официантка принесла воду и еду, но Чен даже не обратил внимания, он был полностью загипнотизирован небом.

Моник наклонилась ко мне:

– С Ченом все в порядке?

– Похоже, Дак раздобыл у твоей сестры какие-то мармеладки…

– Только не Джо. Скажи, что не Джо.

– Джо.

Моник прикрыла рот рукой:

– Он вообще в курсе, что это не просто мармеладки?

– Нет. – Я покачал головой и прошептал: – И не говори ему. Он терпеть не может быть под кайфом, и как только Чен осознает, что его накрыло, он превращается в психа из дурки, начинает метаться, орать, устраивать панику. Зрелище так себе.

– Ну да, нам это точно ни к чему. – Моник засмеялась, а Чен тем временем ткнул в небо и начал что-то бормотать себе под нос. – Но пока он там в астрале, я, блять, тоже хочу мармеладку от Джо. Я не знала, что у нее они есть.

Я кивнул:

– Мне тоже возьми. Нам всем сегодня не помешает расслабиться.

Моник повернулась к сестре и начала что-то ей шептать.

Джо громко расхохоталась, глянула на Чена, потом снова заржала:

– Эй, не гони на меня. Я сказала Гусю, чтобы он взял только половинку, блин.

Моник шлепнула ее по руке:

– Его зовут Дак, а не Гусь.

– Но и утка, и гусь – это же птицы.

– Девочка, давай мне две мармеладки. Одну для меня, одну для Лэя.

– Не-а, сестренка. Я тебе говорю, тебе хватит и половинки. Они адски сильные. Раздели одну с Лэем.

– Отлично.

Наверное, Джо уже передала ей мармеладку, потому что минуту спустя Моник положила мне в ладонь половинку ярко-зеленой мармеладки. И в этот момент я перестал чувствовать себя Хозяином Горы. Я больше ощущал себя школьником, который вытворяет какую-то мелкую пакость и при этом кайфует по полной.

Боже… это барбекю было охуенной идеей.

Я закинул мармеладку в рот, и вкус мгновенно взорвал рецепторы сладким, фруктовым кайфом.