Другой брат (ЛП) - Пейдж Тирни

— Я тоже тебя люблю. Безумно.

Я крепко обнимаю её, вдыхая её аромат, ощущая, как её сердце бьётся в унисон с моим. Этот момент уже выжжен в моей памяти, момент, который я буду прокручивать в голове снова и снова. Я абсолютно уверен в этой женщине, в нас. Я чувствую это глубоко внутри, до самого мозга костей.

Глава 47

ЭйприлТри месяца спустя …

Бэзил издаёт длинный, жалобный вой на заднем сиденье, и я оборачиваюсь, протягивая руку, чтобы успокоить его. Засовываю пальцы в переноску, почесывая его подбородок через решётку.

— Всё в порядке, дружок. Мы почти приехали, — успокаиваю я его.

Он смотрит на меня своими огромными, трогательными глазами и стучит хвостом по пластиковым стенкам своей клетки.

— Что это за жуткий запах? — спрашивает Джеймс, ведя машину одной рукой и прикрывая нос другой.

— О нет. — Я прищуриваюсь, пытаясь заглянуть в переноску Бэзила. — Кажется, он… сделал свои дела.

Джеймс стонет, его глаза сужаются, пока он смотрит в зеркало заднего вида.

— Я клянусь, у этого кота серьёзные проблемы с туалетом.

— Он чувствительный, — говорю я, защищая честь Бэзила.

Я поворачиваюсь в кресле, смеясь, пока Джеймс, задыхаясь, опускает окно.

— На улице же холодина, Джеймс! Не открывай окно!

Сейчас мы направляемся к дому Кэролайн и Питера в Тотоне, чтобы провести с ними Рождество. Мы решили приехать накануне, чтобы встретить Рождество вместе, вместо того чтобы провести большую часть праздника в ужасных пробках. Кэролайн просто обожает Бэзила, так что я не могу дождаться их встречи. Он часто оставался у неё с Питером, когда мы с Лукасом уезжали в отпуск. Говоря о Лукасе, я почти уверена, что он тоже будет там.

Как бы неловко это ни было, пора взглянуть правде в глаза и разобраться со всем разом. Мы с Джеймсом любим друг друга, и мы вместе. Это не изменится, и Лукасу придётся с этим смириться. Он сам сделал свой выбор, а теперь ему придётся жить с последствиями.

Он один.

В доме родителей.

На Рождество.

— Но это ужасно воняет! — парирует Джеймс.

— Мы почти приехали. Всё скоро закончится, — говорю я.

После секундного молчания мы начинаем смеяться. Джеймс смеётся так сильно, что чуть не сворачивает машину с дороги. Я натягиваю рукав свитера на руку и прикрываю нос, вдыхая сладкий аромат своих духов, оставшийся на ткани.

После получаса в атмосфере вони мы наконец прибываем.

Фонарики украшают подоконники, а огромные леденцы торчат из клумб, придавая дому тёплый и праздничный вид. Джеймс останавливает машину у тротуара, и мы оба поспешно расстёгиваем ремни, жаждя выбраться из машины. Я открываю дверь и глубоко вдыхаю свежий, морозный зимний воздух.

Джеймс обходит машину, открывает заднюю дверь и осторожно поднимает переноску с Бэзилом. Подняв её на уровень глаз, он качает головой, усмехаясь.

— Грязный маленький ублюдок, — говорит он, а Бэзил тихо мяукает в ответ.

Входная дверь распахивается, и Кэролайн выбегает, раскинув руки. Я сияю, не в силах сдержать своего восторга.

— Кэролайн!

— С Рождеством, дорогая! — восклицает она, заключая меня в свои крепкие объятия.

— С Рождеством, — отвечаю я, обнимая её в ответ, прежде чем отойти. Джеймс направляется к ней, слегка наклоняясь, чтобы поцеловать её, пока она тянется за переноской с Бэзилом. В воздухе распространяется резкий неприятный запах, заставляя нас всех остановиться.

— Ох! — восклицает Кэролайн, морща нос и маша рукой перед лицом. — Что это за ужасный запах?

Я хихикаю, бросив взгляд на Джеймса.

— Бэзил нагадил в переноске.

Кэролайн цокает языком, глядя вниз на виноватую мордашку Бэзила.

— Тебе просто повезло, что ты такой милый! — укоряет она, прежде чем, прихрамывая, вернуться в дом.

Мы следуем за ней внутрь, где нас сразу окутывает уютное тепло. Воздух пропитан ароматами запечённой курицы, картофеля и имбирного печенья, создавая по-настоящему праздничную атмосферу.

Снимая пальто, я слышу тяжёлые шаги на лестнице. Мы остаёмся здесь на три ночи, прежде чем вернёмся домой, и я мысленно скрещиваю пальцы, надеясь на чудо. Повесив пальто, я оборачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с Лукасом. Мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть на него. На мгновение по его лицу пробегает тень боли, но она тут же сменяется равнодушием.

Глубоко вздохнув, я решаю поступить по-взрослому и делаю шаг вперёд, раскрывая объятия. Меня трясёт от нервов; наша последняя встреча была далека от мирной, и я не могу отрицать, что вид Лукасa в этом доме немного напрягает меня.

— Привет, Лукас. Счастливого Рождества, — говорю я.

Он колеблется на мгновение, а затем делает шаг вперёд, обнимая меня. Я улавливаю знакомый аромат цитруса и перца. Это вызывает у меня чувство ностальгии. На мгновение кажется, будто я вернулась в другое время.

Его запах и объятия всё ещё в какой-то степени успокаивают, как старая песня, которая пробуждает воспоминания о времени, когда всё было наполнено счастьем и любовью. Это часть меня, которая никогда полностью не исчезнет. Я могу иногда возвращаться к этим воспоминаниям, но они никогда не будут ощущаться так же, как в первый раз.

— С Рождеством, Эйприл, — спокойно отвечает он.

Но я знаю Лукаса достаточно хорошо, чтобы уловить нотку грусти и, возможно… смирения?

Позади нас раздаётся прочищение горла, и я резко поворачиваюсь на каблуках, чтобы увидеть Джеймса, стоящего неподалёку. Я замираю, будто вкопанная, мои глаза мечутся между двумя братьями. Первым двигается Джеймс, тяжело выдыхая, прежде чем сделать шаг вперёд и протянуть руку. Я наблюдаю, как челюсть Лукаса напрягается, мимолётное неразборчивое выражение пробегает по его лицу, прежде чем он слегка кивает и пожимает руку.

— Лукас, — говорит Джеймс сдержанно и серьёзно.

— Джеймс, — так же натянуто отвечает Лукас.

И всё.

Джеймс кладёт руку мне на поясницу, словно утверждая своё присутствие, и ведёт меня на кухню, где Кэролайн хлопочет над подливой, а Питер режет курицу.

Кухня занимает всю заднюю часть дома. Она переходит в уютную застеклённую комнату с дубовым обеденным столом, расположенным рядом с большими французскими дверями. Двери выходят в сад, наполняя помещение естественным светом. Сама кухня излучает очарование 90-х годов с её тёмными деревянными шкафчиками и кремовыми ламинированными столешницами. Она выглядит немного устаревшей, но очень уютной и гостеприимной — точь-в-точь как Кэролайн и Питер.

Столешница на кухне буквально ломится от великолепных угощений: хрустящий картофель, запечённый в утиным жире, кремовая запеканка из брокколи и цветной капусты, идеально золотистые домашние йоркширские пудинги. Рядом стоит блюдо с запечённой морковью, посыпанной свежей кинзой, изюмом и кусочками козьего сыра, а также богатая каштановая начинка, наполняющая воздух ореховым ароматом.

— Всё выглядит просто великолепно, Кэролайн. Может, я чем-нибудь помогу? — предлагаю я, с трудом сдерживая слюну, навевающуюся при виде всего этого.

Она машет полотенцем в воздухе, отмахиваясь.

— Ох, нет, дорогая. Мы уже почти закончили. Садитесь за стол, устраивайтесь поудобнее. Вы ведь так долго ехали. А Питер нальет вам что-нибудь выпить.

Я наблюдаю, как Питер подходит к небольшой стойке для вина у холодильника и вытаскивает бутылку без этикетки. Обернувшись к нам с улыбкой, он протягивает её.

— Я сделал немного Мурведра. Кто-нибудь из вас хочет бокал?

— Да, пожалуйста, — одновременно отвечаем мы с Джеймсом.

Джеймс обнимает меня за плечи, прижимая к себе.

Я смотрю в окно и замечаю переноску Бэзила — её, к счастью, оставили снаружи и самого Бэзила, который вовсю осваивается в саду. Он обнюхивает растения, затем валится на бок и кувыркается в клумбе.

Мимо скользит Лукас, направляясь прямо к Бэзилу. На моём лице расползается мягкая улыбка, пока я наблюдаю за их маленьким обменом нежностями. Бэзил перекатывается на свои пухлые лапы и бодро бежит к протянутой руке Лукаса, ласково трётся о неё. Мне приятно, что у них будет возможность видеться, ведь я знаю, как сильно Лукас любил Бэзила.