Разрушенная (ЛП) - Бишоп Энн

Слезы заливают глаза Ателии, но она делает то, что я говорю. Я вставляю кляп ей в зубы и застегиваю ремни за головой. В её глазах горит унижение, и это именно то, чего я добивался.

В глубине души я знаю, что она тоже этого хочет. Она получает от этого удовольствие, даже если в данный момент ей нравится притворяться, что она это ненавидит.

— Так-то лучше, — говорю я, откидываясь назад. — Теперь мне нужно только намочить тебя и подготовить к хорошему, жесткому траху.

Она хнычет, отворачивая голову от меня и потирая бёдра.

— О? Я трахал тебя в рот, маленькая шлюшка, и ты уже намочила свои трусики?

В ответ она умудряется ударить меня коленом в спину, но это почти не больно.

— Давай узнаем, а? — сползая, я полностью сдергиваю с неё одеяла.

Она совершенно голая, сжимает бёдра и смотрит на меня сверху вниз. С её вынужденно открытого рта по бокам стекает слюна.

Ухмыляясь, я раздвигаю её ноги и крепко держу их, пока она пытается брыкаться.

— Тебе придется постараться. Или я могу связать тебя, если ты не будешь себя хорошо вести.

Ателия неистово трясет головой и дергает за наручники на запястьях. Она пытается что-то сказать, и я уверен, что это «нет».

— Тогда перестань, блядь, двигаться, — шлепаю её по бедру, от чего она подпрыгивает.

Хныча, Ателия оседает на постель. Я раздвигаю её ноги и пролезаю между ними. Даже при слабом освещении я вижу, как она возбуждена. Я провожу пальцем по её желанию, покрывая его.

— Чувствуешь, какая ты мокрая? — спрашиваю я, двигаясь вверх по её телу, пока моя маска не оказывается прямо у её лица. — Знаешь, какой это тебя делает?

Она качает головой, пытаясь вывернуться из-под меня.

Я просовываю палец в её открытый рот и провожу пальцем по её языку, заставляя её почувствовать вкус собственного проклятия.

— Это делает тебя жалкой.

Ателия всхлипывает и снова качает головой. Её слезы приносят мне только больше удовольствия.

— Ты не можешь этого отрицать, шлюха. С тебя капает и ты пропитываешь мои простыни. Ты больная, блядь, сучка.

Она снова дергает за наручники, и я тянусь вверх и отстегиваю их друг от друга. Но ненадолго — я переворачиваю её на живот и соединяю наручники за спиной. Мне приходится снова раздвигать её ноги, и я подкладываю подушку под её бёдра, чтобы обеспечить лучший доступ.

Ателия поворачивает голову в одну сторону, чтобы можно было дышать. Часть её волос прилипла к лицу, попав в слюни и слезы, покрывающие её щеки. Она именно такая, как мне нравится, — плачущая, взбешённая и чертовски беспорядочная. Единственное, что могло бы сделать её лучше, — это если бы она была накрашена, чтобы я мог всё испортить.

Я легонько провожу пальцем по позвоночнику Ателии. Она вздрагивает и выгибает спину.

— Тебе нравится? — дразню я. — Хочешь ещё?

Она качает головой и пытается сомкнуть ноги, но её бёдра упираются в мои колени, которые держат её открытой для меня.

— Может, мне стоит трахнуть эту твою идеальную попку? — шлепаю её по одной из ягодиц так сильно, что она вскрикивает. Когда она пытается перевернуться на спину, чтобы преградить мне доступ, я хватаю её за бёдра и прижимаю к себе. — Нет? Тогда будь умницей, и я не буду трахать твою задницу.

Пока.

Ателия фыркает, но когда я сжимаю её попку в том месте, где отшлепал её, она стонет. Я делаю это снова, когда занимаю позицию и едва заметно вхожу в её киску. На этот раз она напрягается, стонет и качает головой.

— Просто не можешь определиться, да?

Я вхожу в неё одним сильным, глубоким толчком. Она кричит и бьёт ногами, но ничего не может сделать. Я слишком силен, а со скованными за спиной руками она беспомощна.

— Если ты не хотела, чтобы я использовал эту киску по назначению, то тебе не следовало засыпать в моей постели без одежды.

Её всхлип настолько громкий, что эхом отражается от потолка. Я хватаю её за волосы и вжимаю лицом в матрас. В таком состоянии она не сможет легко дышать, но именно этого я и хочу. Моей маленькой шлюшке нужно напоминание о том, что я могу делать с её телом всё, что захочу, и у неё нет другого выбора, кроме как принять это.

Держа её так, я вхожу в неё. Ателия крепко сжимает мой член, а её крики перерастают в сладострастные стоны. Но это длится недолго. В конце концов, она понимает, что ей не хватает воздуха, и снова начинает бороться. Она извивается подо мной, и её тщетные попытки освободиться только заставляют меня сильнее вбиваться в неё.

— Вот так, — простонал я. — Борись со мной всеми силами. Этого никогда не будет достаточно.

Её хныканье переходит в панику, а движения становятся всё более дикими. Она сходит с ума и, вероятно, думает, не совершила ли она ошибку, доверившись мне таким образом. Я удерживаю её ещё несколько секунд, а затем дергаю за голову.

Когда Ателия задыхается, я отпускаю её волосы, чтобы провести рукой по её горлу. Я не сжимаю руку — ей нужно прийти в себя после столь долгого прекращения подачи кислорода, — но держу её крепко.

— Я собираюсь наполнить твою маленькую тугую киску спермой, и она будет вытекать из тебя, пока я держу тебя в постели рядом со мной всю ночь.

Из-за кляпа она не может ничего ответить, поэтому просто качает головой и стонет. Боже, мы так далеко зашли, а она всё ещё пытается бороться.

Мне это нравится.

— Сопротивляйся сколько хочешь, душа моя, но ты моя, — вонзаюсь в неё сильнее, чувствуя приближение оргазма. — И я буду иметь тебя, когда захочу и как захочу.

Наконец Ателия со всхлипом опускается на матрас, сдаваясь на милость судьбы. Наблюдая за этим — за тем, как она сдается после столь упорной борьбы, — я погружаюсь в один из лучших оргазмов в своей жизни. Я кончаю так сильно, что у меня портится зрение, и я едва слышно выкрикиваю её имя.

Закончив, я медленно выхожу из неё. Мои руки дрожат, и меня одолевает желание поцеловать её.

Я бросаю маску на пол, а затем расстегиваю кляп Ателии. Не утруждая себя наручниками, я заставляю её лечь на спину. Слюни покрывают её губы, и я вытираю их простыней, а затем прижимаюсь к её губам.

— Уэс, — стонет она, словно жаждала именно этого момента с тех пор, как мы начали.

— Блядь, Ателия.

Я целую её снова, снова, снова. Я просто не могу насытиться.

Ателия прижимается ко мне. Её тело такое теплое, такое идеальное на фоне моего. Я переворачиваю нас так, что она оказывается сверху и лежит на мне, и хватаюсь за её талию.

Хныча, Ателия начинает тереться о мой размягченный член. Он слишком чувствителен, поэтому я крепче сжимаю её бёдра, пока она не останавливается.

— Пожалуйста, — простонала она.

Я ухмыляюсь.

— О, а ты думала, что кончишь? Глупая девчонка.

— Ч-что?

— Твое тело должно быть использовано, а не ублажено, — тянусь к ней сзади и расстегиваю наручники. — А теперь иди и приведи себя в порядок — и даже не думай о том, чтобы кончить в ванной. Если через три минуты ты не выйдешь оттуда, я буду шлепать тебя по заднице, пока ты не начнешь плакать и кричать, чтобы я остановился.

— Ты что, блядь, издеваешься? — прорычала она.

Я бросаю взгляд на часы на тумбочке.

— Обратный отсчет начинается.

Расширив глаза, Ателия спрыгивает с кровати и бросается в ванную. Я улыбаюсь, наблюдая, как она исчезает, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Пока она приводит себя в порядок, я меняю постельное белье. На меня наваливается чувство спокойствия. Вот уже несколько недель я не могу перестать думать о том, что Ателия может быть такой. Может, сейчас она и злится на меня, но завтра будет благодарить. Нельзя получать удовольствие от того, что тебя используют, и каждый раз ожидать оргазма.

Через минуту или две Ателия выходит из ванной. Она хмурится, но когда я нежно целую её в лоб, она смягчается.

— Ложись в постель, Ателия.

Она дуется.

— Ты действительно собираешься оставить меня в таком состоянии?

— Да, и ты будешь слушаться меня, как хорошая девочка.