Другой брат (ЛП) - Пейдж Тирни

Продюсерская компания забронировала бизнес-класс. Обычно я привык сгибаться в три погибели в тесных креслах и терпеть плач детей, но этот перелёт после месяцев гастролей был настоящим блаженством. Откинувшись назад, я наслаждался фильмом и перекусывал всем, что предлагали.

— Никогда не летала бизнес-классом, — говорит она.

— Ну, когда отправимся в отпуск, я позабочусь, чтобы мы летели бизнес-классом.

Её улыбка озаряет всё вокруг, а сама она подскакивает на месте от восторга.

— Правда?!

— Конечно, — говорю я, кладя руку ей на бедро и нежно сжимая.

Чёрт, как же я скучал по ней. По её прекрасному разуму, по её красивому телу. После семи месяцев телефонного секса и мастурбации я больше никогда не хочу этим заниматься в одиночестве.

— Это так круто! — Она хитро двигает бровями. — Ну что, рассказывай. Как это ощущается?

Я опускаю взгляд на свою руку, которая постепенно ползёт выше по её бедру.

— Всё так же хорошо, как я помню, — отвечаю я.

Она смеётся и шутливо отталкивает мою руку.

— Я про то, каково это – подписать контракт. У вас теперь контракт с лейблом!

Это правда. До сих пор не верится. Через четыре месяца после начала тура менеджер Bound to Oblivion предложил включить нас в их портфолио. Конечно, ответ был очевидным – да. Вскоре после того, как мы вошли в их управление, Star Records, крупнейший рок-лейбл в Великобритании, связались с нами после одного из шоу и захотели подписать контракт. У нас восемь недель отдыха, прежде чем мы начнём записывать дебютный альбом.

Я настроен баловать её до безумия. Я уже купил маме новую машину. Это такое счастье – наконец-то иметь возможность обеспечивать двух самых важных женщин в моей жизни.

Оставшуюся дорогу домой мы обсуждаем города, которые посетили за время тура, и толпы людей, перед которыми выступали. Эйприл рассказывает мне о всём, что происходило дома. Мама и папа часто навещали её, и им это очень нравилось. Я периодически созванивался с родителями, пока был в разъездах, и они были безумно рады тому, что Эйприл снова в их жизни. Она как луч солнца, освещающий всё вокруг. Её счастье и радость заразительны.

Она проводила много времени с Джеммой, Анной и Мейсоном, а её керамика занимала всё её свободное время. Она невероятно талантлива, и я так горжусь ею. Я в восторге от того, что она делает, и уверен, её магазин станет успешным. Теперь, когда у нас есть возможность, чтобы она могла оставить свою работу личного ассистента, я с нетерпением жду момента, когда она полностью посвятит себя своему делу.

Мы подъезжаем к обочине у таунхауса Эйприл. Вернее, у нашего таунхауса. Это ещё надо будет осознать. Я так рад, что мы решили жить вместе. Это всегда казалось логичным — перестать мотаться туда-сюда с чемоданами, когда можно просто разделить один дом. Она — моя. Я знаю это. Поэтому, когда она предложила, я согласился без раздумий.

Дверь щёлкает, и, как только я переступаю порог, меня мгновенно окутывает тёплый, уютный аромат ванили и корицы. Всё выглядит потрясающе. Она заменила старые фотографии на новые, и моё сердце замирает, пока я оглядываю изображения. На них она такая счастливая, такая спокойная.

Вот она — та Эйприл, которую я знал, её смех и сияющие глаза, в которых всё ещё горит тот самый огонёк, который поразил меня в первый же момент, когда она вошла в дом моих родителей несколько лет назад. Эта женщина, та, что завладела моим сердцем, даже не стараясь, всё ещё здесь. И я не могу поверить, что теперь я — часть её жизни.

Вид моих книг рядом с её заставляет что-то внутри меня перевернуться. Она превратила это место в настоящий дом — наш дом. И я не могу дождаться, когда буду просыпаться рядом с ней каждое утро и возвращаться с работы к ней каждый вечер. Я — чертовски счастливчик.

— Дом, милый дом, — говорит Эйприл, одаряя меня яркой улыбкой.

Я вкатаю чемодан внутрь, оставляю его у двери и тут же притягиваю её к себе. Мы покачиваемся из стороны в сторону, словно в медленном танце, а улыбка просто не сходит с моего лица.

— Что? — спрашивает она.

Я пожимаю плечами.

— Я просто чувствую себя невероятно счастливым, что могу приходить домой к тебе. Не знаю, чем заслужил тебя, любимая.

Её губы трогает нежная улыбка.

— Я чувствую то же самое.

Внезапно её глаза расширяются, и она резко отступает, махая руками.

— О боже! Твой сюрприз! Стой здесь, ладно?

— Сюрприз? Котёнок, тебе не нужно было ничего мне дарить.

Она уже на полпути наверх и кричит через плечо:

— Поверь мне, тебе понравится!

Я остаюсь на месте, прислушиваясь к её спешным шагам наверху. Скрип двери, потом она снова закрывается, и раздаётся:

— Хорошо, закрой глаза!

Я выполняю её просьбу.

— Не подглядывай, — добавляет она, и её шаги становятся всё ближе. Её присутствие я чувствую ещё до того, как она заговорила снова.

— Ладно, — шепчет она. — Открывай.

Я открываю глаза и вижу, возможно, самое милое зрелище в своей жизни.

Она держит щенка.

Щенка шоколадного лабрадора.

Мой рот сам собой открывается, и я мгновенно тянусь к щенку, принимая его из её рук и прижимая к груди.

— А кто это у нас тут? — спрашиваю я, почесывая его ушко.

— Это Локи, — говорит она, ласково поглаживая его бархатистую шёрстку. — Ему восемь недель. Я подписала документы двенадцать недель назад… Прости, что держала это в секрете, но мне очень хотелось тебя удивить. Правда, он божественный?

— Локи, Бог озорства, — говорю я, заглядывая в его бледно-зелёные глаза.

Он радостно облизывает моё лицо.

— Уже чувствую, что ты будешь тот ещё озорник, — смеюсь я, пока он цепляется лапками за мою грудь. — Он дружит с Бэзилом?

— Они обожают друг друга.

Мы садимся на пол, пока Локи носится между нами.

— Это просто идеально, — говорю я, с трудом веря, что это реальность, и смотрю на неё, чувствуя, что наконец-то оказался дома, как никогда раньше.

Эйприл

Мы устраиваем Локи на ночь в подсобке, прежде чем подняться наверх.

Когда я откидываю одеяло, Джеймс подходит ближе и обнимает меня сзади. Его пальцы отводят мои волосы в сторону, обнажая изгиб моей шеи. Его губы легко скользят по моей коже, которая покалывает от прикосновения. У меня перехватывает дыхание, и я протягиваю руку назад, запуская пальцы в его волосы, чтобы притянуть его ближе. Он слегка прикусывает зубами мочку моего уха, а затем осыпает мою челюсть легкими, как перышко, поцелуями.

Мои руки тянутся к пуговицам моего кофты, одной за другой, снимая его с плеч и позволяя ему скользить по рукам, пока он не упадет сам. Поворачиваясь в его объятиях, я встречаюсь с его нефритовым взглядом.

Уголок его рта приподнимается, и он нежно проводит костяшками пальцев по моей ключице.

— Ты надела это для меня? — спрашивает он, проводя пальцем по линии бретельки моего лифчика.

Я киваю.

Он опускает руки на резинку моих брюк.

— И под этим. Это тоже?

Я снова киваю.

— Покажи мне.

Я резко стягиваю штаны, позволяя ткани скатиться к моим ногам, прежде чем выйти и отбросить их в сторону. Его челюсть сжимается, мускул подергивается, когда он с трудом сглатывает.

— Милая, — говорит он, — посмотри на себя.

Его взгляд оценивающе скользит по мне, и я сжимаю бедра вместе, отчаянно нуждаясь в трении.

— Я хочу это, — шепчу я. — Я хочу тебя.

Он наклоняется, когда я поднимаюсь на цыпочки, и наши губы соприкасаются. Я вздыхаю ему в рот, когда его руки скользят по моей спине, расстегивая лифчик. Его ладони находят меня, взвешивая мою грудь обеими руками.

— Эйприл, — бормочет он напряженным голосом.

— Не останавливайся.

Потянувшись вперед, я хватаюсь за подол его джемпера и тяну его вверх. Он задирается ему на голову, и мы смеемся, пытаясь его высвободить. Как только он снят, я быстро расстегиваю пуговицу на его джинсах и тяну молнию вниз. Он берет инициативу на себя, откидываясь назад, чтобы стянуть джинсы. Выпуклость, выступающая из его трусов, так и просится, чтобы к ней прикоснулись.