Когда она любит (ЛП) - Сэндс Габриэль

— Он умер в одиночестве.

Мои сестры так и не вернулись домой, чтобы попрощаться с ним, и я их не заставлял. Мама оставалась в Хэмптоне все время, пока он болел. За ним ухаживали медсестры, которые ненавидели его за то, что он разговаривал с ними, как с недочеловеками.

Елена кивает. — Он умер в одиночестве. Несмотря на свои миллионы, он был самым бедным человеком, которого я когда-либо знала.

Мои сестры правы. Зачем мне продолжать путь человека, которого я ненавижу? Возможно, он был моим единственным учителем, но я больше не обязан держать его уроки при себе. Я могу выбрать свой собственный путь, как Дон.

Елена изучает меня.

— Признаться, я думала, что брак между тобой и Клео - это очередная бездушная пара, как у наших родителей. Но я начинаю думать иначе.

Губы Фаби складываются в грустную улыбку. — То, что у тебя с Клео, - настоящее. Не так ли?

Я медленно провожу пальцами по волосам. Я думал, что связь с Клео закончится тем, что я все потеряю. Но я ошибался.

Я потерял все, когда отослал ее.

Я люблю ее. Черт, какой же я дурак.

Я кладу локти на колени и упираюсь лбом в ладони. Мгновение спустя диван опускается. Рядом со мной появляются мои сестры, по одной с каждой стороны. Впервые на моей памяти они обхватывают меня руками и крепко прижимают к себе.

Боль в задней стенке горла проникает в мою грудь. Медленно, нерешительно я возвращаю их объятия. — Я совершил ужасную ошибку, не так ли?

— Ты можешь все исправить, — говорит Елена, гладя меня по волосам. — Иди за ней.

Могу ли я? Могу ли я исправить весь тот ущерб, который нанес, когда так старался отрицать свои собственные чувства, что не проявлял никакой заботы о ее чувствах?

Елена отстраняется и смотрит мне в глаза.

— Расскажи ей то, что рассказал нам, и позволь себе почувствовать всю боль, которая приходит с этим. Откройся ей так же, как ты наконец открылся нам.

Я жалею только о том, что не сделал этого раньше, а ждал так долго. Мои отношения с Еленой и Фаби ужасно пострадали из-за того, что я отказывался быть хоть немного уязвимым рядом с ними.

Я сжимаю плечо Елены, благодарный за ее поддержку. — Я не уверен, что этого будет достаточно.

Фаби проводит утешающей ладонью по моей спине. — Тебе не кажется, что если кто-то и знает, каково это - иметь непутевого отца, так это она?

Есть шанс, что Клео поймет. Я был бы трусом, если бы не воспользовался этим шансом.

Это будет не так просто - просто прийти и сказать ей, что мне очень жаль.

Но с этого можно начать.

ГЛАВА 43

КЛЕО

После двух дней отдыха на наших девичьих выходных мы собираемся отправиться в обратный путь в Казале-ди-Принчипе. Я забираюсь в машину с полным животом и бокалом апероля со шприцем, полученным после ленивого позднего обеда в ресторане, где подавали лучшую пасту, которую я когда-либо пробовала.

— Эта поездка была отличной идеей, — говорю я с улыбкой.

Джемма ухмыляется. — Да?

— Я чувствую себя намного лучше.

Она сжимает мою руку. — Ты выглядишь лучше. Ты даже немного загорела.

Я опускаю взгляд. Мои ноги золотистые от двух послеобеденных часов, которые мы провели на галечном пляже под нашим домом. У меня никогда не было такого девичника, и это было все, в чем я даже не подозревала, что нуждаюсь. Я уже думаю о том, когда мы сможем совершить следующий. Это отвлекло меня от мыслей о Рафаэле - ненадолго, - и я чувствую себя ближе к своим сестрам, чем когда-либо.

Я вздохнула. Может быть, в конце концов все будет хорошо. — Давайте вернемся этим летом.

— Обязательно. — Джемма протягивает мне свой телефон. — Вот. Поставь в очередь следующую песню.

Мы вчетвером по очереди включаем плейлист, врубаем музыку через открытые окна машины, и двухчасовая поездка обратно проходит в мгновение ока. Сначала мы высаживаем Мартину и Джемму у их домов, а затем водитель отвозит нас с Вэл в их с Дамиано дом.

Когда мы входим в парадные двери, Дамиано расхаживает по фойе. Он разговаривает по телефону, но, увидев нас, быстро заканчивает разговор. Он проходит по полу и берет Вэл на руки. На ее лице появляется ухмылка, а затем он целует ее в губы.

Боже. Можно подумать, что мы отсутствовали несколько недель, а не два дня.

Я отворачиваюсь, давая им возможность побыть наедине и стараясь не обращать внимания на толчки в груди.

— Как прошла поездка? — спрашивает Дамиано несколько минут спустя, закончив страстный сеанс поцелуя.

— Потрясающе. Нам было очень весело, — отвечает моя сестра. — А как дела здесь?

— А. Они были... интересными. — В его тоне звучит странная нотка, которая заставляет меня взглянуть на него. Взгляд Дамиано переходит с Вэл на меня, и выражение его лица становится настороженным. — Здесь что-то прибыло для тебя, Клео.

Трепет закрадывается в мой живот. — Документы о разводе?

Я приседаю, чтобы снять сандалии, удобно спрятав свое подавленное выражение лица. — Хорошо. Я готова подписать их и жить дальше.

Дамиано прочищает горло. — Не совсем.

До моих ушей доносится звук уверенных шагов, доносящийся откуда-то спереди. Я снимаю вторую сандалию, когда в поле моего зрения появляется пара парадных туфель из лакированной кожи. Я узнаю эти туфли. Трепет перерастает в неверие. Я сглатываю. Не может быть.

— Привет, Клео.

Отглаженные брюки от черного костюма, блестящий кожаный ремень, чистая белая рубашка, треугольник загорелой, татуированной груди, выглядывающий изнутри. Я останавливаюсь, прежде чем мой взгляд достигает его лица.

Несколько секунд я могу только дышать.

Что он здесь делает? Он сказал, что все кончено. Неужели он пришел только для того, чтобы снова разбить мне сердце? Чтобы убедиться, что оно достаточно разбито под его каблуком?

Нет, для этого он слишком прагматичен. Если бы он хотел, чтобы мне было еще больнее, он нашел бы способ сделать это из Нью-Йорка. Так почему же он приехал? Что-то еще произошло? Что-то изменилось? В моей груди зарождается жалкий огонек надежды. Я тут же подавляю ее.

Нет. Не надо.

Поднявшись из скрюченного положения, я наконец-то позволяю себе взглянуть ему в лицо. То, что я вижу, вытесняет воздух из моих легких.

За все время, что я знаю Рафаэле, даже при его изнурительном рабочем графике, я ни разу не видела, чтобы он выглядел более чем немного уставшим. Он сложен как машина, его тело и разум отточены для достижения результатов. Но впервые я замечаю трещины на его тщательном фасаде.

Он выглядит так, будто плохо спал. Слегка взъерошенные волосы, темные тени под глазами и натянутое выражение лица. Когда наши глаза встречаются, в них вспыхивает несомненная боль.

Часть меня, которой я не горжусь, ликует.

Ему тоже больно? Хорошо.

Но возникает вопрос - почему? Он был тем, кто положил этому конец. Покончил с нами.

Взгляд Рафаэле прожигает мою плоть. Он сжимает челюсти. Никто не произносит ни звука. Я моргаю, затем поворачиваюсь и ухожу от него.

— Я не хочу его видеть.

Вэл сцепила руки перед животом. — Он просит всего пять минут. Он ждет тебя в библиотеке.

Я смотрю на свое отражение в зеркале, небрежно расчесывая волосы. Тот покой, который я обрела в Амальфи, теперь не более чем тоскливое воспоминание. Я все еще не могу поверить, что он появился здесь. — Мне нечего ему сказать.

Вэл вздыхает. Она открывает рот, но тут же закрывает его.

— Что? — раздраженно огрызаюсь я. — Просто скажи то, что хочешь сказать.

Она качает головой.

—Ничего.

— Ты думаешь, мне стоит с ним поговорить?

— Клео, это твой выбор.

Когда я не отвечаю, она уходит.

Я провожу щеткой по своим локонам снова и снова, пока они не заблестят на свету. Я думала, что мне уже лучше, но один взгляд на него - и я в смятении. Это несправедливо. Он не может просто так, без приглашения, вальсировать в моей жизни и возвращать меня в то жалкое место, из которого я так старательно пыталась выбраться.