— Я бы предпочел, чтобы меня не включали в эту нелестную категорию, — говорит Джорджио, методично разрезая кусок помидора.
Клео бросает на него забавный взгляд. — Ладно, два надоедливых брата и Джорджио.
Я вздыхаю. Черт меня побери. Я действительно застрял с этими идиотами Казалези, не так ли? Не только из-за Клео, но и из-за Неро.
В конце концов, мало что так сближает людей, как тайна.
— Полагаю, мне придется привыкнуть к этому, — говорю я, покорно пожимая плечами. Как я однажды сказал своему бухгалтеру: — Что хочет моя жена, то и получает.
— О? — Валентина смотрит на меня поверх своего капучино. — Я чувствую хорошую историю?
— Ты никогда им не рассказывала? — спрашиваю я Клео.
Ее щеки приобретают манящий розовый оттенок. Это напоминает мне о другой части ее тела, которая имеет манящий розовый оттенок.
— Нет, — отвечает она.
— Ах… — Я вытираю салфеткой уголок рта. — Все начинается с этого списка.
Глаза Клео расширяются. — Ты знаешь о списке?
— Я знаю обо всем, дорогая. Я нашел его буквально на днях.
— Я потерялась, — говорит Джемма, сложив руки на выпирающем животе. — Какой список?
— План Клео по разрушению жизни Рафаэле, — говорим мы с Клео одновременно.
Проходит некоторое время, а потом все разражаются хохотом.
— Серьезно? — спрашивает Валентина. — Нам нужно услышать продолжение.
Клео хихикает, перечисляя оставшуюся часть списка, а затем переходит к рассказу о своей попытке разорить меня. Я потягиваю кофе и долго смотрю на свою потрясающую жену, а затем бросаю взгляд на остальных людей за столом. Настроение легкое, в воздухе витает смех. В моей груди поселяется теплое чувство.
Может быть, эта семья не так уж плоха? Когда-нибудь у нас с Клео будет своя семья. На этот раз эта мысль не сопровождается страхом. Никакой паники. Никаких колебаний. Только радость.
КЛЕО
История со списком отвлекает Раса от дальнейших нападок на Рафа, и нам удается завершить бранч, не пролив ничьей крови.
Фух. Я уже начала волноваться.
Даже сейчас, когда все расположились в гостиной, я наблюдаю за мужчинами Казалези. Несмотря на все их препирательства с Рафом, у них больше общего, чем они думают. Во-первых, они все огромные, красивые и твердолобые. Конечно же, они все очень заботятся о своих женщинах. И несмотря на то, что они такие, какие есть, у них есть моральный кодекс, которому они следуют. Их слово что-то значит, и они не причиняют вреда людям просто так.
Никто из них не похож на моего отца или отца Рафаэля, и это дает мне надежду. Надежду на то, что под их руководством этот мир, в котором мы все живем, может оказаться не таким уж плохим.
Кто знает, может быть, со временем эти четверо мафиози станут друзьями.
— Милая ?
Я моргаю, выныривая из задумчивости. Рафаэле стоит передо мной, держа в руках две мимозы. Он протягивает одну мне. — Не желаешь прогуляться по территории?
Я беру у него бокал. —Что мы празднуем?
Он криво улыбается. — Нас.
Мы стучим бокалами друг о друга, наши взгляды прикованы друг к другу. В глазах Рафаэле мелькает что-то уязвимое, но он тут же отводит взгляд.
Я до сих пор не сказала ему, что люблю его. Масса спутанных эмоций бурлит в моей груди при одной мысли о том, что я снова попытаюсь произнести эти слова после того, что случилось в прошлый раз. Но теперь все изменилось. Раф изменился, и я тоже. Мы оба поняли, что для нас важно и на что мы готовы пойти ради тех, кого любим. Я верю в нас больше, чем когда-либо.
Мы выходим на улицу и направляемся к деревьям на заднем дворе. Задний двор имеет уклон вниз, поэтому, когда мы выходим на лужайку за линией деревьев, никто из жителей дома нас не видит.
Легкий ветерок овевает мою кожу. Это великолепный летний день. Я ложусь на траву, и Раф делает то же самое рядом со мной. Над нами в чистом голубом небе кружит стая птиц.
Я нахожу его руку и переплетаю наши пальцы. Его кожа теплая и шершавая, и мне вдруг захотелось ощутить эту шершавость в другом месте. Когда он поворачивается ко мне лицом, я вижу, что он пытается скрыть свой голод, свою потребность, но это бесполезно. Не тогда, когда такая же потребность пульсирует глубоко внутри меня.
Он приподнимается на локте и наклоняется ко мне. Его рот оказывается над моим. — Я хочу тебя, милая.
На моих губах появляется ухмылка. — Я тоже хочу тебя.
Его выражение лица превращается в чистый восторг. Он стягивает с меня шорты и устраивается между моих ног, его движения плавны и уверенны. Его пальцы проводят по моему нижнему белью, вызывая искры на коже. Когда он сдвигает мои трусики в сторону и проводит языком по мне, моя спина выгибается дугой на траве.
Слишком долго. Слишком долго.
Он заставляет меня кончить от его языка, прежде чем накрывает меня своим телом и загибает бедро, его длина прижимается к моей все еще гудящей сердцевине. Я стону. Его мышцы вибрируют от напряжения, когда он лижет и сосет мою шею, его ладонь обхватывает мою грудь, а кулак зарывается в мои волосы.
Его вес восхитителен. Я бьюсь об него, встречая его толчки, пока не перестаю терпеть. Мне нужен он внутри меня.
Я раздвигаю ноги и спускаю кружевные трусики. — Сорви их.
Он так и делает. Без усилий. Я тянусь между нами, расстегиваю пряжку его ремня и стягиваю с него брюки и боксеры. Между нами не осталось ничего, кроме жара. Он приподнимается на предплечьях и смотрит на меня сверху вниз, проталкиваясь внутрь, дюйм за дюймом, заполняя меня так чертовски хорошо. Я выгибаю спину и стону. Его толчки медленны и сладострастны, а в его глазах мелькает столько эмоций, что я почти не в силах их вынести.
Это не просто секс. Он занимается со мной любовью.
И вдруг слова, которые я так боялась произнести раньше, вырываются из меня. — Я люблю тебя.
Его движения не прекращаются. Мой пульс учащается. Его голубые глаза пронзают меня насквозь, и теперь в них нет ни намека на лед.
Мое дыхание сбивается. Маска исчезла. Все, что осталось, - это открытая уязвимость.
Медленно на его губах появляется улыбка.
— И я люблю тебя. Ты идеальна, моя дорогая. Ты - лучшее, что когда-либо случалось со мной.
Наши вздохи и стоны эхом разносятся по воздуху, маскируясь ветром и журчанием фонтана неподалеку. Мы оба находим разрядку, когда мои ногти впиваются в его крепкую спину. — Обещай, что всегда будешь со мной таким. Что никогда больше не отстранишься от меня. Или, клянусь, Раф, я напишу новый план.
Он прижимается губами к месту прямо под моим ухом и усмехается. — Tesoro, ты никогда не избавишься от меня. Я обещаю. Я твой, а ты моя. Навсегда.
