Когда она любит (ЛП) - Сэндс Габриэль

Когда я опускаю ладони, Рафаэле настороженно изучает меня.

— Объясни.

— Я не мог его убить. Я не знаю, что бы я сделал, если бы Де Росси не позвонил. Я не мог думать. Мне казалось, что моя голова вот-вот взорвется. Я потерял тебя, собирался потерять его, и во всем этом была моя гребаная вина. Я рушился под тяжестью всего. Неро сказал мне сделать это, просто застрелить его, и хотя я знал, что это единственный верный способ решить проблему, я не мог нажать на курок. — Он качает головой. — Когда Де Росси позвонил и мы начали разговаривать, у меня появилась идея. Я могу представить все так, будто Неро погиб при пожаре. У нас есть два тела - два парня твоего отца, которых мы убили на складе, - и мы поместили их в убежище.

— Два?

— Один должен был быть Неро. Другой - Сандро.

У меня отпадает челюсть. — Что?

— Сандро ушел с Неро. Мне нужен был кто-то с Неро, чтобы убедиться, что он не вернется.

Это безумие. — Хорошо, а что потом?

— Мы сожгли убежище, а Джорджио взломал полицейские записи, чтобы подменить данные ДНК Неро на те, что были у парня Гарцоло, которого мы выдавали за него.

Боже мой. Мое сердце колотится. Неро жив. — Это сработало?

Он кивает.

— Джино поверил. У нас перемирие, хотя отношения между нами все еще напряженные. Так и должно быть. Джино не поверит, что я просто забуду, что он заставил меня убить моего самого близкого друга. Клео, Неро не винит тебя во всем этом. Он сказал мне это перед тем, как мы попрощались. Думаю, он хотел бы, чтобы ты знала.

С моих глаз словно сняли темную пелену. В горле пересохло, но внутри меня расцветает облегчение. — Ты не мог его убить.

На лице Рафаэле появляется грустная улыбка.

— Я не мог его убить. Я всегда говорил, что сделаю все возможное, чтобы защитить свое правило, но я обманывал себя. Я не мой отец. Он никого не любил и думал, что это дает ему власть, но если это и есть власть, то мне она не нужна.

— Чего ты хочешь? — шепчу я.

Рафаэле преодолевает небольшое расстояние между нами и обхватывает меня руками. Его взгляд - такой яркий, такой ранимый - пронзает меня насквозь.

— Я хочу сделать тебя безумно счастливой. Я хочу дать тебе все. Когда я впервые согласился жениться на тебе, я думал, что смогу приручить тебя. Я был так уверен, так уверен, что ты не будешь представлять для меня никакой проблемы, но я чертовски ошибался. Я не приручил тебя. Это ты покорила меня - целиком и полностью. Я не тот человек, за которого ты вышла замуж, больше нет. Но если ты дашь мне шанс, я стану тем мужем, которого ты заслуживаешь.

Из меня вырывается всхлип. Я прижимаюсь щекой к его рубашке, и он подтягивает мою макушку к своему подбородку. Его ладони движутся вверх и вниз по моим рукам, успокаивая меня. Он пахнет так чертовски хорошо.

Как дома.

Я обхватываю Рафаэля за талию и позволяю своему телу прижаться к его. В его груди раздается довольное ворчание, и он крепче прижимает меня к себе. Последние колебания исчезают. Мы стоим так до конца концерта. Пока не открываются двери и люди не выходят на улицу. Пока луна не целует горизонт, а капельки дождя не касаются моей кожи. Мое зрение затуманено, но в груди легко.

Рафаэле отстраняется ровно настолько, чтобы найти мое лицо. Он проводит подушечкой большого пальца по моей щеке, его глаза полны тепла. — Я люблю тебя, tesoro. Пожалуйста, вернись домой со мной.

Я провожу пальцами по его волосам, а мой желудок делает сальто. Не думаю, что когда-нибудь устану слышать от него эти слова. Он смотрит на меня так, будто я самая важная вещь в мире, и в этот момент я понимаю, что верю в это.

Впервые с тех пор, как он приехал в Италию, я улыбаюсь ему. — Хорошо. Я вернусь.

На его лице появляется облегчение, и он не теряет ни секунды, прежде чем наклониться и впиться в мои губы поцелуем.

ЭПИЛОГ

РАФАЭЛЕ

Когда на следующее утро встает солнце, я чувствую себя совершенно другим человеком. Из несчастного ублюдка я превратился в самого счастливого человека на свете. Клео возвращается в Нью-Йорк вместе со мной. У меня в груди странно замирает сердце при мысли о том, что она снова будет в моем доме.

В нашем доме.

Я планирую сказать ей, что она может переделывать все, что захочет. Мы даже заведем чертову собаку, если она будет счастлива, но при условии, что это существо не будет предпринимать никаких попыток отвадить меня от нее.

Моя сумка с одеждой стоит у шкафа, поэтому я натягиваю рубашку и пару брюк и выхожу из гостевой спальни в поисках жены. Я пытался убедить Клео провести со мной ночь после того, как мы вернулись с концерта, но она отказалась, сказав, что не хочет торопиться. Мой желудок заныл от разочарования, а тело совсем не поддержало эту идею. Тем не менее я знал, что не могу давить на нее прошлой ночью. Она сама придет ко мне, когда будет готова.

Я был в десяти футах от ее комнаты, когда дверь открылась, и она выскочила в черной майке и обрезанных джинсовых шортах. Мне приходится сдерживать стон. Черт, она выглядит достаточно хорошо, чтобы ее съесть.

Увидев меня, она улыбается, но улыбка исчезает, когда она замечает выражение моего лица. Должно быть, я похож на хищника, высматривающего свою жертву.

Я подхожу к ней, пытаясь вести себя нормально и терпя неудачу. Мои кулаки сжимаются. Я так чертовски сильно хочу ее. Не могу поверить в ту чушь, которую я наговорил себе о том, что она мне надоест. Этого никогда не случится. Я одержим и всегда буду одержим.

Глаза Клео следят за мной, и когда я останавливаюсь прямо перед ней, они опускаются к моим губам. Россыпь веснушек на ее носу стала более заметной от солнца, которое она получает здесь. Я хочу поцеловать каждую из них. Я хочу провести пальцами по ее волосам и ощутить мягкость ее кожи. Я хочу, чтобы она извивалась подо мной, умоляя меня трахнуть ее. Мой член содрогается от этой картины.

Она прикусывает нижнюю губу. — Ты пялишься.

— Я знаю. — Я поднимаю руку и зачесываю прядь волос ей за ухо.

Ее глаза закрываются капюшоном, и она склоняется к моему прикосновению. — Поцелуй меня.

Моя кожа гудит. Я прижимаюсь губами к ее губам, собственнически и голодно. Ее руки обхватывают мою шею, пальцы запутываются в моих волосах, и она открывает мне рот. Я стону от ощущения ее языка, дразнящего мой, и теряю себя в ее сладком вкусе.

Вскоре после этого мы объявляем о нашем примирении.

Все собираются у Де Росси на поздний завтрак, и когда Клео сообщает новость о том, что она возвращается в Нью-Йорк вместе со мной, реакция всех присутствующих становится самой разнообразной. Глаза Валентины сужаются в скептическом оскале, Джемма одаривает меня довольной улыбкой, а Мартина испускает вздох облегчения.

Мужчинам удается лучше скрыть свои чувства, за исключением Раса, который открывает свой большой рот и говорит: — Ты уверена, Клео? Если ты хочешь попросить нас избавиться от него, то сейчас самое время это сделать.

— Почему это? — говорю я. После того, что случилось с Неро, мое мнение об этом ублюдке немного улучшилось, но, возможно, это было преждевременно.

— Ты здесь одна и беззащитна.

— Беззащитна? Да я могу завалить тебя этим ножом для масла, если захочу.

Рас хмыкнул. —Чего же ты тогда ждешь?

— Настроения.

Клео прочистила горло. — Ладно, хватит.

— Это он начал, — бормочу я, запихивая в рот несколько яиц.

— Тебе сколько, пять? — спрашивает Рас.

Вот ублюдок. — Верни свою собаку на поводок, Де Росси.

Джемма протягивает руку и кладет ее ему на предплечье. — Рас.

Он ухмыляется. — Слушай, я просто проверяю, сможет ли он выдержать жару, если он действительно присоединится к нашей семье.

— Я точно не вступлю в твою семью.

Клео бросает на меня пристальный взгляд. — Входишь, Раф. Это моя семья. Так что ты только что приобрел трех надоедливых братьев.