Наша навсегда (СИ) - Зайцева Мария

И сейчас эти сто двадцать кило живой массы в ярости топчут родовое гнездо Лисенка…

Повезло нам с будущим родственничком, да…

— Пошли, — Вася встает, натягивает джинсы, убирает волосы в пучок, и я на мгновение дико жалею ее длинных роскошных локонов… Они так светились золотом когда-то…

Сейчас они кажутся темнее.

Вася ловит мой взгляд, смущенно поправляет прядь волос за ушко.

— Они отрастут, — шепчет она, — они очень быстро растут…

— Да пофиг вообще, малышка, — Лис ее подхватывает на руки, кивает мне, чтоб открыл дверь.

— Ты что? — смеется Вася.

— Как что? Помогаю тебе спуститься! А потом Камешек поможет подняться. И вместе мы поможем тебе раздеться.

— Боже… Только при отце не говорите такого…

— А то он не в курсе, что мы тут с тобой делаем, — хмыкает Лис, вынося нашу общую драгоценность в дверь.

— Вот потому что в курсе, и не стоит… Мне кажется, он упорно старается об этом не думать, — шепчет Вася.

— Блядь, а придется принимать реальность! — ржет Лис, чуть подбрасывает Васю, она взвизгивает, хватается за него.

— Осторожней, придурок сивый, — бурчу я, с тревогой наблюдая тем, как Лис нарочито легко несет Васю по лестнице вниз.

— Отвали, — добродушно фырчит Лис, — мне сейчас одного ревнивого здоровяка за глаза.

Так, переругиваясь, мы появляемся на пороге гостиной.

Большой, сидящий за столом, вскидывает на нас жесткий горящий взгляд, и я машинально поднимаю подбородок и усмехаюсь с вызовом. И краем глаза вижу, как Лис зеркалит мою реакцию.

А потому что нехрен! Вот!

77. Отец

— Так и будете ее все время на руках таскать?

Отец недоволен, выражение лица самое напряженное, борода воинственно топорщится. И одет во все черное. Словно траур соблюдает.

Лис молчит, не реагируя на тон, спокойно ставит меня на ноги, Камень отодвигает стул. Сажусь.

Отец за этим всем наблюдает, а затем усмехается.

— Блядь… — смотрит в сторону, в окно, словно собираясь с силами и мыслями, а затем снова поворачивается к нам.

Ко мне, вернее.

— Куриный суп специально для тебя приготовили, — говорит он. И голос его, только что грозно рычащий, становится мягким, ласковым.

Киваю.

Молчаливая девушка в форменной одежде быстро расставляет тарелки, наливает мне суп.

— Всем доброго дня, — звучно здоровается хозяин дома, появляясь на пороге. — И приятного аппетита. Геня, — обращается он в сыну, — потом ко мне зайди, раз уж выполз из своей берлоги. И ты, Камень, тоже.

Лис кивает, не отрываясь от еды.

Лешка задумчиво крутит в руках ложку.

— Срочно надо? — басит он.

— А в чем дело? — усмехается отец Игната, — даже на минуту свою находку оставить не можете?

— Не хотелось бы, — спокойно кивает Камень, а Лис откладывает ложку и щурится на друга. И тоже кивает.

— Дай нам еще день. Ты же все равно сейчас никуда не собираешься.

— Да, — говорит Демид Игнатьевич, — у меня тут… Накопилось.

— Ну вот и погоняй блох, — Лис снова берется за ложку, — а то совсем распустились…

— Без твоих советов разберусь, — хмыкает его отец, переглядывается с Большим, — а вообще, хватит вам уже наверху сидеть. И девочке надо на воздух… А то бледная вся, замученная.

Лис и Камень синхронно поворачиваются ко мне, осматривают, хмурятся, выискивая признаки замученности. Внимательно так!

Суп идет не в то горло, принимаюсь судорожно кашлять.

Меня тут же начинают обхаживать, стучать по спине, предлагать воду и прочее.

— Да отлепитесь вы уже от нее, засранцы! — не выдерживает отец, поднимаясь со своего места и упирая здоровенные кулачищи в столешницу, — совсем замучили! Вася, иди сюда!

Все так удивляются его словам, и, в первую очередь, я, что замирают и смотрят на Большого.

Я перестаю кашлять.

Встречаю напряженный взгляд отца.

А он ведь на взводе, и сильно.

Не нравится ему происходящее. Не нравится, что мои парни сознательно меня ограждают от него.

И вот есть у меня ощущение, что Большой — вообще не тот человек, который будет долго мириться с ситуацией. Он ее решать примется. И не факт, что это решение устроит всех.

А потому…

Блин, ну почему я не могу на неделю, например, отключиться от реальности? И просто кайфануть? Спрятаться где-нибудь с Лисом и Лешкой и забыть обо всем? Переформатироваться?

Почему реальность постоянно напоминает о себе?

Кажется, все уже позади, Тошка больше не висит надо мной дамокловым мечом, мои Лис и Лешка со мной, наконец, у них тоже налаживается на работе. Отец нашелся! Бабушка!

Ну зачем все усложнять?

Но вокруг меня очень сложные мужчины, которые не могут не делить пространство, не могут постоянно не соперничать, пусть и неосознанно.

И тут у меня два выбора: или устраниться, и пусть сами разруливают. Но это чревато членовредительством и проблемами.

Или пытаться все смягчить, найти лазейку, чтоб всем было хорошо. И мне тоже.

Я нашла своих любимых. Я приняла их и себя, наконец-то. Полностью. И не собираюсь терять.

В моей жизни появился отец. Появился, когда я уже и не ждала, не надеялась. И, мне кажется, что он ко мне относится хорошо. Что, может быть, даже и любит…

И я тоже не хочу это терять!

У меня никогда не было отца. Только теперь я это понимаю. И вот появился. И что? Конфликтовать с ним, отстраняться?

Да, он безумно властный и суровый.

Но мне же не привыкать лавировать между такими вот… Безумно властными и суровыми?

Справлюсь же?

— Отец… — прокашливаюсь, потому что это слово дается мне нелегко, и, судя по изменившемуся взгляду Большого, он оценил моё усилие, — я бы хотела поговорить с тобой… Наедине, — добавляю специально для тех, кто рядом и очень недоволен моим решением.

— Малышка… — тут же начинает Лис, но Большой раздраженно перебивает его:

— Закрой ты уже рот!

— При всем моем уважении… — багровея, встает из-за стола Лис, но отец снова его перебивает, обращаясь к Бешеному Лису, с немалым удовольствием наблюдающему за этой эпической сценой:

— Блядь, Бешеный, уйми уже своего засранца! И второго тоже уйми! Я же не железный!

— Да че ты себе… — тоже поднимается со своего места Камень.

Уровень тестостерона на квадратный метр повышается в геометрической прогрессии, и я торопливо вскакиваю тоже:

— Так! Я хочу поговорить с отцом! В беседке на улице будет удобно!

Выхожу из-за стола и решительно хватаю онемевшего от моей активности Большого за локоть.

— Пойдем!

Он переводит тяжелый взгляд с моих мужчин на меня, и глаза его тут же теплеют.

— Пойдем, Вася.

— Маленькая, только недолго…

— Завали, сказал!

— При всем моем уважении…

— И ты тоже.

— Да блядь!

— Так! — это уже голос Бешеного Лиса, — пасти закрыли и за мной пошли. Никто вашу звезду не сожрет! Большой не даст. А вы отвлечетесь немного от ее юбки, а то смотреть тошно.

Большой одобрительно хмыкает и косится в мою сторону.

— Черт, — бормочет он, торопливо вытаскивая меня за пределы гостиной и ведя к выходу из дома, — ощущение, словно военную операцию провернул сейчас. И надо резко сматывать удочки. Может, пока твои церберы отвлеклись, сбежим? У меня тут вертолет…

78. Разговор с отцом

Господи… Еще и вертолет…

— Нет, думаю, обойдемся без обострения… — бормочу я и увлекаю отца в лаконичную стильную беседку, уютно расположенную на берегу искусственного озера. Или оно настоящее?

Я, за все время. пока находилась здесь, так толком ничего и не рассмотрела. А участок-то огромный…

И озеро безумно красивое. С кувшинками, уже раскрывшими свои цветки, и темнеющим прямо посреди водной глади домиком для уток.

Мы садимся на диван, тоже очень красивый, явно сделанный на заказ, с серыми стильными подушками, рядом тут же материализуется девушка в форме: