Скажи на милость (ЛП) - Ричардсон Аманда

— Но Лиам, Малакай и я давным-давно решили разорвать с ним отношения.

Я проскальзываю на маслянистое кожаное сиденье, когда он подходит к нему. Как только он забирается внутрь, я поворачиваюсь к нему лицом.

— Я хотела спросить тебя… почему твои братья были на моей помолвке? — спрашиваю я, улыбаясь, когда он смеется.

— Я сказал Джексону, что если я заплачу за твою помолвку и свадьбу, то самое меньшее, что он может сделать, это пригласить их. Я никогда не ожидал, что все они появятся.

Он включает музыку, пока мы едем обратно в его квартиру. Я была там с вечера четверга, и мы почти не выходили из спальни. Завтра понедельник, а это время суеты для моей диссертации. У меня есть месяц до срока, и тогда я смогу сосредоточиться на всем остальном. Как только мы подъезжаем к гаражу Чейза в нескольких кварталах, я поворачиваюсь к нему лицом.

— Что произойдет, если этой осенью мне предложат место в университете в другом штате?— спрашиваю я, нервно скользя руками по джинсам, чтобы высушить их.

Он подъезжает к одному из своих мест и глушит двигатель.

— Тогда ты принимаешь это. Если условия тебя устраивают, то да.

Я закусываю нижнюю губу, когда он открывает дверь и подходит ко мне. Когда он открывает ее, я выпаливаю первое, что приходит на ум.

— Но что происходит с нами? Если мне придется переехать в Висконсин, Пенсильванию или еще куда-нибудь?

Чейз стоит у моей двери, обдумывая мои слова, и я не могу не восхищаться тем, как его белая классическая рубашка туго облегает его грудь и как темные джинсы, черный блейзер и черные кожаные ботинки каким-то образом дополняют его фигуру.

— По словам Лиама, это большая вероятность. Насколько я знаю, и поправь меня, если я ошибаюсь, но когда дело доходит до академических кругов, ты не можешь быть придирчива к местоположению.

Он не понимает моего вопроса…

Я глотаю. — Я знаю. Но что будет с нами , если мне придется переехать в Висконсин?

— Тогда, я думаю, мы переедем в Висконсин, — просто говорит он, глядя на меня, приподняв брови, уверенно глядя на меня своими яркими светло-голубыми глазами. — Паркер, нет никакой версии моего будущего без тебя. Так что, если нам нужно переехать, мы переедем.

— Но твоя работа…

— Я могу выполнять свою работу удаленно, — спокойно говорит он мне, его губы приподнимаются в легкой успокаивающей улыбке. — И летать в Калифорнию, когда это необходимо.

Мое сердце колотится, и я хочу быть уверен, что он знает, во что ввязывается.

— Но мы встречаемся всего… меньше недели, — выпаливаю я.

Чейз улыбается мне одной из своих сногсшибательных улыбок, той, что тянет его ямочки на щеках и делает его чертовски молодым.

— Верно, но я люблю тебя уже восемь лет.

Он хватает меня за руку и помогает выбраться из машины. Мне нравится это — то, как он всегда заботится обо мне, прикасается ко мне, следит за тем, чтобы со мной все было в порядке… Я глотаю эмоции, подступающие к горлу, ожидая, когда же вырвутся наружу. Ведя меня к лифту, я все еще размышляю над его словами.

Я люблю тебя восемь лет.

Я люблю тебя восемь лет.

Я люблю тебя восемь лет.

Когда я поднимаюсь на лифте, Чейз наблюдает за мной. Я знаю, он привык к тому, что мой разум творит чудеса, привык к тому, что я все обдумываю. Когда мы подходим к «Пентхаусу», я хватаю его за руку и сжимаю ее один раз в знак молчаливой благодарности. Когда двери распахиваются, он тянет меня вправо, от кухни к той части квартиры, которую я еще не исследовала.

— Куда мы идем? — Я спрашиваю.

— Вот увидишь, — говорит он, весело глядя на меня сверху вниз.

Мы поворачиваем за угол, и я вижу перед собой залитый солнцем двор. А во дворе…

— Мистер Петух, — выдыхаю я, ухмыляясь, открываю дверь и выхожу наружу.

По двору скачет большой петух, и хотя я никогда не думала, что скажу такое о петухе, я смотрю на Чейза и говорю: — Он прекрасен.

Чейз кивает и подходит к животному, поглаживая его по голове.

— Это дикий петух Кауаи, — объясняет он. — Никто не хотел его после моего отца…

Он умолкает. — В любом случае, он был моим приятелем много лет. Их нормальная продолжительность жизни составляет от пяти до восьми лет, но он у меня уже более десяти лет.

Я вижу бирюзовый хвост и красные и желтые перья. — У него есть имя?

Чейз усмехается. — Я стал называть его мистер Петух.

Я поворачиваюсь к нему лицом, когда мистер Петух громко кукарекает. Я подпрыгиваю, широко раскрыв глаза, смотрю на Чейза.

— Я думала, он не кукарекает? — спрашиваю я, переводя взгляд с петуха на Чейза.

Чейз пожимает плечами, глядя на причудливый курятник, когда из него выходит маленькая курица. Должно быть, она той же породы, что и мистер Петух — у нее такие же оранжевые и бирюзовые перья.

Чейз засовывает руки в карманы и подходит ко мне, а я смотрю, как два зверя расхаживают по их большому двору.

— Оказывается, ему просто нужна была курица. Не переставал кукарекать с тех пор, как я представил миссис Цыпленок. Петухи, без моего ведома, предпочитают заботиться о стае. И доминировать, — бормочет он.

— Думаю, у нас есть что-то общее, — добавляет он, его улыбка становится шире, когда он подходит и обнимает меня.

— Почему бы нам не войти внутрь, хорошо? — мурлычет он, его намерения очевидны.

Я извиваюсь в его объятиях и ухмыляюсь, обвивая руками его шею. — Куда бы я ни пошла этой осенью, нам нужно убедиться, что у нас есть место для них, — говорю я, вставая на цыпочки и целуя Чейза в губы.

— Я уже думал об этом, Паркер, — говорит он мне в губы.

— Возможно, нам есть о чем поговорить, поскольку мы встречаемся меньше недели, и мы оба сказали: «Я люблю тебя», — шепчу я. — Как будто мы делаем все наоборот.

— Я знаю. И мне плевать на то, в каком порядке мы будем это делать. Потому что прямо сейчас все, чего я хочу, это затащить тебя в свою спальню и трахать до тех пор, пока ты не забудешь свое имя, — рычит он, притягивая меня к себе.

— Со мной все в порядке, — визжу я, следуя за ним, пока он марширует по своей квартире с таким намерением, что все внутри меня сжимается от предвкушения.

Да, я могла бы привыкнуть к этому.

ЭПИЛОГ

ЛАБИРИНТ

Джульетта

Четыре года спустя

Я просыпаюсь рано, когда восход солнца заливает нашу комнату мягким розовым светом. Перевернувшись, я обнаруживаю, что другая сторона кровати холодная, а это значит, что Чейза уже нет, и давно уже нет. Зевнув, я переворачиваюсь и проверяю свой телефон, замечая черный конверт, прислоненный к прикроватной лампе. Мое сердце бьется быстрее, когда я сажусь и разрываю его, ухмыляясь, когда вижу идеальные каракули моего мужа.

Миссис Р,

Наслаждайся завтраком, дорогая. Не нужно бегать или одеваться. Ты и так достаточно набегаешься и будешь голой через несколько секунд после того, как я тебя найду.

Я знаю, что тебе нужно оценить некоторые работы, так что не торопись этим утром.

Я буду ждать у главных ворот лабиринта в 10:00.

Не опаздывай.

Добро пожаловать на Охоту…

Мистер Р.

Я подавляю волнение, охватившее меня от его слов, и смотрю на свой туалетный столик, где вижу серебряный поднос с едой и дымящийся капучино. Мои глаза переходят к письму, к тому, как он использовал свой — наш — фамильный герб, чтобы запечатать воск. Я одновременно и напугана тем, что должно произойти, и полностью возбуждена, но я отбрасываю все это ради восхитительного завтрака, который он приготовил для меня.

Поев, я работаю над сочинениями, полученными от моих студентов. Сгорбившись над письменным столом в кабинете, я внимательно слежу за временем, туже закутываясь в шелковый халат, когда прохладный ветерок дует в открытое окно. Сегодня солнечно и прохладно, идеальный весенний день в Северной Калифорнии. Я пью вторую чашку кофе, когда замечаю, что уже почти девять тридцать. Вскочив, я иду по коридору в нашу спальню, сбрасываю халат и быстро принимаю душ.