Брошенная. Развод с предателем (СИ) - Усманова Милана

Но внешность имела значение. Это понимала даже я. В этой одежде я выглядела компетентно. Серьезно. Как человек, которому можно доверить ребенка.

– Спину выпрями, – скомандовала Дарья, вручая мне мою потрепанную сумку с нотами. – Ты не на плаху идешь, а на работу. Ты не просишь милостыню, а предлагаешь эксклюзивную услугу. Твое образование, твой талант – это товар. И он, черт возьми, дорого стоит!

Она сунула мне в руку несколько купюр.

– Это на такси. Туда и обратно. Никаких автобусов и уставшего вида. Ты должна приехать свежей и собранной. И запомни, – она поймала мой взгляд, – не занижай цену. Когда мать девочки спросит о стоимости, назовешь сумму на двадцать процентов выше той, что планировала. Твое время и твои знания стоят денег. Поняла?

Я кивнула, чувствуя себя школьницей перед экзаменом. Внутри все дрожало, но я старалась не показывать этого.

– Даш… – я все-таки решилась спросить, чувствуя себя виноватой. – А как же твоя работа? Ты из-за меня целый день дома, у тебя ведь фирма, а без хозяйки дела могут застопориться…

Дарья отмахнулась, будто я сказала какую-то глупость:

– Типун тебе на язык, Анька! Моё агентство работает, как часы, даже когда меня нет в офисе. У меня супер ответственные сотрудники, потому я могу себе позволить работать из дома. К тому же, ты сейчас – мой главный проект. И самый интересный, между прочим. Так что не забивай себе голову ерундой. А теперь иди. У тебя все получится! И еще. Будь профессионалом, а не подружкой. Ты педагог. Анна Сергеевна. Не Аня. Дистанция, уважение, результат. Поведение определяет отношение. Покажешь себя как эксперт и с тобой будут обращаться как с экспертом. Иди, Бетховен. У тебя все получится.

Спускаясь по лестнице, я чувствовала, как по телу разливается странное ощущение. Не уверенность, нет, до нее было еще далеко. Но что-то другое. Решимость? Злость? Я не могла понять, что именно, но оно помогало идти вперед, не оглядываясь.

На улице меня обдал холодный ноябрьский воздух. Я достала телефон, чтобы вызвать такси, но потом передумала. Мне нужно было это время, чтобы собрать мысли в кучу. Я пошла пешком, благо адрес был не так далеко.

Город казался другим. Более четким, что ли. Люди спешили по своим делам, машины ехали по своим маршрутам, в витринах красовались нарядные манекены. Обычная жизнь. И я тоже была ее частью. Не изгнанница, не изгой. Просто женщина, идущая на работу. На свою первую за много лет настоящую работу.

В голове роились страхи. А что, если девочка окажется капризной? Что, если я не понравлюсь матери? Что, если я все забыла и не смогу объяснить элементарных вещей? Что, если они увидят во мне ту самую жалкую, растоптанную женщину, которую я сама видела в зеркале буквально вчера.

Я остановилась у пешеходки и сделала глубокий вдох. «Он может забрать твоего ребенка». Слова Дарьи вспыхнули в мозгу неоновой вывеской. Эта мысль была страшнее любого провала на пробном уроке. Страх за малыша оказался мощнее моего собственного страха. Он был как ледяной стержень, вдруг выросший внутри, не дающий мне согнуться. Я выпрямила спину, как наказала Даша, и пошла дальше, уже не как жертва, идущая на эшафот, а как солдат, идущий в свой первый бой.

Навигатор привел меня к красивому дому в тихом районе. Ухоженный подъезд, детская площадка во дворе, цветочные клумбы. Мир, из которого меня так безжалостно вырвали. Мир нормальных, счастливых семей. На мгновение мне стало так больно, что захотелось развернуться и убежать. Но я сжала кулаки и заставила себя войти в подъезд.

Квартира возможного будущего клиента пахла яблочным пирогом и корицей. В прихожей стояли маленькие розовые сапожки и взрослые туфли, на стене висели забавные детские рисунки и семейные фотографии. Теплый, живой дом. Именно такой я мечтала создать для своего ребенка.

Меня встретила хозяйка, Марина. Приятная женщина лет тридцати пяти, с умными внимательными глазами и легкой улыбкой. На ней была уютная кофта и джинсы – одежда человека, который работает дома и чувствует себя комфортно. Она тоже смерила меня быстрым взглядом, но в нем не было жесткой оценки, а скорее дружелюбное любопытство.

– Анна Сергеевна? Здравствуйте. Проходите, я Марина. Очень рада, что вы смогли так быстро приехать. Мы как раз испекли шарлотку, может быть, чаю?

– Здравствуйте, Марина. Спасибо, но давайте сначала познакомимся с вашей дочкой и посмотрим на инструмент, а чай после, если я вам подойду.

Я сама удивилась своему деловому тону. Кажется, «костюм» Дарьи имел волшебные свойства. Марина, похоже, тоже оценила это. В ее глазах промелькнуло одобрение.

– Хорошо, это разумно. Лиза! Иди сюда, к нам пришла учительница музыки.

В комнату вбежала девочка лет семи, с двумя тугими косичками и любопытными карими глазами. Она была в розовом платье и белых колготках, явно наряжена для важного события. Увидев меня, спряталась за маму и с интересом, но с опаской начала разглядывать незнакомку.

– Привет, Лиза, – сказала я как можно мягче, присев на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. – Меня зовут Анна Сергеевна. Ты хочешь научиться играть на пианино?

Девочка неуверенно кивнула, не выходя из-за маминой спины.

– А ты знаешь, какие звуки умеет делать пианино? – продолжила я. – Оно может рычать, как лев, или петь, как птичка. Давай послушаешь?

В ее глазах мелькнул интерес.

– Вот наше сокровище, – Марина указала на аккуратное пианино «Petrof», стоящее у стены. – Досталось от бабушки. Настроено, мастер был месяц назад. Лиза очень просила научиться играть, но в музыкальной школе сказали, что маленьким детям трудно объяснить теорию.

Я подошла к красивому, добротному, чешскому инструменту. Открыла крышку. Прикоснулась к клавишам. Они были теплыми, живыми, отзывчивыми. Я взяла несколько аккордов. Звук был чистым, глубоким, благородным. Хорошее пианино, которое явно любили и берегли.

– Замечательный инструмент, – искренне сказала я. – На таком заниматься одно удовольствие.

– Ну, я не буду вам мешать, – тактично сказала Марина. – Буду на кухне, если что – зовите.

Мы остались с Лизой вдвоем. Она все еще с опаской смотрела на меня, прижимаясь к дверному косяку. Я села на банкетку и подозвала ее к себе жестом.

– Знаешь, Лиза, – начала я доверительным тоном, – многие думают, что учиться музыке – это скучно. Нужно учить ноты, играть гаммы, заучивать правила… Но на самом деле каждая клавиша – это дверь в сказку. Хочешь, я тебе покажу?

Она подошла ближе, любопытство пересилило осторожность. Я не стала усаживать ее за инструмент и заставлять что-то делать. Вместо этого я начала играть. Простую, известную всем мелодию из «Спокойной ночи, малыши». Но я играла ее не как учебный этюд. Я играла ее с той нежностью, с той тоской по ушедшему детству и с той надеждой на будущее, которые переполняли меня. Я вложила в эти простые ноты всю свою душу. Музыка полилась, заполнив комнату теплом и светом.

Лиза смотрела на мои пальцы, затаив дыхание. Ее глаза округлились, и она незаметно для себя подошла вплотную к инструменту. Когда я закончила, она молчала несколько секунд.

– Красиво, – прошептала она. – Как в мультике.

– А хочешь, мы сейчас сами сочиним сказку? – предложила я. – Смотри. Вот эта клавиша, – я нажала на низкую ноту в басовом регистре, – пусть это будет большой, косолапый медведь. Он идет по лесу. Бум… Бум… Бум… Слышишь, как он переваливается с лапы на лапу?

Я играла медленные, тяжелые звуки, и Лиза захихикала.

– А вот эти, наверху, – я пробежалась пальцами по верхнему регистру, – это маленькие птички-синички. Они чирикают и зовут весну. Чив-чив-чив!

Лиза засмеялась уже открыто.

– А можно мне медведя?

– Конечно. Поставь пальчик вот сюда.

Она робко ткнула в клавишу. Раздался низкий звук. Ее глаза округлились от восторга.

– А теперь птичек!

– Птичек играют вот здесь. Попробуй.

Мы играли в эту игру минут пятнадцать. Мы придумывали дождик, который капает по крыше (звонкие капли в верхнем регистре), и сердитого волка (рычащие звуки в среднем), и веселого зайчика (быстрые прыгающие ноты), и даже грозу с громом и молнией. С каждой новой «сказкой» Лиза становилась смелее, ее пальчики увереннее нажимали на клавиши, а глаза азартно светились.