Охота на Трясогузку (СИ) - Перова Алиса

— Я люблю тебя, Саш… как же я тебя люблю!

Молчит. И я больше не задаю свой главный вопрос.

Когда-то очень-очень давно мама подарила мне игрушку — серенького плюшевого ёжика. Мама сказала, что ёжик с сюрпризом, но чтобы его получить, надо нажать в секретном месте. Я истрепал ему все уши и нос, отдавил лапки и живот, чуть глаз его не лишил, но всё же нащупал — это было совсем маленькое местечко за ухом.

«Я тебя люблю», — пропищал мне измученный ёжик. Вряд ли он говорил то, что чувствовал, просто надо было знать, где надавить.

Позднее, когда я вырос, то всегда очень быстро умел находить нужные кнопки… но сейчас я не хочу их нажимать.

Сейчас я хочу любить свою девочку долго и нежно, облизывать, прикусывать и смаковать каждый сладкий пальчик, до одури аппетитные розовые соски, вздрагивающий животик…

Я вхожу в неё медленно, ловя каждый вздох и стон, каждый взмах ресниц. Я люблю её так ненасытно и долго, будто живу последний день. Я люблю её так сильно, что мне больно и тесно дышать.

Как же сильно я люблю её!

— Спроси меня, Вадим… спроси ещё раз, — шепчет моя непредсказуемая бестия.

— Аленький… ты выйдешь за меня?

— Да… Да! Да!

Эпилог

Май, Сицилия

Синьора Анастасия Ла Роса (в недалёком прошлом Настя Скрипка)

По-летнему горячее сицилийское солнце распласталось над островом, жаля своими обжигающими лучами неподготовленных туристов и изматывая местных жителей. И только Анастасия чувствовала себя замечательно. Прекрасная и величественная, она шла по центральной улице, и стук её изящных каблучков по каменной брусчатке манил и завораживал самцов со всей округи.

Машины сигналили и теряли ориентир, а из окон и с балконов опасно свешивались мужчины, околдованные прелестницей. На неё оглядывались, о ней шептались: «Это синьора Ла Роса…», «Посмотрите, это же она!», «Какая женщина!», «Ух, хороша! Второй такой не сыскать».

«И пытаться не стоит! — мысленно радовалась Настя. — Вот оно, торжество справедливости!»

В душе она ликовала, но, вскинув подбородок, старательно делала вид, что не замечает вожделеющих мужских взглядов, не слышит их восхищённых шепотков, а ещё женских — завистливых и взволнованных: «Что же нам теперь делать? Эта красотка уведёт всех наших мужиков!»…

Оно и понятно — куда там этим неухоженным жопастым курицам до неё, Насти. Роскошная блондинка с соблазнительной фигурой, королевской осанкой и ангельским личиком, она ощущала себя в этой бесцветной толпе, как нежная роза среди навоза.

Под прицелом множества плотоядных взглядов Анастасия направилась к открытой террасе летнего кафе, где заняла единственный свободный столик. Голоса вдруг затихли, смолкли автомобильные клаксоны, и даже птицы щебетать перестали. Весь мир замер в трепетном ожидании…

Наконец-то настала её Dolce Vita!..

Настя эффектно закинула ногу на ногу, чем вызвала у окружающих дружный благоговейный вздох, не спеша достала из сумочки тонкую дамскую сигарету и с задумчивым видом приложила её к губам. В этот миг улицу взорвал многоголосый раскатистый рык, и все мужчины, побросав своих жён, детей, подруг и собак, неистово рванули к златокудрой диве и наперебой защёлкали зажигалками.

«Вау! То ли ещё будет!» — пронеслось в Настиной голове, а её глаза, поблёскивающие озорным огоньком, фиксировали нарастающий шухер.

Лавирующий между столиками официант, так и не донеся обед своим клиентам, швырнул на пол поднос и тоже устремился к прекрасной даме, ожидающей огонька. На перекрёстке со скрежетом и грохотом столкнулись десятки машин, а их владельцы, спешно покинув битый транспорт, ломанулись вовсе не на разборки, а к ней, к Анастасии. Какой-то очарованный бедняга всё же вывалился из окна второго этажа и, не теряя времени, пополз на сломанных ногах, сжимая в зубах зажигалку.

Однажды Настя видела подобную сцену — это был отрывок из какого-то фильма с Моникой Беллуччи (От автора: «Мале́на» — итальянская драма 2000 г.). Настя понятия не имела, что это за фильм и о чём он, но момент с сигаретой на всю жизнь врезался в память и будоражил Настино воображение. Она мысленно прокручивала эту сцену и так и этак, фантазировала, дополняя картину новыми острыми деталями, и в Монике видела себя, только ещё более красивую, молодую и желанную.

Ах, как же долго Анастасия лелеяла в своих грёзах этот триумфальный выход, где для всех горожан она была женщиной-наваждением, недосягаемой и безумно сладостной мечтой, и там, в её видениях все половозрелые сицилийцы наперебой стремились к ней, чтобы дать ей прикурить.

Неохотно вынырнув из своих фантазий, Настя контрольным взглядом окинула себя в зеркале и, удовлетворившись увиденным, покинула непривычно тихий дом. В кои-то веки здесь так спокойно! Даже уходить не хочется, но надо. Настик наверняка расстроится, когда узнает, что его жена отправилась в город в одиночестве. А может, он и не узнает о её самовольной прогулке, если Настя будет осторожна.

Однако, как не старалась она выскользнуть из посёлка незамеченной, но куда там!.. Едва Настя преодолела обширные угодья Ла Роса, её тут же поймала в фокус пучеглазая соседка Франческа и скороговоркой зарядила эмоциональную приветственную речь. Попутно эта трындычиха воспела чудную погоду, полюбопытствовала, куда это Анастасия так красиво нарядилась, а заодно удивилась: как так — разве она не больна?..

Вот же шельма гадкая, и откуда только узнала? Настя досадливо выругалась себе под нос. Хотя, чему удивляться — если на одном конце Сицилии кто-то чихнёт, то с другого немедленно прилетит телеграмма-молния с пожеланиями доброго здоровья. Часом ранее Насте действительно пришлось сослаться на мигрень, чтобы соскочить с большого семейного мероприятия — визита к прабабушке Анастасио. То ещё развлечение!

Подумать только, старуха разменяла вторую сотню лет, а к кладбищенской оградке даже не приглядывалась, да ещё и вкусно пожрать была не дура. Какое же счастье, что эта древняя динозавриха проживала с другими своими детьми и внуками, а иначе нервы Насти уже взорвались бы. Она и так постоянно пребывала на грани истерики, и было от чего: мамаша Настика — натуральный демон в юбке, четыре её доченьки, старые страшные девы, да ещё и внучка-говнючка — это ж целая свора сумасшедших и деспотичных баб, и все они пасутся в Настином доме и учат её жить! Не удивительно, что отец Настика поспешил на покой — от баб сбежал, бедняга.

Сицилийских женщин Настя терпеть не могла — горластые, бесцеремонные квочки, вечно сующие свои досужие носы в чужую жизнь. Как раз одна из этих вездесущих проныр очень не вовремя выползла на улицу, чтобы засечь улепётывающую Анастасию, и теперь наверняка вся деревня слышала её приветственные излияния. Колхоз!

Настя от злости едва зубы в труху не искрошила, а Франческа, не делая пауз и не сбиваясь с дыхания, продолжала «светскую» беседу. Пожаловалась на мужа-олуха, детей-раздолбаев, на свою больную спину, поинтересовалась здоровьем Настиной свекрови, бабушки, прабабушки, всех золовок (чтоб им всем разом провалиться!) и даже про самочувствие отвратительной падчерицы спросила (с этой-то кобылой что сделается⁈) .

Настя уже вполне сносно понимала местный язык, но по-прежнему пыталась шифроваться, растерянно улыбаясь и шлёпая пальчиками себе по ушам, мол, ничего не понимаю. Однако без толку, с тем же успехом она могла демонстрировать свою пантомиму меланхолично жующим коровам. А между тем Франческа уже зазывала Настю в гости, чтобы отведать «Ах какие изумительно нежные и смачные канноли!». «Всего на одну минуточку», — обещала соседка, что означало — часа на три, никак не меньше.

(От автора: канноли — популярный сицилийский десерт).

Такую вкуснятину Насте очень хотелось, она даже слюну сглотнула. Ох, как же сложно в этой стране сохранить стройную фигуру! Да и как, если эти чёртовы сицилийцы превратили еду в национальный культ, а каждый ужин — это не просто скромная семейная трапеза, а священная традиция из семи пунктов! Но самое невыносимое, что всё это безумно вкусно! И дома вкусно, и у соседей… и от угощения отказываться неприлично, и вот же гадство — все ожидают ответного жеста от неё, Насти. Идиоты! Где она, а где кухня!..