Запретный плод (ЛП) - Ричардсон Аманда

Наконец я отстраняюсь, мои руки по-прежнему лежат по обе стороны от его лица. — Мне тоже очень жаль. Я не должна была толкать тебя.

— Мы можем поговорить в машине, — говорит он, его голос хриплый. — Но сейчас мне нужно прижать тебя к себе, чтобы спрятать мой огромный стояк от всех этих незнакомцев.

Мой звонкий смех заставляет нескольких человек улыбаться и аплодировать нам, и все, что я могу сделать, это обхватить его за шею и прижаться к нему, ухмыляясь, как маньяк, вдыхая его лакричный аромат.

Это... это дом.

ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА

ОТЧАЯНИЕ

Лиам

Я не могу перестать улыбаться, когда Зои восторгается Лондоном, рассказывая мне о своем месяце, проведенном там. Она возбужденно размахивает руками, рассказывая мне о своих наставниках и советах, которые она от них получила, а ее лицо светится, когда она говорит о своей книге. Я, конечно, сосредоточен на дороге, но не могу удержаться, чтобы не бросить на нее быстрый взгляд, когда мы стоим в пробке на 405-м шоссе или ждем на светофоре.

Она такая же, но в то же время немного другая. Она ведет себя более уверенно, кажется, что она уверена в себе и в том, куда движется ее книга. У нее есть план на следующий шаг, и я не могу быть более чертовски гордым за нее.

— Ты когда-нибудь был в Лондоне? Это такой невероятный город. Думаю, тебе бы понравилось.

Я смеюсь, съезжая с автострады в Крествуде. — Бывал. Я люблю выпить пинту холодного пива в пабе.

— О, и спасибо, что попросил бедного отца Стеллы отвезти меня в аэропорт, — говорит она, закатывая глаза и ухмыляясь. — Уверена, у него были дела поважнее.

Я смеюсь. — Ну, так получилось, что он мне обязан. Так что теперь мы квиты.

— Думаю, он немного боится тебя, — добавляет она, когда я останавливаюсь в центре Крествуда. Ее глаза сверкают, вглядываясь в мои.

— Ты думаешь? Наверное, я думал, что он привык к властным мужчинам Рейвэдж.

— Он ведь дружил с твоим отцом, верно?

Я киваю, челюсть твердеет, как всегда, когда я думаю о своем отце. — Был. Пока мой отец не обманул его. Майлз позаботился об этом.

— Интересно, почему Орион до сих пор общается с его-вашим-отцом, — размышляет она.

Я спорю с ней, говоря, что он был слишком мал, чтобы помнить о пренебрежении. Слишком мал, чтобы помнить Майлза в больнице с ожогами третьей степени. Со временем он все поймет, но не мне вставать между ним и нашим отцом.

Повернув на дорогу, ведущую к нашему дому, я нахожу в себе мужество снова сказать ей, как мне жаль.

— Послушай, Зои...

— Перестань извиняться, — назидательно произносит она, ее маленькая рука ложится на мое бедро. — Я знаю, что ты сожалеешь. Я знала это той ночью. Но когда я получила то письмо о Лондоне... Я не могла позволить себе зацикливаться на этом. И когда Прескотт сказал мне, что ты его отправил, я поняла, что это твой способ извиниться.

Я несколько секунд размышляю над ее словами, прежде чем ответить.

— Это хорошо. Потому что последний месяц я провел чертовски несчастным. Даже Суши не мог находиться рядом со мной.

Когда я смотрю на нее, она слегка улыбается.

— Просто пообещай мне две вещи, — начинает она, ее голос хриплый от эмоций. — Вместо того чтобы отталкивать меня, пожалуйста, поговори со мной.

— Я обещаю, — говорю я слишком быстро.

Я готов на все.

— Хорошо, — отвечает она, поджав губы с такой убежденностью, что я не могу не улыбнуться. — И второе... перестань корить себя за нас. Я вообще-то разговаривала с Каролиной, знаешь ли.

Мои губы дергаются.

— Я знаю. Я тоже с ней разговаривал. А потом напился до беспамятства, когда понял, какую огромную, блядь, ошибку совершил.

Зои смеется.

— Тебе повезло, что я легко прощаю, — говорит она, опуская руку чуть выше по моему бедру. От ее прикосновения мои нервные окончания вспыхивают, и я слегка смещаюсь в кресле, чтобы унять растущую эрекцию.

— Ты прочитала письмо? — спрашиваю я, стараясь не подать виду, что мне чертовски интересно, что там написано.

— Прочитала. В самолете, когда летели домой.

— О?

— Ты хочешь знать, что там было написано? — спрашивает она, ее тон дразнящий и легкий.

Несколько секунд я обдумываю ее слова, размышляя, стоит ли говорить то, что меня интересовало уже несколько недель. Но когда я действительно думаю об этом, то не вижу смысла в том, чтобы он вообще рассматривал возможность наших отношений. Мне не нужно знать, и мне не нужно его одобрение.

— Ты не должна мне говорить. Что бы он ни сказал, это останется между вами двумя.

Зои ничего не отвечает, и когда я бросаю на нее быстрый взгляд, то вижу, что она наблюдает за мной с застенчивой улыбкой.

— Он хочет, чтобы я была счастлива, и сказал, что поддержит любое мое решение - неважно какое, - лишь бы оно делало меня счастливой.

Я сглатываю, обхватывая руками руль, не понимая, как сильно мне нужно было услышать такие слова.

— Он также хотел, чтобы я позаботилась о том, чтобы ты не остался один. Он хотел, чтобы ты тоже был счастлив, — добавляет она, ее голос стал тише и серьезнее.

Я размышляю над ее словами несколько минут, в груди пылают эмоции, пока я иду к дому.

Рука Зои остается на моем бедре, и когда я наконец ставлю машину на стоянку, то поворачиваюсь лицом к Зои.

— Я неправильно истолковал слова твоего отца, — признаю я. — Он сказал мне защищать тебя, и долгое время я думала, что это значит - от меня. Но неважно, что он имел в виду, потому что никто не защитит тебя так, как я. Я не знаю, что еще я могу сказать, чтобы исправить то, как сильно я облажался той ночью, но знай, что я буду делать все возможное, чтобы исправить это каждый чертов день своей жизни.

Ее водянистые, медового цвета глаза впиваются в мои, а затем она одним быстрым движением расстегивает ремень безопасности и переползает ко мне на колени - ее колени по обе стороны от моих бедер. Ее лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, и, несмотря на то, что ее волосы пахнут по-другому, в них все еще чувствуется ваниль и что-то еще - что-то, что заставляет меня крутить бедрами под ней.

— Последнее условие, — говорит она, ее голос хриплый и низкий. — Никаких безопасных слов за пределами спальни.

— Мне жаль...

Ее губы прижимаются к моим прежде, чем я успеваю закончить фразу, и я чувствую, как она лежит на мне, ее теплый центр прижимается к моей эрекции, ее мягкие губы и язык, которые сводят меня с ума...

— Я люблю тебя, — говорю я, захваченный моментом. Она замирает и отстраняется, широко раскрыв глаза. Я понимаю, что сказал, с опозданием на секунду. — Думаю, это уже очевидно, но ничего страшного, если ты не чувствуешь того же...

Ее рот снова сталкивается с моим, и она стонет, а ее руки тянутся к моим волосам, нежно сжимая их в кулак.

— Я тоже тебя люблю, — шепчет она. — Пожалуйста, забери меня внутрь.

Мне удается вытащить нас обоих из машины и провести через переднюю дверь, при этом ее ноги все еще обвивают меня. Как только мы оказываемся внутри, в фойе рысью вбегает Капитан, возбужденно щебеча.

— Он скучал по тебе, — говорю я ей, проводя губами по ее лицу до обнаженных ключиц, пока провожаю ее к столику в фойе. — Но я скучал по тебе больше. — Она застонала, когда я усадил ее рядом с вазой с фиалками, а затем расположился между ее ног. — Я очень хочу трахнуть тебя на этом столе, но не хочу, чтобы капитан наблюдал за нами.

Зои хихикает и заглядывает мне через плечо. — Поднимись в мою комнату, Суши.

К моему полному изумлению, Суши издает покорное и быстрое мурлыканье, после чего разворачивается и уходит.

— Я думаю, он робот, — говорит Зои, обнимая меня за шею. Когда она проводит пальцами по моим волосам, мои глаза закрываются, и я улыбаюсь.

— Почему?

— Потому что он слушает, как человек. Это даже пугает, насколько хорошо он понимает меня, когда я с ним разговариваю.

Я опускаю свои губы к ее губам, нежно покусывая нижнюю губу, а мои руки проникают под ее рубашку.