Между строк (ЛП) - Хейл Оливия

— Иногда.

Его голос немного хриплый, веки опущены.

— Но мои родители много ссорились. В ругани они были хороши. То ли из-за ссор, то ли из-за их холодности, с ними невозможно было находиться в одной комнате. Здесь не всегда было так весело, как ты думаешь.

— Мне жаль, что твои родители не были... лучше.

— Ага. Мне тоже. Моя мама не плохой человек, просто иногда она вела себя глупо. Была невнимательной, потому что сосредотачивалась на чем-то другом, а не на своих детях.

— Она уехала после скандала.

— Так и есть, — говорит он. — Мы с Мэнди – единственные из нашей семьи, кто остался в городе. Даже папы там больше нет.

Эйден сухо усмехается.

— Он всегда поносил Фресно, а теперь это его дом. В этом есть какая-то ирония.

— Мне жаль.

— Не жалей меня, Хаос, — говорит Эйден.

Он наклоняется и накрывает мой рот своим. Мы так много целовались сегодня, что мои губы распухли, и я ни за что не хочу, чтобы это прекращалось.

— Сейчас у меня есть все, чего я хочу.

Мне хочется утонуть в нем. Прижимаясь к его груди, я закрываю глаза.

— У меня вопрос немного не по теме.

— Валяй.

— Ты хочешь детей?

Его рука снова скользит вверх и вниз по моей спине.

— Верно. Мы еще об этом не говорили. А это важно для мемуаров.

— Абсолютно необходимо, — бормочу я.

— Кажется, я хочу детей. Да. Но если они у меня будут, я не смогу... Я не буду работать так много, как сейчас. Я хочу, чтобы к тому времени «Титан Медиа» была в безопасности, чтобы компании не нужно было мое постоянно участии в ее управлении.

— Ага. Умно.

— Ты хочешь детей?

Я поворачиваюсь и смотрю на его подбородок.

— Не уверена. Раньше я очень хотела. Но теперь, последние десять лет... я не позволяю себе думать об этом.

Если я заведу детей, то должна буду остепениться и остаться на одном месте. Кот в кресле-качалке, годовой абонемент в спортзал и все такое. Постоянный круг друзей. Дом и семейная машина. Возможно, гараж.

И мужчина, с которым мы будем вместе их растить.

— У тебя есть время разобраться, — говорит он.

— Мне почти тридцать.

— У тебя есть время, — повторяет он и прижимается губами к моему виску. — Ты уже неплохо разбираешься во многих вещах.

— О. Правда?

— Да. Например, в том, что с тобой все в порядке и ты имеешь право наслаждаться жизнью.

Он снова целует меня.

— Ты говорила мне, что тебе нравится играть роли.

— Роли? Да.

— Когда ты начинаешь новый писательский проект. Какую роль ты играла здесь, в Лос-Анджелесе? Со мной?

Я замолкаю, кладу руку ему на грудь. Вопрос застает меня врасплох.

— Не уверена, — наконец отвечаю я. — Одну из самых сложных.

— Да?

— Да. Я пыталась играть Шарлотту из большого города. Уверенную в себе. Харизматичную. Не терпящую твоих заскоков.

Я улыбаюсь.

— Но иногда я теряю концентрацию и думаю, что я это просто... я.

Взгляд Эйдена смягчается.

— Мне больше всего нравится именно эта версия, — говорит он. — Та, где есть только ты.

— Знаешь что? Наверное, мне она тоже начинает нравиться.

Глава 56

Шарлотта

В четверг вечером, через два дня после нашего возвращения из Малибу, я сижу на диване в комнате с телевизором.

Девять вечера, мы только что закончили наш ужин, состоявший из еды на вынос. По телевизору идет очередной эпизод «Друзей». Эйден развалился рядом со мной в серых спортивных штанах и футболке, держа на коленях мой открытый ноутбук.

Я тереблю край своей огромной синей футболки, которую я позаимствовала у Эйдена. Я надела ее вместе с пижамными шортами, приняв душ в его огромной ванной комнате. Это было после того, как он вернулся с работы, и мы занялись быстрым жарким сексом у него в постели.

Я уже почти привыкла к этой близости. Каждый день с тех пор, как мы снова начали заниматься сексом.

— Ну как тебе? — спрашиваю я.

Эйден улыбается, не отрывая глаз от экрана.

— Я все еще на первой странице.

— У тебя слишком бесстрастное выражение лица.

— Интересно, — говорит он. — Очень интересно.

Я закатываю глаза и откидываюсь на диван.

— Ужасное слово. Оно может означать что угодно.

— Тсссс, — мягко говорит он. — Я читаю.

У меня мурашки бегают по коже. Уже несколько дней, пока заканчиваю большинство глав мемуаров Эйдена, я работаю над своей собственной историей. Я собираюсь представить свою идею Вере через несколько недель. Если она будет достаточно хороша. Если я решу, что смогу это написать, что все еще под вопросом. Сейчас я не представляю, как выпущу в свет такую книгу, но... может быть, я все-таки наберусь смелости.

Звонит телефон. Я вскакиваю с дивана и ищу его на столике рядом с пустыми коробками из-под китайской еды.

— Черт.

— Кто это? — спрашивает Эйден.

Он все еще лежит, развалившись на диване.

Я встаю и бегу по коридору в свою спальню.

— Родители! Я забыла, что мы договорились созвониться сегодня вечером.

С дивана больше не доносится ни звука.

Я сажусь на кровать и нажимаю кнопку ответа. Черт, надо было закрыть дверь, чтобы не беспокоить Эйдена.

Лица родителей заполняют экран. Они слишком близко к объективу, очки для чтения мамы занимают половину изображения. Папа выглядит обеспокоенным. Но потом моя камера, должно быть, наконец-то заработала, потому что они оба улыбаются.

— Дорогая! — говорит мама. — Ты выглядишь загорелой.

— Ты же не забываешь наносить солнцезащитный крем?

— Нет-нет, я мажусь им каждый день.

Я улыбаюсь им.

— Как у вас дела?

Они рассказывают мне о жизни в Элмхерсте и о продолжающейся ссоре отца с соседом. На этот раз речь идет о расположении забора.

— Захватывающе, — говорю я через несколько минут.

Мама смеется и толкает папу локтем. Он закатывает глаза.

— Речь идет об элементарной порядочности, которая сейчас в полном упадке.

— Ты говоришь как один из тех старичков, которые считали, что в старые добрые времена было лучше, — отвечаю ему с улыбкой.

Каждый раз, когда мы разговариваем, я вспоминаю, как сильно скучаю по ним. Они скоро выйдут на пенсию, и я знаю, что они планируют путешествовать. Не могу дождаться, когда увижу их свободными и счастливыми.

— Нет, я понимаю, что все не совсем так, — говорит папа. — Но это правда, что пятнадцать лет назад Дэйв никогда бы не выкинул эту штуку с забором. Он знал лучше...

— Джон, — смеется мама. — Я люблю тебя, но хочу узнать, чем занимается Чарли. Как дела, дорогая?

Она наклоняется ближе к экрану.

— Ты где-то в другом месте. Не похоже на твою квартиру.

Меня охватывает паника, и я вспоминаю, что на мне его футболка. Футболка Эйдена.

— Да, я не дома, — говорю я.

Мой голос звучит совершенно спокойно и безмятежно. Надеюсь. С трудом сдерживаюсь, чтобы не отвести взгляд от телефона и не посмотреть в коридор. Эйден все еще на диване, всего в нескольких шагах? Если бы он там был, он бы все это услышал.

Мама шевелит бровями.

— О? Ты встретила кого-нибудь приятного в Лос-Анджелесе?

Мгновение повисает в воздухе. Я могу выбрать любой вариант. Сказать им, что живу в доме героя мемуаров, или солгать, что ночую у друзей.

Первый вариант так и вертится у меня на языке.

Но это лишь вопрос времени, когда они узнают, о ком именно я пишу мемуары. Им это не понравится. Особенно, когда они поймут, что я жила у него дома.

На долю секунды мне хочется повесить трубку.

— Да, — говорю я вместо этого. — Я встретила кое-кого. Но между нами все только начинается.

Мама сияет широкой улыбкой и наклоняется, чуть не отталкивая папу от экрана.

— Правда? Расскажи мне поподробнее, дорогая.

— Он известный актер? — спрашивает папа, оставаясь вне кадра. — Он снимался в каком-нибудь из фильмов, которые я знаю?